Он замечает, что омега становится гораздо раскрепощённее. Вон как с Шинсо и Кендо болтает, пока с Миюки сдирают волосяной покров. Хоть и самую малость, но Кацуки чувствует, что отомстил, если не за всё, то хотя бы за четвертушку точно.
— Ты ведь специально, да? — «Вот кто бы говорил», — хотелось бы сказать Бакугоу в ответ, но он только отрицает всё.
— Тебе показалось.
— Но Наччану очень понравилось…
— Хочешь сказать, стоит приглашать Миюки почаще?
— Не то чтобы. Просто было весело.
— Ну, не ему точно.
Деку фыркает смешливо. Такое бывает, но очень редко. Поэтому Кацуки старается запомнить каждый такой случай со всей точностью. Нацуки невпопад смеётся, гремя погремушкой.
А он просто прикрывает глаза, окунаясь в это спокойствие, сжимая ладонь Изуку в своей.
Кацуки ещё не знает, что Нацуки будет шантажировать его до самого своего совершеннолетия тем, что он давал ему сладкое без ведома папы, что он всё-таки похож на Изуку, но немного в другом, что они оба совершенно не умеют готовить, однако им придётся справляться самим.
Из окна веет прохладой, и он закрывает его, чтобы никто не простыл. Глаза у Изуку сонные, но пока что омега ещё не спит. Нацуки развалился в кровати в позе морской звезды, всё так же не выпуская из рук свою любимую погремушку.
====== 16. Спешл 2: Давай же не позволим этому разлому пересечь наш мир... ======
Жаркий летний день был в самом разгаре. С улицы доносились весёлые разговоры школьников, идущих домой. Уроки на сегодня у многих уже закончились, и только члены различных клубов всё ещё толпились в коридорах.
Китами Тока никогда не думала, что станет учителем. Просто так получилось. Ей вообще всегда была свойственна нерешительность. И, даже когда дело уже было сделано, она часто задумывалась: «А правильно ли я поступила?»
Единственным её верным решением, как девушка сама считала, было поступление в педагогический университет. Тока прекрасно знала два языка: английский и немецкий. Свой родной — японский — в расчёт она не брала. Так что такого преподавателя едва ли не разрывали на части. И, как бы Китами ни отрицала, ей это очень льстило.
Обращение учеников к ней сначала звучало непривычно. Их формальный тон и уважительные приветствия утром, прощания после обеда или вечером. Однако сейчас она уже не могла представить, как бы жила без всего этого.
Пока она не стала классным руководителем класса 2-2.
Почему- то именно здесь собрались по большей части альфы, которые никогда не отличались терпением и спокойствием. Своим отвратительным обращением они запугивали чуть ли не всю школу. Многие пострадали от них. И Китами ничего не могла с ними поделать.
А потом в их класс перевёлся ещё один ученик. Тогда женщина поняла, почему многие учителя страдают нервными заболеваниями и расстройствами.
Бакугоу Нацуки был спокойным мальчиком. Вежливым и в некоторой степени зажатым. Он смотрел на всех волком и никак не желал идти на контакт, аргументируя это тем, что надолго здесь не задержится.
Тока не понимала его, но больше всего боялась, что остальные будут сильно издеваться над Нацуки. Она сразу предупредила, что класс у них очень своенравный.
«Мне всё равно. Они меня не волнуют. Я здесь только на два года», — раз за разом повторял он как заведённый.
Ей почему-то казалось, что над Нацуки издевались в его прошлой школе, поэтому она старалась сделать всё, чтобы он чувствовал себя комфортно.
Однако…
Нацуки был пай-мальчиком только с виду. Он существовал по правилу: ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Но на тот период этого никто не знал!
Поэтому, когда негласные лидеры класса решили «познакомиться» с новеньким поближе, они уж точно не ожидали, что окажутся на больничной койке. Никто этого не ожидал. Нацуки знал меру насилию над личностью. И это пугало ещё больше, чем его вспышки неконтролируемой агрессии к тем, кто обижает слабых. Да, у него была нездоровая мания справедливости.
За один месяц Нацуки заставил дрожать от страха весь класс. Его обходили стороной, боясь спровоцировать. Никто больше не решался ему и слова сказать. Хотя многие омеги благодарили его за помощь, но и к ним он не испытывал особого радушия. Ему было просто наплевать на всё.
Только драки продолжались.
Раз за разом Нацуки ввязывался в различные подростковые разборки, просто потому что оказывался рядом. Но он всегда с радостью избивал противников, даже если изначально они были и не его. Да, у него была нездоровая мания справедливости…
И этот раз не был исключением.
В порыве гнева Нацуки проломил парту одним из учеников из параллельного класса.
Директор уже не в первый раз вызывает к себе отца Нацуки, но всякий раз, когда тот переступает порог его кабинета, мужчина сдувается, понимая, что против такого человека не выстоит.
В первый раз увидев его, Китами подумала, что это старший брат Нацуки. И, только когда мужчина подошёл к ней, она смогла разглядеть его поближе и поняла, что тот, кто стоит перед ней, гораздо старше, чем кажется.
Они были похожи и внешне, и внутренне. Только Бакугоу Кацуки-сан и не скрывал своего презрения к окружающим, как это успешно проделывал его сын. Но по ним было видно, что во всём они были солидарны друг с другом и сходились во мнении об окружающих их людях.
Не могло не радовать то, что на неё Бакугоу-сан смотрел не так, как на остальных, — не пытался размазать своей альфа-аурой по полу. Да и Нацуки вёл себя точно так же.
Тока снова посмотрела на часы и на Нацуки, который сидел в кресле, сложив руки на груди, смотря себе под ноги. Вряд ли он испытывал раскаяние или ощущал вину. Просто думал о том, как бы побыстрее свалить отсюда.
Дверь скрипнула, пропуская бледного заместителя директора и наконец-то прибывшего отца виновника.
— Здравствуйте, Бакугоу- сан, — Китами посмотрела на него, стараясь не задерживать на его профиле своего взгляда.
— Здравствуйте. Что на это раз? — он упал в кресло рядом с Нацуки, даже не глядя на директора, который уже побледнел, предпочитая общаться только с ней.
— Ну, Бакугоу-кун немного переборщил с силой…
— Немного?! — директор встрепенулся, слушая её. — Да он едва не угробил нашего ученика!
— Что, правда? — Кацуки боковым зрением посмотрел на Нацуки, ожидая его ответа.
Так было всегда. Он спрашивал именно у Нацуки, как всё было, и только тогда решал что-то про себя относительно сложившейся ситуации.
— Нет. Я просто сделал как всегда.
— Он проломил человеком парту!
— И? Сколько вы сдерёте с меня в этот раз?
— Да при чём здесь возмещение ущерба?! Речь идёт о том, что ваш сын неуправляем! — похоже, директор разошёлся не на шутку.
До этого он ни разу не позволял себе говорить такое. Его лицо побагровело, а на лбу выступила испарина.
Китами взволнованно посмотрела сначала на директора, а затем на отца Нацуки, но последний оставался совершенно спокойным.
— Я сам решу, управляем мой сын или нет. Так что прошу оставить своё субъективное мнение при себе.
Мужчина побагровел от такого хамства ещё сильнее, хотя Китами не могла назвать это хамством. Отец просто защищал своего ребёнка.
— Если вас это успокоит, — спокойно продолжил альфа, — я в его возрасте был ещё более «неуправляемым».
Нацуки улыбнулся краешком рта, хотя Тока видела — он хотел рассмеяться в голос.
— Итак, сколько там с меня за парту?
— А о пострадавшем ребёнке вы ничего не хотите спросить?!
— Уважаемый директор, я не считаю мразь, которой мой сын испытал прочность школьных столов, ребёнком. Потому что, если он поднял на кого-то руку, значит, это заслуженно.
Кацуки поднялся с места одновременно с Нацуки.
— Прошу выслать счёт мне на почту, оплачу всё сегодня же. Пошли, рэмбо.
— До свидания, Китами-сенсей.
— До свидания, Бакугоу-кун.
Она кивает мужчине, и они выходят из кабинета. Вот так всегда.
