Изуку приехал в положенное время и уже почти дошёл до жилого комплекса, где провёл всё своё детство, но вдруг резко остановился, заходя за угол соседнего дома. Около лестницы стояла его мать и… тот самый альфа, которому Мидория предложил белые розы на первое свидание. В голове сразу выстроилась цепь событий. Даже оттуда он видел, какой счастливой была Инко, полными любви глазами смотря на мужчину, а тот смотрел точно так же в ответ. На лице парня расцвела улыбка. Его мама наконец-то счастлива. Самое заветное желание сбылось. Омега разворачивается и уходит, чтобы не мешать им, по дороге пишет сообщение, что не сможет приехать, и просит прощения. Пускай лучше она проведёт этот день с ним, а с сыном женщина и потом увидится.
Но идея постричься никуда не пропадает, и он уже почти час сидит перед небольшим зеркалом с ножницами в руках, рассматривая свои волосы, но никак не решаясь начать. Мидория тяжело вздыхает и отрезает первый совершенно неровный локон. За ним ещё.
За своим делом он даже не замечает, что за ним наблюдает пара красных глаз, а их обладатель стоит, прислонившись к дверному проёму. После очередной прядки, упавшей на специально расстеленную пелёнку, Бакугоу решает привлечь внимание, подходя сзади и дотрагиваясь до плеча. Изуку ожидаемо вздрагивает, издав сдавленный «Ох», а ножницы из его рук падают на стол. Омега оборачивается к нему, его лицо заливает краска, он подрывается с места, но на плечи надавливают, усаживая назад. В волосы зарывается рука, пропуская их через пальцы. Альфа устраивается за его спиной, беря в руки ножницы. Один за другим локоны падают на пол. Это странно, Мидория и не знал, что Кацуки умеет стричь людей. Через некоторое время его волосы взъерошивают.
— Всё, — он берёт зеркало и, затаив дыхание, смотрит на своё отражение.
Щёки снова заливает румянец, а на ухо выдыхают: «Тебе очень идёт». «С-спас…сибо…»
Мгновение, и они уже страстно целуются, перемещаясь в спальню.
Смазка уже не нужна, хватает обычных ласк, и Изуку вспыхивает как спичка. Кацуки усаживает его себе на колени, прихватывая зубами кожу за ушком. Пускай альфа и позволяет ему доминировать, но полностью руководит процессом всё равно он. Мидория всё ещё не привык к такой позе, поэтому опускается на член совсем медленно. Мучительно медленно. Бакугоу стискивает зубы, внутри так горячо и до одури узко. Омега прикрыл глаза, всё его лицо красное — так забавно, с учётом того, сколько раз у них был секс. А про течку и вовсе стоит промолчать.
В конце концов выдержка заканчивается, Кацуки, рыкнув, надавливает на плечи, заставляя насадиться полностью. Изуку вскрикивает, но не сопротивляется. Бакугоу прикрывает глаза, ощущая сумасшедшую пульсацию нежных стеночек ануса. Их запахи переплетаются так гармонично, но омега не замечает, оглушённый подступающим оргазмом.
Альфа резко подаётся навстречу, подбрасывая бëдра вверх, выбивая всё новые и новые стоны. Изуку скулит, обнимая руками за шею, и, кажется, просит помедленнее, но его игнорируют. Кацуки-то знает, что ему нравится так: когда долбят сильно, глубоко, каждый раз проходясь по простате. Ритм сбивается окончательно, приходится брать всё в свои руки. Бакугоу одним движением, придерживая омегу за поясницу, опрокидывает его на спину, ноги забрасывая себе на плечи, переплетая пальцы рук.
Мидория просто кричит, голова кружится, а перед глазами мельтешат чёрные точки, тело бьёт дрожь. Ещё пара толчков, и он кончает, сжимаясь изнутри, утягивая за собой и Кацуки, что с рыком загоняет член до упора. Это уже становится традицией: альфа выжидает несколько минут, выходит из него, сперма сразу начинает вытекать наружу, он ложится рядом, притягивает омегу к себе. Они целуются, медленно сплетая языки, в комнате слышится только их частое дыхание. Первым засыпает Изуку, а вот Бакугоу ещё долго не спит, пристально рассматривая лицо спящего омеги, оглаживая все его изгибы, покрывая лёгкими поцелуями его мордашку, в особенности веснушчатые щëчки. И только потом устраивается поудобнее, накрывает их одеялом, ставит будильник (хотя всё равно его не слышит) и засыпает, крепко прижимая к себе омегу.
Это традиция…
За прошедшее время Кацуки ни разу не приходил домой в плохом настроении, но сегодняшний день был исключением. Снова грохот входной двери, снова топот ног, снова… Разве что теперь Изуку чувствует, как потяжелел воздух, а запах альфы будто душил. Разболелась голова, и немного затошнило. Бакугоу зашёл в комнату и сразу швырнул портфель куда-то в угол, сам же уселся в кресло, но долго там не просидел, вставая и начиная расхаживать по комнате, периодически порыкивая.
В такие моменты Мидория всегда пытался слиться со столешницей с раковиной и вжимал голову в плечи, стараясь не издавать ни звука, чтобы его не трогали. Но ведь в последнее время его и так не трогают. Так, может, ему стоит попробовать?..
— Ч-что-то случилось?.. — Изуку снова заикается, ему страшно, аж сердце ухает глубоко вниз, замирая на мгновение.
Парень останавливается, и на него переводят бешеный взгляд. Похоже, это была плохая идея. Он опускает голову, готовясь к… он и сам не знает к чему. Кацуки подходит слишком быстро, хватает за предплечье и тянет к креслу, усаживаясь, хотя, скорее, падая в него, а на свои колени опускает Изуку.
— Меня в командировку посылают. На две недели. Две недели с этой мразью! — омега чувствует, что хватка на поясе становится сильнее, его прижимают ближе, рыча слова в шею, одновременно проводя носом по метке.
Этот жест пугает, особенно когда альфа в таком неуравновешенном состоянии.
Дрожащими руками Мидория обнимает его, поглаживая по голове, и совсем невесомо целует в висок, чтобы хоть как-то успокоить. Вот только Бакугоу далеко не обычный альфа, и совершенно неизвестно, подействует на него такой жест или только сильнее взбесит.
Но, вопреки всему, помогает. Его частое прерывистое дыхание становится ровным и медленным.
— Ещё раз, — уже совсем спокойно произносит он, руками поглаживая парня по спине, переходя на поясницу и ниже.
Изуку непонимающе хлопает глазами. Что «ещё раз»? А Кацуки уже тыкается лбом ему в губы.
— Целуй давай! — нетерпеливо подгоняет он.
А омеге ничего не остаётся, как снова поцеловать. Так и сидят, пока «что-то» не упирается Мидории в бëдра. Игнорировать это не получается, из груди вырывается какой-то полузадушенный писк, с него уже стягивают штаны. Одежда ворохом падает на пол, его переворачивают, оказываясь сверху. Чужой язык уже вовсю хозяйничает во рту, проводя по нёбу, дëснам, зубам, губы слегка прикусывают.
Он никогда не сопротивляется такому напору, всё-таки поцелуи-укусы, покрывающие всё его тело, очень аккуратные и почти безболезненные. Изуку чувствует, как внутри становится жарко и мокро, организм уже сам подготавливает к проникновению, но парень знает, что альфа всё равно будет растягивать его пальцами, постоянно проверяя, достаточно ли естественной смазки или стоит добавить лубриканта. До сжатого колечка мышц дотрагиваются подушечкой пальца, тут же проникая внутрь, начиная поглаживать стенки, сгибая и разгибая палец. Мидория закрывает глаза — до сих пор смущается под пристальным взглядом альфы. Слышится хмык, и в анус проталкивают второй палец. Губы опаляет дыханием, его снова целуют.
В этот раз подготовка проходит быстрее обычного. Парня немного стаскивают с кресла на самый край, Кацуки приходится стоять, приподнимая его за таз, разводя в стороны ягодицы. От такой позы шея Изуку оказывается неудобно изогнутой, но ничего, можно и потерпеть.
Бакугоу резко входит, но не полностью, только наполовину. Ему тоже неудобно. Никак не удаётся задать нормальный ритм, рука Мидории слишком далеко — не переплести пальцы. Медленно Кацуки закипает. Последней каплей становится то, что омега при особо глубоком толчке сильно ударяется головой о подлокотник, поскуливая от боли.
Приходится менять место локации. Кацуки подхватывает его на руки, Мидория, чтобы не упасть, оплетает ногами его пояс, а руками цепляется за шею, жарко дыша. Ношу скидывают на стол. Парень радуется про себя, что не успел накрыть на стол, ужин всё ещё стоит на плите.
