— Что на этот раз? — Кацуки только закончил сверхурочную работу, потому что снова пришлось забирать Нацуки, который подрался со старшеклассниками.
— Я подралась… Вернее, избила наших мальчишек…
Парень присвистнул и снова уткнулся в книжку, посмеиваясь. Похоже, это у них наследственное.
— Надеюсь, ты не додумалась, как некоторые, проломить кем-то парту? — мужчина бросает косой взгляд на сына, но тот уже вовсю бубнит себе под нос что-то про хрусталик и стекловидное тело.
— Ладно, приду…
Для Кацуки главное, чтобы его дети ни в коем случае не позволяли кому-то унижать себя, своё достоинство, ну и не выбрасывали людей из окна… разве что, если только доконают настолько…
Дверь с громким грохотом открывается, ударяясь о стену.
— Подъём, черти!
Нацуки подскакивает на кровати, темечком впечатываясь в деревянные доски второго этажа. Он падает назад, на подушку, руками хватаясь за пульсирующую голову. Слыша громкие звуки, вскакивает Сацуки и едва не падает со второго этажа, но вовремя хватается за оградку.
Они злобно смотрят на отца, пыхтя недовольно и чуть злобно щуря глаза.
Парень хватает будильник и смотрит на время.
— Ты что, издеваешься? Пять утра! Пять! Утра!
— У нас незапланированная генеральная уборка, — безапелляционным тоном заявляет Бакугоу.
— Чего?
— К нам едет «инспекция»! Нежданно-негаданно!
Пока дети собирают глаза в кучу, Кацуки уже куда-то пропал. Нацуки обречённо выдыхает, но встаёт, следом Сацуки.
Приходится «вылизывать» всю квартиру. Несколько раз протирается пыль на полках. Все грязные вещи отправляются в стирку. Шумит пылесос. Сортируется мусор.
Сацуки медленно протирает небольшую рамку с фотографией, но, даже закончив, никак не решается поставить её на место. Нацуки, проходивший мимо, тоже останавливается рядом и смотрит на фотографию, где они все вчетвером.
Омега, тяжело вздохнув, приваливается к его боку, а Нацуки только и может, что заботливо поправить её сбившийся хвостик.
— Вы чего встали? Опять мокроту разводите?
Кацуки взял из рук дочери рамку и осторожно поставил на место, подталкивая их дальше. Им ещё очень многое нужно успеть сделать. Нацуки уверен, что отец скучает по папе так же, как и они. Просто не показывает этого.
Девочка резво режет овощи на салат, пока Нацуки, обливаясь слезами, чистит лук. Отец моет грязную посуду, стараясь не перебить её, в последнее время это у него получается лучше, чем раньше.
— Мне кажется, будто вместе со слезами вытекли и мои глазные яблоки, — парень последний раз всхлипывает и наклоняется над умывальником, промывая опухшие глаза холодной водой.
Они могут готовить только что-нибудь совсем простенькое, но и это ого-го, если смотреть со всех сторон и осознавать, что они все — Бакугоу, которые, по сути, не очень-то хорошо ведут хозяйство…
Тушёные овощи аппетитно пахли, ароматным облачком вздымался вверх едва заметный пар. Коротко пожелав друг другу приятного аппетита, они все разом набросились на еду, словно не ели несколько недель, если не больше.
Отец, закончив ужинать, налил себе кофе и подошёл к окну, выглядывая на улицу, но тут же закрывая створку и падая в кресло. Только и там он долго не просидел, встал, начал расхаживать по комнате, раз за разом отпивая из чашки.
Нацуки смотрел на его метания удивлённо. Редко можно было увидеть такого отца — взволнованного, нетерпеливого, постоянно поглядывающего на часы. Наверное, что-то действительно важное, раз мужчина так себя ведёт.
Кацуки шагнул в сторону дверного проёма, но вдруг замер и обернулся к ним. Его взгляд пересёкся с взглядом Нацуки. На лице альфы расползлась ухмылка, а Нацуки вдруг понял, что их очень хорошо нае… развели…
Мужчина вышел в коридор, тихо посмеиваясь, ехидно, с непонятным скрипом в голосе. Нацуки зашипел и вскочил с места следом за ним.
Однако Кацуки уже вышел на улицу, где раздавались голоса. Ручка двери дёрнулась, и в прихожую снова вернулся Бакугоу с сумкой. За ним следом медленно вошёл… папа…
Глаза Нацуки едва не вылезли из орбит. Он ожидал чего угодно, но никак не этого. Пока альфа пытался вернуть свою челюсть на место, Сацуки уже вылетела из комнаты и бросилась Изуку на шею, радостно смеясь.
Кацуки прошёл мимо, пакостно улыбаясь ему.
— Ты же так скучал, так чего стоишь?
Эта черта в его отце всегда доводила всех до трясучки.
— Только не говори, что ты написал ему это?
Но мужчина уже ушёл в спальню.
Изуку обнимался с Сацуки, с улыбкой слушая её вопросы о его самочувствии.
— Со мной всё хорошо, и с малышом тоже.
Девочка радостно запищала совсем как маленькая и осторожно погладила его по выпирающему животу. Нацуки не знал, стоит ли ему тоже подойти. Одно дело — Сацуки. Она ещё в том возрасте, когда можно себе такое позволить. Но если такая туша, как он, повиснет на папе, то тот просто-напросто переломится.
Кацуки, неожиданно появившийся за его спиной, горько покачал головой и пнул Нацуки в сторону Изуку и Сацуки.
Папа редко задавал вопросы, ему это было не нужно, словно он понимал их без слов. Так и сейчас омега просто обнял его, немного неловко притягивая к себе. Нацуки окутал такой родной запах ананасов и свежести улицы. Он уже давно был выше Изуку, но всё равно чувствовал себя таким уязвимым перед ним.
— Я до сих пор не понимаю, как отец тебя отпустил в эту поездку, — Сацуки откусила кусок домашнего кекса, только что испечённого, и помотала ногой под столом.
— Но её мне Каччан и подарил… — омега удивлённо моргнул, смотря на то, как подавился Нацуки, а Кацуки отвёл взгляд в сторону.
— Так это по его милости мы жили в спартанских условиях всё это время?! —
парень недовольно посмотрел на альфу, но тому было на это всё равно.
— Я сначала не хотел ехать, но Каччан сказал, что он сможет самостоятельно позаботиться о вас двоих.
Сацуки и Нацуки одновременно смотрят на отца, стараясь прожечь в нём дырку. Но Бакугоу-старший слишком хорошо умеет абстрагироваться от этого.
Когда три недели назад в руки Изуку неожиданно попала путёвка на горячие источники, никто бы и не подумал на Кацуки… Но этот старый чёрт всегда любил плести интриги…
Сацуки ещё хотя бы смогла свалить аж на пять дней, а Нацуки пришлось жить с этим…
Хотя трудно представить, что отец по своей воле отправил папу на отдых. Изуку был на шестом месяце беременности, следовательно, подсуетилась Очако-сан, чтобы вырвать своего друга из лап этого «чудовища». Иначе Кацуки бы его никуда не выпустил и задушил своей заботой…
Отец снова делал ставки… В этот раз поспорил, что родится мальчик омега.
Хотя Нацуки слышал как-то раз его фразу: «Если наш ребёнок снова будет похож на меня, я сделаю себе харакири». После неё родилась Сацуки…
Теперь же все они не могли дождаться рождения малыша, чтобы узнать, на кого он будет похож. Разумеется, Нацуки не может не поддеть отца насчёт его обещания про харакири.
Кацуки тихо заглядывает в комнату детей, проверяя, спят ли они. Обычно Нацуки мог сидеть за учёбой до поздней ночи, непрерывно бубня себе под нос термины и их определения, из-за чего Сацуки часто жаловалась на то, что он мешает ей спать. Но сейчас они оба спали.
Бакугоу осторожно подошёл к сыну и, ухватив за штанину, забросил его ногу, что до этого свисала на пол, на кровать и накрыл его одеялом.
Девочка же спала на спине, сложив руки на груди, словно труп, и слегка откинув голову назад. Он ещё раз осмотрелся по сторонам и вышел прочь.
Не то чтобы Кацуки скрывал от детей, что поездка Изуку — это его затея. Просто он прекрасно понимал: они бы никуда не отпустили его.
Изуку был «связующим» для них. Он был их всем. Сказать по правде, Кацуки всегда думал, что омега будет баловать детей до бесящей трясучки рук, но оказалось с точностью наоборот…
Даже сейчас он мог отчитать Нацуки и поставить его в угол. Тот, конечно, возмущался, но всё равно шёл, вставал и бубнил сам с собой на разные темы, пытаясь проковырять дырку в обоях. С Сацуки тоже было не всё так просто, как казалось на первый взгляд. Но, по крайней мере, она была самостоятельней, чем их сын. Бакугоу не боялся оставлять её дома на несколько дней, а вот Нацуки... Нацуки как Кацуки…
