Я прошел круг по периметру зала, отмечая все геометрические решения создателя этого храма. Так я оказался за спиной сидящего на краю первого ряда молодого священника. Я сел за ним и, подглядев, чем он занимается, слегка удивился – святой отец в данный момент рассматривал котировки Нью-Йоркской биржи. По экрану бежали строки котировок разного цвета, а над ними открытый текст с заголовком «Коэффициенты Фибоначчи и временные ориентиры» со многими графиками и цифрами. Откинувшись на спинку лавки, я стал вспоминать: «Фибоначчи… Фибоначчи… Фибо…».
Это было просторное помещение с несколькими высокими решетчатыми окнами. Слепящее средиземноморское солнце чертило ритмичный узор на полу зала, но даже оно было бессильно против мастерства искусных ваятелей. Здесь сохранялась приятная прохлада, а стена напротив окна оставалась в полумраке. На границе света и тени в креслах с высокими спинками сидели двое. Тени от решетки на их фигурах и лицах приобретали фантастические очертания, мешая разглядеть их черты. Один был, несомненно, тем же мудрецом, которого я видел во сне. Я тогда назвал его Знаток, а Хокинг – Мудрецом. Но возраст придал ему дополнительной глубины и силы. Теперь я бы назвал его Мыслитель. Он был в той же одежде, что и прежде, только старше лет на сорок – лицо с множеством благородных морщин, поседевшие волосы и борода. Другого же человека я не знал. Знаток несколько раз назвал его Леонардо – но, конечно, это был не «тот» Леонардо. Уж того бы я смог отличить, слишком много автопортретов он оставил. С другой стороны, наверняка история науки знает не одного Леонардо. И даже не двух. Но то – история науки, я был в ней только гостем. Приятное округлое лицо этого Леонардо было гладко выбрито, платье, простое с виду, сшито явно из дорогой ткани, и держался он с достоинством. Он мог бы быть царедворцем или придворным ученым. Я для себя так его и стал называть.
Беседа, по-видимому, только началась. Придворный ярко рассказывал Мудрецу о какой-то книге.
– Поразительно, какие глубины мудрости постигли люди; жившие за много веков до нас. А ведь это, по большей части, изложение и развитие мудрости, пришедшей из еще большей древности. Мне не знаком язык Древней Индии, который называют санскритом, но в нем были знаки для обозначения цифр от 1 до 9. Они записывали числа не так, как мы, а по порядку, по декадам. В «Книге об индийском счете» Аль- Хорезми об этом пишет.
– Истина была открыта Аль- Хорезми, – произнес этот Мыслитель. – Он смог постичь знание предков. Человеку его рода, служившему Заратустре, многое дано. Он достойно служил знанию. Через него это должно было прийти к тебе. И пришло.
Я пытался понять язык, на котором говорили эти двое, но он был мне не известен. Однако я понимал и чувствовал каждое слово.
– Готов преклонить колени перед величием этой книги, – воскликнул Царедворец. – Теперь я все время думаю, как приложить знание, что оно несет, к нашей бренной жизни. Эти новые числа… Именно новые. Это странно. Смысл чисел тот же, но в таких видах, какими изображает их Хорезми, мне видится неведомая, нераскрытая до сих пор сила.
– Сила чисел безгранична – но она скрыта. Ты думаешь так, но смысл чисел глубже. Много глубже и древнее.
– Числа обозначают количество. Что еще? – придворный ученый явно задумался.
И тут снова произошло невозможное. Таинственный Мыслитель запел. Точнее, не запел, а начал растянутый речитатив, практически без пауз, но сила его голоса и всепроникающий тембр вкладывали слова сразу в сознание, даже не надо было думать, правда это или нет. Без вариантов. Я снова превратился в слух.
– Я расскажу тебе всё про числа сейчас. Единица – монада. Бог, который есть начало и конец всего, и сам по себе не есть ни начало, ни конец. Монада четна и нечетна, потому что, будучи добавлена к четному числу, дает нечетное, а, добавленная к нечетному, дает четное. Великая сила сосредоточена в центре Вселенной и контролирует она движение планет вокруг себя, поэтому монада есть Трон Юпитера. Будучи между большим и меньшим, монада равна самой себе; между намерением и свершенным она посредине; во множественности она среднее и во времени она настоящее, потому что вечность не знает ни прошлого, ни будущего.
Монада есть отец. Что же тогда мать? Это Дуада – двойка. Она всегда разделена и представляет двух, а не одного, и они противоположны друг другу: демон, зло, мрак, неравенство, нестабильность. Монада является символом мудрости, дуада – символ невежества, потому что в ней существует смысл разделенное, которое есть начало невежества.
Я в восхищении слушал его обволакивающий необыкновенный голос, который снова проникал во всё вокруг, и не оставалось ничего, что не услышало бы его. Вспомнил песни Кины и понял, о чем она говорила, когда спрашивала меня на утесе о моих поисках. Теперь я знал. Ассоциация была настолько яркой, что я так же, как и тогда, чувствовал, что растворяюсь в звуках, наполненных множеством смыслов.
– Ты так говоришь о числах, будто они порождают какие-то движения твоей души, – проговорил ошеломленно Придворный.
– О, да. Числа волнуют душу. Они вызывают любовь, презрение. Мы чтим монадуи нам претит дуада. Подумай сам: силой дуады в противоположность небесам создается бездна. Бездна отражает небеса и становится символом иллюзии, потому что низ является просто отражением верха. Низ называется майей, иллюзией, морем. От дуады идут споры и соперничество.
Но послушай дальше. Триада – тройка – это первое число, которое по-настоящему нечетно. Триада – это дружба, мир, справедливость, благоразумие, умеренность, добродетель. Триада есть число познания музыки, геометрии, астрономии и науки о небесных и земных телах. В древних учениях – куб этого числа имеет силу лунного цикла. И вот – символ триады. Это священный треугольник.
Тетрада – четверка – это изначальное, всему предшествующее число, корень всех вещей, источник природы и наиболее совершенное из чисел. Все тетрады интеллектуальны; из них возникает порядок, они опоясывают мир. Бог – это тетрада, потому что число 4 является символом Бога, потому что оно – символ первых четырех чисел. Больше того, тетрада есть середина недели, будучи промежуточным между днем первым и последним, седьмым. Я только мудрость высшего знания излагаю и утверждаю, что душа человека состоит из тетрады, при этом четыре силы души – это ум, наука, мнение и чувство. Это Причина и Делатель всех вещей, постижимый Бог, Творец небесного и чувственного добра. Тетрада связывает все вещи, числа, элементы и сезоны.
Мне показалось, что в воздухе, прямо перед глазами говоривших появились числа. Я точно их видел? А они? Мыслитель ничего не писал, он даже не двигал руками, а я будто бы видел запись воочию. Видел ли ее этот Леонардо? Во всяком случае, глаза его заблестели, и на лице выразился крайний интерес. О чем была та книга об индийском счете, с которой начался разговор, я не знал, но сейчас ученый явно видел необычное употребление чисел.
Числа висели в воздухе несколько минут, и я смог хорошо запомнить их порядок, потом стали светлеть, растворяться и, как туман, исчезли.
Мудрец немного оправил бороду и продолжал. Голос его, звучный и глубокий, наполнял своды высокого зала. И я не знал, что бы стало с миром вокруг, если бы окна не были закрыты изящной вязью витражей. Рассказ его всё больше казался пением священного гимна, потрясающего и бесконечного.
– Пентода – пятерка – есть союз первого четного и первого нечетного чисел. Пентаграмма – пятиконечная звезда – священный символ света, здоровья и жизненности. Она также символизирует пятый элемент – эфир, потому что он свободен от влияния четырех нижних элементов. Она называется равновесием, потому что разделяет совершенное число «10» на две равные части. Пентода есть символ природы, потому что, будучи умножена сама на себя, она возвращается к себе, точно так же, как зерна пшеницы, рождающиеся в форме семени, проходят через природный процесс и воспроизводят семена пшеницы в виде окончательной формы своего собственного роста. Другие числа, будучи умножены сами на себя, дают другие числа, но только 5 и 6 возвращают при этом свое исходное число как последнюю цифру в произведении. Пентода представляет все высшие и низшие существа. Пентода – основа жизни и жизнеспособности. Тетрада плюс монада равны пентоде: элементы земли, огня, воздуха и воды проницаемы и для субстанции, называемой эфиром.
