Джианна снова сидела в кресле, но говорила по телефону вполголоса, вероятно с Маттео. Она тоже кого-то нашла.

Фаби исчез. Мне не хотелось прерывать Джианну, поэтому я отправилась на поиски младшего брата. Он сидел за столом и полировал один из своих многочисленных боевых ножей: они уже блестели.

— Хочешь поговорить? — спросила я. Он даже не поднял глаза, только сжал губы. Я подождала, а потом кивнула. — Хорошо. Но если передумаешь, я в своей комнате.

Ромеро ждал снаружи. Он кивнул в сторону моего брата:

— Хочешь, я с ним поговорю? Может, ему нужен кто-то, кто не является членом семьи.

— Ты имеешь в виду не женщину, — с горечью сказала я, но затем проглотила свои эмоции. — Наверное, ты прав. Он лучше поговорит с тобой, чем со мной.

Ромеро, казалось, хотел сказать что-то еще, но потом прошел мимо меня к брату.

— Тебе помочь отполировать коллекцию?

Фаби вскинул голову. На его бледном лице промелькнуло восхищение. Он ничего не сказал, но протянул Ромеро тряпку. Парень присел на край стола и вытащил из кобуры свой нож — длинное изогнутое лезвие, которое выглядело абсолютно смертоносным. Глаза Фаби загорелись, и он поднялся со стула, чтобы взглянуть поближе.

— Ух ты, — выдохнул он.

— Наверное, сначала надо его отполировать. Твои ножи в гораздо лучшем состоянии.

— Это потому, что они только для вида, — сказала Фаби. — Но твое оружие настоящее. Скольких ты из него убил?

Я быстро закрыла дверь. Хватит с меня смертей на одну ночь. Я не хотела знать, сколько Ромеро натворил за свою жизнь. Посмотрела вниз, в сторону спальни, где ждал труп матери, потом повернулась и направилась в свою комнату. У Арии был Лука, у Джианны Маттео, а на данный момент даже у Фаби был Ромеро, но я справлюсь с этим в одиночку. Я занималась этим неделями и месяцами.

Ромеро

Мне хотелось быть рядом с Лили, хотелось утешить ее, но я уважал желания Арии. Она тоже прошла через дерьмо и не нуждалась в дополнительном горе, беспокоясь о сестре.

Вместо этого я показал Фабиано, как обращаться с ножом, как обнажать длинное лезвие так же быстро, как и короткое. Было легко отвлечь его от печали. Но, черт возьми, не он нуждался во мне больше всего.

Нуждался во мне? Черт возьми, если я начну думать так сейчас, у меня будут большие неприятности. Лили не была моей ответственностью, и она определенно не нуждалась во мне.

Фаби вытащил нож из кобуры, который я ему одолжил, и усмехнулся тому, как быстро он это сделал. Когда-то я был таким же, жаждал узнать все, что можно узнать о борьбе, о победе. Жажду проявить себя. Мой отец был сборщиком долгов и никогда не разговаривал напрямую с капо. Я хотел быть лучше, доказывая свою ценность ему и себе. Фабиано возлагал на свои плечи огромные надежды, у него было много способов потерпеть неудачу, но очень мало вариантов преуспеть.

— Мне нужно к Луке, — сказал я наконец.

Фаби кивнул и откинулся на спинку кресла. Он взял тряпку и снова протер тот же нож. Наверное, пацан проведёт так всю ночь, а может, и несколько дней.

Я вышел и направился к лестнице, но остановился перед дверью Лилианы, прислушиваясь. Может, я хотел услышать плач, чтобы ворваться и утешить ее, быть ее рыцарем в ебаных доспехах.

Но я двинулся дальше.

Глава 6

Лилиана

Во время похорон я выглядела смертельно бледной, потому что не воспользовалась косметикой, хотя синяки под глазами очень пугали. С сестрами мы были одеты в скромные черные платья и балетки, а наши волосы — собраны в пучок. Отец устроил грандиозные похороны: дорогой дубовый гроб, море прекрасных цветов и только лучшая еда. Он вел себя как опустошенный вдовец, каким все ожидали его увидеть. Это было великолепное шоу! Он должен был быть рядом с мамой, когда она действительно нуждалась в нем, но все было только для того, чтобы произвести впечатление на людей и, возможно, заставить его чувствовать себя лучше, ведь даже такой человек, как мой отец, должен же ощущать вину за то, что бросил умирающую жену.

Похороны были большим событием в нашем мире. Отец — важный человек, поэтому смерть матери стала событием в обществе — все хотели присутствовать, чтобы поплакать крокодиловыми слезами, выражая свои соболезнования. Мои глаза были сухими, и я видела, как люди смотрят в мою сторону, ожидая, что заплачу по маме: покажу реакцию, которую они все ждали от меня. Но я не могла плакать. Мне не хотелось плакать. Точно не здесь, не в окружении стольких людей и их фальшивых слез. Они притворялись, что заботились о моей матери, что знали ее, но никто из них не навещал ее, когда та была привязана к дому. Она «умерла» для них задолго до смерти: как только мама перестала быть светской дамой, ее бросили, как грязную тряпку.

Отец обнял нас с Фаби за плечи и повел к гробу. Я вздрогнула от его прикосновения. Не думаю, что он понял, что именно отвращение к его близости вызвало такую реакцию, а не то, что тот сильно сжал мое плечо. Мне потребовалось невероятное самообладание, чтобы остаться на месте и не оторваться от него.

Священник начал молиться, когда гроб медленно опустили в яму. Я посмотрела сквозь ресницы и поймала взгляд Ромеро над могилой. В отличие от Луки и Маттео, которые прилетели на похороны, Ромеро не разрешалось стоять на этой стороне, с нашей семьей. Выражение его лица было серьезным, когда мы посмотрели друг на друга, но затем он снова опустил взгляд на гроб. Последние несколько дней он избегал меня. Когда я входила в комнату, где он находился, тот обычно уходил под глупым предлогом. Было очевидно, что Ромеро не выносил моего присутствия и не знал, как сказать мне об этом. Теперь все ходили на цыпочках вокруг меня и моих братьев, а я лишь хотела, чтобы он сказал мне правду. Справлюсь. Отец повел нас обратно, к остальным скорбящим, подальше от могилы матери и наконец отпустил меня. Я тихонько вздохнула, радуясь, что нахожусь вдали от света прожекторов и отца.

Как только люди направились к гробу, чтобы попрощаться в последний раз, я попятилась, и никто меня не остановил. Никто даже не заметил, потому что они были заняты своим шоу. Я повернулась и, не оглядываясь, бросилась вниз по тропинке прочь от могилы. Мои ноги стучали по земле, разбрасывая камешки, но я ведь даже не знала, куда иду: кладбище было огромным, с большим количеством мест, где можно найти покой и тишину. Я добралась до места, еще более роскошного, чем то, где была похоронена мать: мня окружали ряды старых семейных склепов. Большинство из них заперты, но одна железная калитка все же была приоткрыта. Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я открыла ее и проскользнула внутрь. В подвале было прохладно, и запах плесени тут же ударил мне в нос. Я медленно опустилась и села, прислонившись спиной к холодной стене (здесь все было сделано из серого мрамора).

В такие моменты я понимала, почему Джианна сбежала. У меня никогда не было желания навсегда оставить эту жизнь позади, но иногда хотелось сбежать… хотя бы ненадолго.

Знаю, что рано или поздно кто-нибудь заметит мое отсутствие и начнет искать, но сейчас все равно, что отец «потеряет» свое дерьмо из-за меня.

Не прошло и часа, как услышала, что кто-то зовет меня по имени. Я открыла рот, чтобы ответить, но не издала ни звука, а только прислонилась головой к мрамору и выглянула из-за решетки железных ворот. Так часто в своей жизни я чувствовала себя окруженная невидимыми прутьями, и теперь я искала укрытие за ними. Горькая улыбка скривила мои губы. Снаружи склепа захрустели шаги, и я затаила дыхание, когда кто-то появился за воротами.

Высокая и знакомая фигура маячила перед мной: Ромеро. Он еще не заметил меня, но его глаза осматривали окрестности. Они пролетели прямо над тем местом, где я пряталась, а я могла бы просто спрятаться глубже и остаться наедине со своим гневом, страданием и печалью, но одна только мысль об этом заставила меня передумать, но какой-то причине я хотела, чтобы Ромеро нашел меня. Я тихонько откашлялась, и такой человек, как Ромеро, не мог этого не заметить. Он повернулся и посмотрел на меня, а затем направился в мою сторону, открыл калитку и вошел, наклонив голову, потому что был слишком высок, чтобы стоять в полный рост. Он протянул мне руку, а я в этот момент искала в его глазах жалость, которую так ненавидела, но Ромеро выглядел обеспокоенным и, возможно, даже заботливым. Я не знала, как отнестись к его беспокойству, когда не так давно он делал все возможное, чтобы держаться от меня подальше.