— Где ты, блять, шляешься?!

— Я… я-я около д-дома…

— Какого хера, Деку?! Почему ты не В ДОМЕ?! Ты на часы смотрел?! Чем ты думаешь?! Тебе мало тогда было, когда тебя грабанули?! Ещё захотелось?! — от этих криков на глаза навернулись слёзы, он тихо всхлипнул, и крики вдруг оборвались. — Ты что… ревёшь, что ли?..

— Н-нет, я-я и-и-и-иду д-д-домой… — рукавом он утёр нос, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться. Всё-таки альфа прав, если бы Мидория сейчас действительно был на улице, это заслужило бы порицаний.

Но настоящую правду омега сказать не решался. Кто знает, как отреагирует Бакугоу на такую самодеятельность омеги. Вероятность, что он одобрит, крайне мала.

Захотелось сбросить вызов, как можно быстрее вернуться домой, залезть в кровать и зарыться с головой под одеяло. Спрятаться ото всех на свете.

— Я… Прости… — и в трубке послышались гудки.

Изуку округлёнными глазами для надёжности взглянул на дисплей, но там была видна только заставка главного экрана. Кацуки действительно сбросил вызов сам. По телу снова пробежался табун мурашек. «Он сказал “прости”, он извинился передо мной? Нет. Нет. Это не может быть правдой», — парень завертел головой, сжимая тонкими пальцами корпус телефона.

— Изуку, — неуверенно позвал его Кота.

Обернувшись, Мидория встретился взглядом с полными непонимания глазами мальчика.

— Почему ты плачешь? — всё так же выглядывая из-за двери.

— А. Нет, ничего такого. Пойдём, а то уже прохладно, вдруг ты заболеешь.

Они зашли в квартиру, закрываясь на замок. Омега решил постелить Изуми на кровати со своей стороны, но мальчику нечего было надеть. А среди своих вещей парень так ничего и не смог найти: вся его одежда была на пару размеров больше его собственного.

Из головы всё никак не шли слова Бакугоу. Он никогда не извинялся за то, что накричал, про другое вообще лучше промолчать. А тут… Сердце снова болезненно заныло. Изуку неосознанно провёл кончиками пальцев по метке, обводя края. Немного тяготило чувство вины, ведь виноват он — он соврал первый. Взгляд то и дело падал на мобильник, в мыслях царил настоящий хаос. Может, стоит позвонить Кацуки и рассказать всю правду? Ведь он всё равно узнает как-нибудь, и тогда…

Мидория, напряжённо сглатывая слюну, теребит край и так растянутой футболки, снова взвешивает все «за» и «против» и тянется рукой к телефону. На кухне кипит чайник, Коту он отправил в ванную, дав перед этим одну из своих футболок более-менее маленького размера и шорты, хотя мальчик долго отнекивался, но в конечном итоге принял вещи. Звук льющейся воды самую малость успокаивал.

Каждый гудок сопровождался двумя ударами сердца, он поёрзал на стуле, смотря на стол, но не видя его перед собой.

— Да.

— Каччан… — он снова сглотнул, стараясь набрать в лёгкие воздуха, потому что в одно мгновение кислород почему-то закончился. — Прости, я с-с-соврал те-б-бе, — Изуку зажмурился и тут же продолжил, боясь реакции альфы, что должна была последовать незамедлительно, — просто я встретил ребёнка, он убежал из дома. А когда мы пришли к нему, женщина, у которой он живёт, начала кричать на него, он испугался, а мне… я… я привёл его к нам домой… он сейчас здесь… и она за ним так и не пришла… и, похоже, не придёт… п-поэтому я решил оставить его на ночь, а завтра разобраться со всем этим… п-прости м-меня, я н-не хотел тебя обманывать… просто…

— Деку, — омега прикусил язык, всё так же не открывая глаз, прислушиваясь к звукам воды, — это и твой дом тоже, ты… спасибо, что рассказал мне правду… я… рад… Прости, что накричал на тебя, но… я не хочу, чтобы на тебя снова напали… ты не сможешь сам себя защитить…, а я… меня нет рядом, поэтому… будь осторожней… просто будь осторожней… Эй, Деку, ты ведь не ревёшь сейчас, правда?

А Изуку уже и не слышал половины его слов, склонившись над столом и роняя на его поверхность солёные капли. В один момент ему стало так легко и спокойно, будто до этого на его плечах лежала огромная ноша, а теперь… словно кто-то разделил её с ним пополам.

— Н-нет, я-я н-не… — но тут он заревел в голос, со всей своей силой сжимая телефон, одновременно утирая влажные дорожки.

Кацуки сначала говорил что-то, вроде бы пытался успокоить, но от его слов омега только сильнее плакал, так что тот вскоре бросил бесплодные попытки и просто слушал, как стихают его всхлипы…

Если бы хоть кто-то мог понять, что чувствуют эти двое в этот самый момент…

Вода неожиданно прекратила литься, а Мидория в последний раз всхлипнул и утёр лицо рукой.

— Успокоился? — совершенно спокойно спросил Бакугоу.

— Да… П-прости…

— Хватит уже извиняться! Сколько раз тебе нужно повторить, чтобы ты наконец понял, — ты можешь делать всё, что считаешь нужным! Или ты глухой?!.. Только не реви…

Но он и не собирался, стало так привычно спокойно от этого раздражённого тона, как тогда, в детстве, когда они ещё были друзьями. Не было известно, что Кацуки — альфа, а Изуку — омега. Они вместе гуляли, играли и смеялись… И вдруг, словно вспышка перед глазами, снова проносятся все самые ужасающие воспоминания, по телу пробегает нервная дрожь, он панически оглядывается по сторонам, понимая, что дрожит вовсе не от холода…

— Я не смогу приехать, — парень даже не понимает, к чему Бакугоу это говорит, но и слова он не в силах из себя вытащить, чтобы хоть что-то пропищать в ответ ему.

От затянувшегося молчания становится не по себе, но никто из них не произносит ни слова. Изуку слышит, как открывается дверь ванной комнаты (слух у него развит замечательно, сколько раз омега прислушивался к шагам Кацуки, когда он был не в духе), и тут же тихо говорит:

— Кота-кун вышел из ванны… я…

— Да. Иди. Я позвоню завтра, — и череда коротких гудков ещё долго эхом отдаётся в ушах.

Как и планировал, парень укладывает Изуми на свою половину кровати, а сам ложится к альфе. Глаза мальчика закрываются почти мгновенно, но перед тем, как заснуть, он сбивчиво спрашивает серьёзным, совершенно несвойственным ребёнку тоном:

— Твой альфа… он ведь тебя… не обижает?..

Изуку замирает вместе со своим сердцем на пару мгновений, а потом ласково улыбается ему и гладит по голове.

— Нет. Он ведь мой альфа. Он… хороший…

Взгляд тёмных глаз, кажется, видит его насквозь, но веки Коты дрожат, закрываясь, он ещё что-то бормочет, но слов уже не разобрать.

Омега укрывает его одеялом и прислушивается к ровному дыханию мальчика, почему-то от этого так спокойно. Ему немного грустно от мысли, что своего собственного малыша у него не будет никогда. Мидория часто задумывался взять ребёнка из детдома, но это было ещё до того, как они начали жить вместе, а потом все его мысли были направлены совершенно на другое…

Глаза закрываются, и он чувствует какое-то странное спокойствие, когда рядом есть хоть кто-то.

Из сна вырывает странное ощущение. Изуку подрывается на кровати и, зажимая рот ладонью, бежит в ванную.

Вода быстрыми ручейками стекает в сток, его ужасно тошнит, хотя уже несколько раз красочно вывернуло наизнанку. Он пытается припомнить, что мог съесть такого, отчего уже несколько дней его постоянно тошнит. Неужели продукты были просроченные? Но тогда не ему одному должно быть плохо. Но с Кацуки всё вроде хорошо, да и не стал бы он молчать, если бы отравился чем-нибудь из приготовленного Мидорией. В памяти всплывает пирог, которым его угостили на работе. «Наверное, дело в нём…» — слегка подрагивающей рукой омега закрывает воду и, немного медля, идёт назад в спальню.

Изуми всё так же безмятежно спит, мило положив ладошки под голову, и Изуку чувствует, как внутри что-то расцветает от счастья, что он смог помочь хоть чем-то. Этот мальчик ещё совсем маленький, у него вся жизнь впереди. Победы и поражения, радости и печали. Он заведёт много хороших друзей, которые всегда придут к нему на помощь… конечно, ему встретятся и плохие люди, но… всё у него будет хорошо…

«Да, всё у него будет хорошо».