– Мне нормально, спасибо, – хотел проявить вежливость я. – Когда мы поедем?

– Сэр, а куда вы едете? – он был явно недоволен видеть иноземца.

– В Гокарну.

Он выпрямился и громко крикнул второму: «В Гокарну!» Высокий посмотрел на меня, на Шанкара и широко улыбнулся из-под усов.

– Что вы будете делать в Гокарне?

Я реально растерялся, услышав этот вопрос. Объяснять ему, да и кому-либо, что меня туда направил индус из Греции потому, что я случайно инициирован в Италии, когда поджег номер гостиницы, я был реально не готов. Да и реакция полицейских могла быть неоднозначной.

– Меня зовет туда дело, которое мне надо завершить.

Он снова выпрямился и крикнул: «Его зовет дело!». Высокий громко хохотнул.

– На сколько дней вы едете в Гокарну?

– Туда и обратно.

– Туда и обратно! – прокричал он в третий раз, и огромный полицейский зашелся веселым смехом.

Маленький засунул голову внутрь машины, несколько раз втянул в себя воздух и снова злобно посмотрел на меня. Удивленный тем, что ничего не почуял, он отломил пару крупных коричневатых бананов и взял самой большой персик из корзины.

– Сидите здесь, я сейчас вернусь, – сурово скомандовал полицейский. Он прошел к своей машине, бросил назад фрукты, и взял оттуда пачку листов, с которой подошел снова ко мне. – Выйдите из машины.

Я покорно вышел и подошел к нему.

– Сэр, вы знаете, что утверждена система контроля за въезжающими на территорию Гокарны? Сообщаю об этом. Сюда все едут «по делам», а дела у всех здесь одинаковы – найти возможность не уезжать. Поэтому нам требуется краткое анкетирование. Прошу заполнить эти анкеты.

Анкетирование затянулось на добрых двадцать минут. Я заполнил графы про место рождения и проживания, переписал из телефона контактные данные всех близких и родных, включая их возраста и города, все свои биометрические данные и данные страховой компании, если со мной что-то произойдет. Шанкар давно уже ждал меня в машине, о чем-то переговариваясь со стоящим рядом с ним усатым полицейским. Потом я переписал данные автомобиля и ярко-желтого номера, на котором красовалась надпись «В Индии – везде». Только потом я уселся обратно в машину, а маленький что-то громко сказал высокому. И мы поехали дальше.

– Что он сказал на прощание? – спросил я у Шанкара.

– Он сказал, что ты безнадежен, ты мог дать им сто рупий, и мы уже бы были в Гокарне. Это Индия! – он был явно горд за страну.

Еще через километр был стационарный пост, где мы проехали довольно быстро, в отличие от скопившихся автобусов. Шанкар оплатил пошлину за въезд – всего десять рупий, и мы двинулись в центр этого крохотного городка.

Я согласился перекусить после поездки, и он отвез меня в местную, небольшую по меркам Гоа и огромную для этих мест двухэтажную гостиницу. «Здесь вкусно», – было самым лучшей характеристикой от Шанкара. Пришлось поверить. Расшатанные кресла и столики готовы были развалиться в любой момент, но кухня действительно порадовала. Неизменные блюда из даров моря здесь щедро разбавили куриными, как всегда, было много карри и соусов. Несколько островато, но пара глотков холодного Будвайзера смягчила мои вкусовые ощущения. Когда я попросил счет, мне принесли надорванную в углах книжечку, из которой при открытии выбежали два небольших таракана…

Настал момент, когда мне надо было заняться своей целью, но я совершенно не знал, куда идти. Откинувшись в плетеном кресле, я стал размышлять.

Итак, я в Индии, куда так советовали мне уехать для продолжения пути мои друзья. Чанакья обозначил мне именно этот город, но не сказал, куда именно мне надо попасть. Я попросил найти подробную карту Гокарны у Шанкара, но он только улыбнулся:

– Лучшая карта уже с тобой, сэр. Это Шанкар!

– Тогда скажи мне, куда не ходят туристы, но очень хотят попасть? Где Верхний Храм?

– Сэр хочет увидеть «Ухо Коровы»? – удивленно произнес Шанкар. – Но туда нельзя иностранцам. Но мы же в Индии, а, значит, можно придумать что-то!

Я понял, что мне, скорее всего, именно туда. Мы сели в автомобиль и медленно поехали вглубь городка.

Сначала мы подъехали к довольно большому и приходящему в упадок шиваистскому монастырю. Настолько ужасен был внешний вид стен вокруг. Хотя все здания Индии, которые не украшает шильда с пятью звездами, выглядели, мягко говоря, не очень презентабельно. Жуткие глиняные мазанки со сквозными дырами были ярким подтверждением того, что люди здесь живут точно не строительством и заботой о комфорте. Пляжный отель был реальным раем.

Шанкар быстро выбежал и вернулся через пару минут с какой-то бумагой в руках, он передал ее мне. Завитки санскрита я не мог прочесть и просто держал ее в руках. Мы выехали за территорию, застроенную хоть частично, но жилищем, и двигались в окружении огромных деревьев. Машин почти не было. Количество мужчин и женщин по краям дороги только увеличивалось. Здесь уже было большинство местных, завернутых в разноцветные ткани, половина медленно брела, другая просто сидела или полулежала вдоль дороги. Мы пробирались медленно и верно сквозь нарастающую толпу. Впереди виднелся небольшой паркинг, также заполненный людьми. Среди всех ярко выделялись группы туристов из разных стран. Пара автобусов яркими пятнами украшала стоянку. Шанкар нашел место и припарковался.

– Сэр, пора, – он проговорил это тихо и быстро. – Пора идти.

Я выбрался из машины и, стараясь не потерять моего маленького проводника, двинулся сквозь поток людей. Минут через пять мы вышли к одной из боковых стен, где почти никого не было. За стеной был довольно большой и такой же потрепанный, как и всё вокруг, храмовый комплекс. Шанкар уверенно шел вперед, пока не дошел до чуть заметной узкой двери в стене. Он толкнул ее и вошел сам.

– Нам сюда, – он махнул рукой, и я зашел за ним в теплое сырое помещение.

Пройдя несколько комнат, в которых вдоль стен сидело довольно много людей, мы вышли в комнатку с углублением в полу и окнами, где вместо решеток был узор в виде свастики. На полу сидела пожилая индианка в сари персикового цвета. Шанкар показал мне глазами на бумагу и на женщину, а сам вышел. Я протянул ей листок. Она очень медленно, как при съемке в рапиде, взяла его и стала рассматривать. Минуты через три она подняла глаза на меня и медленно проговорила:

– Десять рупий, и я отведу тебя.

Я покорно отдал ей купюру. Она встала и двинулась во внутренний двор комплекса. Я шел за ней. Дойдя до куполообразного строения, где не было ни одного человека рядом, он открыла одну из множества дверей в основании этого здания и зашла внутрь. Я снял обувь и вошел за ней. Сама индианка была босой. В обуви вход в храмы Индии запрещен. Пойдя за ней, я увидел несколько лестниц, ведущих на разные уровни. Она подошла к одной из них и указала на нее:

– Тебе сюда, на самый верх.

Я кивнул и пошел по лестнице. Лестница была такая же обветшалая, как и стены комплекса, некоторые ступени отсутствовали, некоторые рассыпавшиеся камни заменены досками, перила были только на первых двух пролетах. Да и сами ступени были разной высоты. Я аккуратно и медленно прошел все. Привычка считать позволила мне определить, что прошел я ровно сто шестьдесят ступеней. Наверху, под самым куполом была небольшая площадка, три на три метра, неправильной формы. Здесь были каменные перила и небольшое оконце в стене. Свет проникал сквозь многочисленные отверстия в куполе. Напротив окошка в стене, у перил, сидел в позе лотоса древний индус с необычайно худыми руками и ногами, длинными волосами и бородой, в белоснежной одежде. Настолько белой, что глаза немного резало после сумрака лестничных проемов.

В растерянности я смотрел по сторонам. И где моя цель? Я нагнулся к окошку в стене, оно было на уровне моего живота. В глубоком, в несколько метров отверстии, было светло, видимо, архитекторы точно знали свое дело. В самом конце стояла маленькая фигурка Шивы на красном фоне с неизменной подковой позади. Окошко снизу было засыпано мелкими и свежими лепестками цветов. Также я увидел большое количество монеток. Я залез в карман и бросил в окошко несколько, всё, что нашел. Немного разочарованный, я повернулся к выходу и невольно вздрогнул. Прямо передо мной стоял тот самый старик, что сидел на полу. Он был на голову выше меня, что при его худобе выглядело просто ужасно. Казалось, что он раскачивается от одного моего дыхания. Он улыбался и смотрел мне в глаза. По виду ему можно было дать и 80 и все 180 лет. Он что-то бормотал, это был явно не хинди – современный язык Индии. Он положил правую руку мне на грудь и снова стал проговаривать незнакомые мне слова. Потом резко повернулся, присел и вернулся ко мне уже с какой-то белой миской. В ней была зеленоватая масса, очень неприятная внешне, а запах выбивал у меня слезы. Он обмакнул указательный палец в эту массу, аккуратно провел мне от середины лба к переносице и очень четко произнес: