По крайней мере, я в этом была уверена. Я сбросила с себя одеяло и села, но не стала включать свет, боясь привлечь внимание, а вместо этого на ощупь направилась к двери, затем медленно опустила ручку и выскользнула в коридор. Было тихо и темно, но, по крайней мере, здесь я могла разобрать виды. Не то чтобы мне нужно было что-то увидеть, чтобы найти комнату Ромеро: я точно знала, где она находится. Я уже потеряла счет времени с того момента, как впервые представила, что попаду туда. Но до сих пор разум останавливал меня. Сегодня я устала слушать доводы рассудка и действовать осторожно. Не хочу оставаться одна, не хочу всю ночь смотреть в темноту и быть одинокой и печальной. Я кралась по коридору, стараясь не издавать ни звука, едва осмеливаясь дышать. Дойдя до двери в комнату Ромеро, долго стояла там — внутри было тихо. Конечно, уже далеко за полночь, а он всегда вставал рано для пробежки.

Мои пальцы дрожали от волнения, когда я взялась за ручку двери и толкнула ее вниз, от чего дверь беззвучно отворилась. Прокравшись внутрь, снова закрыла ее, потом долго не двигалась, а только смотрела на кровать и контуры тела Ромеро. Шторы не были задернуты, поэтому луна давала немного света в комнату. Он лежал ко мне спиной, и одеяло доходило ему только до пояса. Я обвела взглядом его мускулистые плечи и руки, подошла ближе, нерешительно делая шаг за шагом… Это было так неправильно. Ромеро и раньше ловил меня в своей комнате и хуже того, он поймал меня, когда я шпионила за ним в душе, а это было более интимно. Он лежал в постели, и, если все пойдет по-моему, то скоро присоединюсь к нему. Что, если он пошлет меня? Или того еще хуже, разозлится и расскажет Луке? Что, если они отправят меня обратно в Чикаго, в тот темный и безнадежный дом с отцом, который совсем не скучал по моей матери?

Я замерла в паре шагов от кровати. Мое дыхание участилось, будто я напряглась, а руки вспотели. Может, схожу с ума? Пыталась убедить себя, что делаю это, потому что мама хотела моего счастья, но, возможно, просто использовала эти слова как оправдание своего безумия. Мне хотелось Ромеро задолго до того, как она что-то сказала, и я даже пыталась поцеловать его задолго до ее смерти.

Покачала головой, злясь на себя за то, что все переосмыслила. Было время, когда я делала все, что хотела именно в тот момент, пока этого хотелось. Сделала еще один шаг к кровати, но, должно быть, издала какой-то звук, не заметив его, потому что дыхание Ромеро изменилось, а тело напряглось. О нет. Теперь пути назад не было.

Он перекатился на спину одним плавным движением, затем его глаза остановились на мне. Парень расслабился, но тут же снова напрягся.

— Лилиана?

Я не ответила. Язык, казалось, прилип к небу. О чем я только думала?

Ромеро спустил ноги с кровати и присел на краешек, молча наблюдая за мной. Видел ли он мое лицо? Наверное, выгляжу как мышь, пойманная кошкой, но я совсем не боялась. Ни капельки. Если уж на то пошло, то я была смущена и странно взволнована. Тогда я была извращенной и больной мышью, это уж точно. Он встал, и, конечно же, мои глаза быстро осмотрели его тело: на нем были только трусы. Парень выглядел слишком хорошо, чтобы быть кем-то реальным — будто он вышел из моих снов. Было неловко вспоминать, как часто я мечтала о Ромеро и обо всем, что хотела с ним сделать.

— Лили, что ты здесь делаешь? Все в порядке?

В его голосе звучало беспокойство, но было и что-то еще. Что-то, что я услышала, когда он поймал меня шпионящей за ним в душе. Это было что-то темное и почти нетерпеливое.

В животе у меня запорхали бабочки, и я шагнула в его сторону. Мне хотелось броситься в его объятия, хотелось поцеловать его… и еще много чего.

— Можно я с тобой посплю? — слова вырвались сами собой, и как только они вырвались, я не поверила своим ушам. Тем более, что их легко можно было принять не за то.

Ромеро замер. Между нами повисло молчание. Уверенна, он раздавит меня в любую секунду. Сделала еще шаг в его сторону, и теперь я почти на расстоянии вытянутой руки.

Дыхание Ромеро было невероятно громким. Я видела, как вздымается его грудь. Он рассердился?

— Это не то, над чем стоит шутить, — тихо сказал он. — Это не смешно.

Он был зол. Возможно, мне следовало понять намек и повернуться, чтобы уйти из его комнаты, но, как и Джианна, я никогда не была очень умна в подобных ситуациях.

— Я не шучу, и я вовсе не это имела в виду, — прошептала я. — Я хочу поспать в твоей постели. Просто поспать.

Пока. В конце концов, я хотела большего.

— Лилиана, — пробормотал Ромеро. — Ты с ума сошла? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?

Ярость вспыхнула теперь уже во мне. Все всегда думали, что я слишком молода, слишком наивна, слишком женственна, чтобы принимать решения.

— Я точно знаю, что говорю.

— Сомневаюсь.

Я преодолела расстояние между нами, пока наши груди почти не прижались друг к другу, но Ромеро не отступил, но взял себя в руки.

— Каждую ночь я чувствую, как тьма поглощает меня целиком, как моя жизнь выходит из-под контроля, будто в ней нет ничего хорошего. Но когда я думаю о тебе, эти чувства исчезают. Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой.

— Не стоит. Я не хороший человек, ни в какие стандарты не вписываюсь.

— Мне плевать на добро. Я выросла в этом мире и знаю, как обстоят дела. Меня это устраивает.

— Ты и половины не понимаешь. И если ты действительно знаешь, как обстоят дела, тогда ты должна осознавать, что может случиться, если кто-то найдет тебя в моей комнате ночью.

— Я устала слышать то, чего нельзя делать. Разве я не могу решить сама? Это моя жизнь, так почему я не могу принимать решения?

— Конечно, это твоя жизнь, но отец возлагает на тебя определенные надежды. И не только это. Лука дал ему и Данте Кавалларо слово, что будет хорошо заботиться и защищать тебя. Что включает в себя и твою репутацию. Если кто-то скажет им, что ты сейчас в моей комнате, это может означать войну между Чикаго и Нью-Йорком. Это не игра. Это слишком серьезно для тебя, чтобы шутить.

— Я не шучу. Мне одиноко, Ромеро — прошептала я. — Ты мне нравишься. Очень нравишься. — это еще мягко сказано. — Я только хочу быть рядом с тобой. Ты поцеловал меня, и я знаю, как ты смотришь на меня. Знаю, что ты интересуешься мной.

Он ничего не сказал.

Сомнение просочилось в мой мозг. Неужели мне показалось, что он на меня так смотрит?

— Если я тебе не нравлюсь, скажи мне. Все в порядке.

Вовсе нет. Я была бы раздавлена, но, возможно, это было бы к лучшему. Как-нибудь смогу жить дальше.

— Черт, — пробормотал он, отворачиваясь и оставляя меня смотреть ему в спину. — Если бы я был хорошим парнем, то сказал бы тебе именно это. Я бы соврал ради твоего же блага. Но я не хороший, Лили.

Меня затопило облегчение. Он не сказал, что я ему не нравлюсь. Я правильно поняла знаки. Боже, я чуть не закричала от радости. Я положила ладони на его обнаженные лопатки и почувствовала, что его кожа была мягкой, за исключением нескольких небольших шрамов на спине, которые делали его еще более желанным для меня. Они согнулись под моим прикосновением, но парень не отступил.

— Значит, ты интересуешься мной? И я тебе нравлюсь?

— Это безумие, — Ромеро хрипло рассмеялся.

— Просто скажи мне. Ты считаешь меня привлекательной?

Он обернулся. Я не успела убрать руки, и теперь они лежали у него на груди. Это было еще лучше. Мне пришлось остановить себя, чтобы не пробежаться руками вверх и вниз по его телу. Даже в полутьме я видела огонь в его глазах. Ромеро оглядел меня с головы до ног: на мне были только пижамные шорты и майка, но я даже не смутилась. Я хотела, чтобы он увидел меня такой, хотела получить от него реакцию.

— Лили, ты потрясающая. Конечно, я считаю тебя привлекательной. Посмотри на себя, ты чертовски красива.

Мои губы приоткрылись. Это было больше того, на что я смела надеяться. Придвинулась еще ближе и посмотрела на него.