Вот, чтобы этого не случилось, Леса молчала, как в рот воды набрала и старалась держаться от обоих подальше.

К Цирку они решили пойти следующим утром. Просто все поняли, что им нужен нормальный отдых под крышей, а не под открытым небом на лавочке. Все, в смысле трое людей из плоти, потому что ни Механикус, ни сэр Мальтор в отдыхе не нуждались.

Зато эти двое нуждались в духовной пище, потому что их беседа уже несколько часов не прекращалась ни на секунду. Впрочем, они никому не мешали, так-как говорили вполголоса или точнее еле слышно урчали что-то между собой, так-как слух у обоих намного превосходил обычный, даже самый тонкий человеческий. Этот их равномерный говор, напоминающий журчание воды, действовал на Лесу успокаивающе.

Раздражало другое – мужики тоже нашли себе тему для разговора, и теперь активно налегали на вино и колбасы, найденные в подвале дома. Про Лесу все благополучно забыли, и это её в какой-то мере устраивало, так-как не надо было беспокоиться о том, что она выдаст своё неспокойство словом, тоном или жестом. Но это и бесило!

Леса исподтишка наблюдала за ними из своего угла, где она устроилась с кубком чего-то красно-сладко-терпкого и довольно хмельного. Она не вслушивалась в их разговор, просто не хотела. Ей больше интересно было просто смотреть на этих двух мощных самцов, которые похоже нашли общий язык, несмотря на приличную разницу в возрасте.

Да ведь они, вообще, были похожи друг на друга. Оба крупные, косая сажень в плечах, но не перегруженные мышцами, а гибкие, как бойцовые коты. Оба гривастые, вот только один светлый, а другой тёмный с сильной проседью. Так могут быть похожи отец и сын, дядя и племянник или двоюродные братья. Неудивительно, что они ей понравились оба… Ну, вот опять!

Леса чуть не выронила свой кубок и отвернулась, чтобы не смотреть на этих двоих. Она будет смотреть в окно, и думать не о них, а о себе. Какая же она дура, да ещё и шлюха к тому же! А что, нет? Ну и что, что сохранила девственность? Душой-то ведь пожелала и телом, причём двух, одного за другим. А, между прочим, согласно учению Инци, между таким желанием и действием невелика разница. Что мыслями, что телом нагрешить, всё один и тот же грех. Так что попалась, голубушка, влипла.

Нда, она бы ещё их обоих сразу пожелала… А, что? Они глядишь, согласились бы. И тогда её тело ласкали бы не две, а четыре любимые руки, а две пары губ целовали бы её и целовали по всему телу, даже там… ну, в общем, везде, а потом… Нет, это невыносимо!

На сей раз она сама едва не швырнула кубок в окно, но ей удалось справиться с собой, и тогда она залпом выпила содержимое кубка, не почувствовав ни вкуса, ни хмеля и поставила его на подоконник. Надо было полностью очистить мозг от мыслей, а не то она либо сойдёт с ума, либо отмочит что-нибудь непотребное.

И как ей теперь быть? Как исповедаться дяде Руфусу, который всего на двенадцать лет её старше, и души в ней не чает, считая образцом добродетели? Нет, всё – не думать!

Леса встала, опёрлась руками о подоконник и прижалась лбом к холодному стеклу. Стало немного легче. К тому же так было лучше видно улицу, освещённую слабыми огоньками "Удильщиков", в окнах захваченных ими домов. Улица была пустынна… Или нет?

Леса моргнула раз, другой, прогоняя чувство невидимой паутины на ресницах. По улице двигались какие-то тени. Девушка различала людей и животных, в основном вьючных, но были здесь также собаки, кошки и коровы. Все они двигались, куда-то шли, "люди" исчезали в дверях домов, появлялись снова, останавливались друг перед другом, беззвучно беседуя. И все они были бесцветными, точнее слегка забелёнными, как вода, в которую вылили пару кружек молока на ведро. Сквозь них было видно более тёмные предметы, но полностью прозрачными их назвать было нельзя – Леса видела детали одежды и выражения лиц, потёртости на собачьих локтях и кошачьи усы.

– Эй! – негромко позвала она, не оборачиваясь, но делая остальным знак рукой. – Посмотрите!

Рарок и Зиг тут же очутились у неё за спиной. За ними, тихо лязгнув друг о друга, подошли Механикус и сэр Мальтор.

– Что это? – спросил Зиг, напрягшийся, как волк, почуявший охотников.

– Призраки, – ответил сэр Мальтор. – Нечто подобное можно видеть в городах взятых штурмом или разбомбленных. Только вот обычно они стенают и мечутся, ищут свои тела или части тел, а эти… Эти, похоже, не понимают, что умерли.

– Поверить не могу! – тихо проговорил Механикус. – Если бы мои глаза не показывали мне то, что я думаю, видите и вы, я решил бы, что улица пуста. Анализаторы говорят именно об этом.

– Но ведь именно так вы воспринимаете меня, мой механический друг, – возразил сэр Мальтор. – Для вас я – пустой доспех, но вы слышите меня, и если бы я захотел вы бы смогли меня внутри доспеха увидеть.

– Вы правы, уважаемый коллега, вы правы! Но мне кажется, я всё же начинаю что-то чувствовать. Некое присутствие внутри вашего доспеха.

– Скорее всего, это иллюзия или подкладку снова ест моль.

Леса вдруг поняла, что из них из всех только Рарок не сказал ни слова. Она обернулась – гладиатор был бледен, как мел, волосы его стояли дыбом, а глаза норовили закатиться, как у человека собирающегося упасть в обморок.

Великий Инци! Этот здоровяк боялся, а точнее не переносил призраков. Как же они тогда с сэром Мальтором-то ладят? (Она уже знала, кто есть кто в их компании. Рыцарь рассказал обо всём, так-как не хотел начинать их знакомство с недомолвок и тайн, а потому выложил всё, как есть начистоту. Она и Зиг спокойно отнеслись к его признанию, Механикус почему-то пришёл в восторг.)

Леса взяла Рарока за руку. Мышцы гладиатора были сведены судорогой, он тяжело дышал. Неужели вид этих теней настолько на него подействовал? Девушка давно научилась не смеяться над подобными вещами. Она вот, например, могла бы умереть, если бы ей за шиворот упал таракан, а мышей кормила с рук. А вот у Вана – младшего из её братьев всё было наоборот: он обожал насекомых, а от одного вида мышей мог упасть в обморок. Бабушка говорила, что это пройдёт, но строго-настрого запретила смеяться над мальчиком, стыдить его или пытаться "исправить" эту его слабость, рассовывая ему мышей по карманам и подкладывая под подушку. (Леса таки получала тараканов в самых неожиданных местах, за что в былые годы таскала за волосы младших.)

Если человек чего-то так боится или чем-то до нервного срыва брезгует, значит, на это у него есть причины, и чтобы побороть эти страхи надо устранить именно их, а не усугублять положение, навязывая человеку то, что он не выносит.

Девушка потянула парня за собой. Он вздрогнул, но подчинился. Тогда Леса отвела его обратно и усадила за стол, а сама устроилась рядом. Потеряв окно из вида, Рарок, похоже, начал выходить из ступора. Он помотал головой, посмотрел вокруг более осмысленно, и вдруг сообразив, что к чему, покраснел, как рак.

– Я… – начал он, но Леса прикрыла ему рот ладонью.

– Не надо, – сказала она спокойно. – Ничего сейчас не объясняй. Потом расскажешь, если захочешь.

– Она налила ему полную кружку из кувшина, который облюбовала для себя и придвинулась поближе, по-прежнему, держа парня за руку.

– Эй, а чой-то?.. – проговорил обернувшийся в этот момент Зиг, и показал на них пальцем.

Но Леса так зыркнула на него, что он осёкся, заметно скис и снова повернулся к окну.

– Да они там, похоже, уборку делают! – сказал он через пару секунд.

Леса не отпустила руку своего пациента, а только чуть привстала, чтобы глянуть поверх подоконника. С её места была видна только дальняя часть улицы, но она всё же разглядела несколько призраков с мётлами, которые мели мостовую. С улицы доносился характерный звук вжиканья прутьев по камню. Рарок опять вздрогнул, но справился с собой и сделал большой глоток из своей кружки.

– Ну, вот мы и выяснили причину странной чистоты в городе, – бодро проговорил Механикус. – Осталось выяснить два вопроса: почему они не сделали уборку в церкви и домах, и какова причина всей этой дьявольщины?