— Мы ведь живём в одной стороне, так что, думаю, немного пройтись можно.
Они шли в полной тишине, никак не зная, как же завязать разговор. Яшида поглядывал на неё, но, если Сацуки это замечала, сразу отворачивался.
До развилки, на которой Сацуки должна была свернуть направо, оставалось всего ничего, поэтому она уже и не надеялась, что они заговорят.
Девочка оборачивается к нему, но сказать ничего не успевает. За их спинами стоит Нацуки, умилённо улыбаясь, пальцами сжимая обложку своей излюбленной книги. Такого дурацкого выражения лица Сацуки давно не видела…
— Ах, молодость…
— Ты вздыхаешь как старик, Наччан.
— Я и чувствую себя стариком. И я осознал это в тот момент, когда увидел, как моя младшая сестра идёт за ручку с мальчиком. Они мило щебетали…
— Заткнись! Мы не держались за руки!
Схватив подушку с дивана, Сацуки запустила ею в Нацуки. Но парень только задорно рассмеялся, глядя на её покрасневшее личико.
Сацуки обиженно напыжилась, отвернувшись. А когда она обычно так делала, то становилась похожа на маленького нахохлившегося воробышка. Но настолько это мило выглядело, что никто не мог устоять перед ней.
— Ладно, ладно. Прости меня.
Однако девочка только обиженно хмыкнула в ответ и отвернулась от него.
— Ну Саччан. Давай мириться?
Она сложила руки на груди, демонстративно задирая голову вверх. Но Нацуки не был бы собой, если бы сдался так просто. Самое лучшее оружие против надувшейся девчонки…
— А кто это у нас такой хмурый?
Сацуки дёрнулась. Брат никогда не начинал это просто так. Значит, сейчас будет его излюбленная пытка.
Омега попыталась вскочить с дивана, но Нацуки вцепился в неё мёртвой хваткой, пальцами пробегая по рёбрам.
Самый большой страх Бакугоу Сацуки —щекотка. Самый большой щекотко-садист в их семье — Бакугоу Нацуки.
Сацуки звонко смеялась, стараясь отцепить руки брата от себя. Но он был сильнее неё, так что пришлось ждать подходящего момента, чтобы запустить в него новый подушечный снаряд.
Изуку, проскользнувший в комнату, только с нежностью посмотрел на них. Такие сцены не могли не радовать его.
Кацуки в шоке-ужасе посмотрел на своего сына, под чьим глазом наливался огромный фингал. Орущий фоном директор его волновал мало. Сейчас Бакугоу-старший судорожно соображал, куда можно деть собственного сына, чтобы его разукрашенную физиономию не увидел Изуку. Иначе его рекорд может слететь к черту, а спать на диване не хотелось совсем.
Китами-сенсей неловко извинялась перед ним, но, что она там говорила, Кацуки не запомнил вообще.
Нацуки смущённо почесал щёку, которая немного распухла.
— И как ты так умудрился?
— Не заметил…
— Да мне как-то всё равно, хоть тебя всего разукрасят, но ты в курсе, что сегодня будешь ночевать на улице? Я тебя такого красавца домой не пущу, мне моя жизнь дороже.
Парень начал бубнить себе что-то под нос, нахохлившись и отвернувшись.
Припарковав машину, они одновременно выбираются из неё. Кацуки судорожно придумывает, что можно сказать Изуку, как объяснить, почему их сын пришёл с синяком под глазом, хотя, по словам Бакугоу, у него там всё хорошо. Но его отвлекает громкий грохот и обрывки мата.
Говорят, что смеяться над собственными детьми — плохо. Это отрицательно сказывается на их самооценке, заставляет чувствовать себя ущемлёнными и т. д. и т. п. Но Кацуки сделает вид, что никогда такого не слышал. Поэтому он уже гогочет на всю стоянку, рукой опираясь о крышу автомобиля, пока Нацуки шипит, рукой зажимая свой глаз.
— В кого ж ты такой лох-то? — Кацуки смахнул выступившие от смеха слёзы рукой, в тщетной попытке успокоиться. — Дай посмотреть, что ты там с собой сотворил на этот раз.
Даже несмотря на то, что всего лишь мгновение назад он хохотал над собственным сыном как сумасшедший, сейчас он бережно осматривает его бровь.
— И как ты только умудряешься везде найти приключения на свою задницу? Сильно болит?
— Терпимо, — шипит Нацуки сквозь стиснутые зубы.
— Ну, зато теперь ты сможешь ночевать дома, разве не здорово?
Вот только это ни капли не радует Нацуки.
— Боже мой! Что случилось?! — Изуку в ужасе смотрит на сына и мужа, который снова едва по стенке не сползает, хохоча.
— Когда из машины вылезал, ударился…
— Надо срочно приложить что-нибудь холодное!
Из их комнаты выглядывает Сацуки, но и она тоже скрючивается в порыве безудержного хохота. Вот это у них семейное.
Вспышки молний расчерчивают небеса, а раскаты грома наполняют ночь какофонией звуков. Сацуки ворочалась с бока на бок, не в силах уснуть. Её всегда пугала такая погода, и с возрастом это не прошло.
Внизу сопел, прижав к груди книжку, Нацуки. Одна его нога, как и всегда, свисала с кровати, а одеяло, скомканное, он подмял под себя.
Девочка выглянула со второго этажа, разглядывая комнату в темноте. Очертания предметов сейчас казались какими-то зловещими.
Бесшумно спустившись вниз, Сацуки медленно побрела к комнате родителей. Раз уж Нацуки спал, то никто не будет над ней смеяться утром.
В спальне родителей тихо. Отец спит на спине, сложив руки на груди как покойник. Папа же наоборот: свернулся калачиком, прижавшись к его боку.
На секунду омега замирает в нерешительности. Наверное, ещё не поздно пойти к себе. Но очередной раскат грома заставляет её подпрыгнуть на месте, задушенно пискнув. Сердце подпрыгнуло в груди.
— Саччан? — Изуку сонно потёр глаза, приоткрыв лишь один. — Ты чего не спишь?
Сацуки жмётся на месте, продолжая молчать, словно надеясь, что папа поймёт без слов. И он понимает…
Ласково улыбается и двигается ближе к краю, приглашающе похлопывая по матрасу. Ей не нужно повторять дважды. Запрыгнув к ним и удобно устроившись между Кацуки и Изуку, Сацуки прикрывает глаза, прижимаясь к ним ближе.
Бакугоу-старший не понимает, почему у него не получается перевернуться на другой бок. Что-то за спиной мешает ему.
Кацуки недовольно бурчит себе под нос проклятия, приоткрывая заспанный глаз, чтобы увидеть спящего сына, который навалился на него со спины и продолжает дрыхнуть, как ни в чём не бывало. Он поворачивает голову в другую сторону, где к нему друг за дружкой прижимаются Изуку и Сацуки.
Он чувствует себя начинкой бутерброда…
— Знаешь, что будет лучшим подарком на мой день рождения? — безразлично спрашивает Кацуки, но напротив него сидит только Нацуки, так что парень думает, что это было адресовано именно ему.
— Нет?..
— Хочу, чтобы ты хотя бы месяц не ввязывался ни в какие драки…
— Отец, твой день рождения давно прошёл.
— Но время от времени ведь неплохо устраивать маленькие праздники членам своей семьи? Да, задрот?
— Маленькие — конечно. Но, как мне кажется, такой глобальный подарок должен быть обоснован. Скажем, когда луна будет в зените, принеси к алтарю великую жертву…
— Всё, я понял. Зубри молча.
— Нет, — спокойно, но твёрдо отвечает ему Деку.
— Да послушай же, мы оба нуждаемся в этом.
— Каччан, мы же это уже обговаривали: ты не можешь держать себя в руках в родильной палате. А своими выпадами ты только отвлекаешь ещё и врачей. Просто подожди в коридоре.
— Ты же знаешь, что я ненавижу сидеть в коридоре.
Изуку прекрасно понимал, что альфа просто волнуется за него. Но, когда Бакугоу присутствовал при рождении Сацуки, никому не было спокойно.
— Каччан, я ценю твою поддержку, но с тобой дело идёт гораздо медленнее и нервознее. Ты отвлекаешь от процесса не только врачей, но и меня.
Но Кацуки ни в какую не хочет отступать. Этот разговор он упрямо устраивает раз в неделю. Может быть, Изуку и упрям, но его можно уговорить, если очень сильно постараться.
В дверь трезвонят без остановки, что неимоверно нервирует. Но Кацуки не поднимет зад с дивана, потому что он только что устроился поудобнее, прижимая к себе Изуку. Так что идти в коридор приходится Нацуки.
