Я просунула свою руку в его, и мужские пальцы сомкнулись вокруг меня, прежде чем поднять меня на ноги. Инерция этого движения бросила меня прямо в его руки. Я должна была отступить, а он должен — оттолкнуть меня. Мы этого не сделали.

Было приятно находится так близко к кому-то, чувствовать его тепло, то, чего моя жизнь казалась такой лишенной в последнее время. Он медленно попятился из подвала, забирая меня с собой, все еще прижимая к себе.

— Мы искали тебя почти час, — сказал Ромеро тихо и обеспокоенно, но все, на чем я могла сейчас сосредоточиться, это на том, как близко были его губы и как хорошо он пах. — Твой отец будет рад узнать, что ты в безопасности.

Мой отец. Гнев поднялся во мне от того, как он вел себя в последние несколько месяцев. Я так устала злиться, не зная, куда идти со своим гневом. Я встала на цыпочки, закрыла глаза и прижалась губами к губам Ромеро. Я делала это уже в третий раз. Казалось, я никогда не научусь, но я больше не боялась быть отвергнутой. Я так оцепенела внутри, что ничто не могло причинить мне боль снова.

Рука Ромеро поднялась к моим плечам, будто он собирался оттолкнуть меня, но затем он просто положил их туда, теплые и сильные. Он не пытался углубить поцелуй, но наши губы двигались друг против друга. Было только легкое прикосновение, но даже оно закончилось слишком быстро. Что-то скользнуло по моим щекам и задержалось на губах. Я никогда не думала, что мой первый настоящий поцелуй будет иметь вкус слез. Я снова опустилась на пятки и открыла глаза. Я была слишком опустошена, слишком опечалена, слишком зла, чтобы смущаться из-за своих действий.

Ромеро изучал мое лицо, его темные брови сошлись на переносице.

— Лили, — начал он, но тут я заплакала по-настоящему, крупные слезы покатились по моим щекам.

Я уткнулась лицом в грудь Ромеро. Он обхватил мой затылок и позволил мне рыдать. В объятиях Ромеро я осмелилась дать волю своей печали, не боясь, что она поглотит меня целиком. Я знала, что Ромеро этого не допустит. Возможно, это было нелепо, но я верила, что Ромеро защитит меня от всего. Я пыталась забыть его, пыталась двигаться дальше, найти кого-то нового, на ком можно было бы сосредоточиться, но все это не удавалось.

— Мы должны вернуться. Твой отец, наверное, уже до смерти волнуется.

— Он не беспокоится обо мне. Он беспокоится только о том, как я выставлю его в плохом свете, — тихо сказала я, отстраняясь.

Я вытерла щеки. Ромеро смахнул прядь, прилипшую к моей мокрой коже. Мы все еще стояли рядом, но теперь, когда я лучше владела своими эмоциями, я отступила назад, стыдясь того, как бросилась на Ромеро. Снова. Я была рада, что не могу читать его мысли. Я не хочу знать, что он думает обо мне сейчас.

У Ромеро зазвонил телефон, и после извиняющейся улыбки он снял трубку.

— Да, она у меня. Мы будем через минуту.

Я уставилась на пожилого человека, стоявшего у могилы. Губы его шевелились, он тяжело опирался на трость. У меня было такое чувство, что он разговаривает со своей покойной женой, рассказывает ей, как живет, как хотел бы снова с ней воссоединиться. Отец никогда не будет таким. Кажется, он уже давно смирился со смертью матери.

Ромеро легонько коснулся моего плеча, и я чуть не упала в его объятия, но на этот раз я была сильной.

— Ты готова вернуться?

Готова? Нет. Я не хотела видеть отца или фальшивый траур. Я не хотела больше слышать ни слова жалости, но все же выдавила из себя жалкое «Да».

Ни один из нас не упомянул о поцелуе, когда мы возвращались к могиле матери. Ромеро поцеловал сам или позволил поцеловать себя из жалости? Второго варианта я боялась больше всего. Лука и Ария были единственными, кто ждал нас.

— Ты в порядке? — сестра бросилась ко мне и крепко обняла.

Мне сразу стало плохо. Она тоже потеряла мать, и ей тоже было грустно, а теперь еще и пришлось беспокоиться обо мне.

— Да, мне просто нужно было побыть одной.

Ария понимающе кивнула и продолжила:

— Гости отправились в дом на поминки. Нам тоже нужно туда, а то отец разозлится еще больше.

Я кивнула в ответ на ее слова, и Ария бросила на Ромеро взгляд, который мне удалось с трудом расшифровать, потом она повела меня к машине, крепко обняв за плечи. Лука и Ромеро последовали за нами. Я больше не оглядывалась на могилу матери, понимая, что это было бы слишком для меня.

— Что это за взгляд ты бросила на Ромеро? — тихо спросила я, когда мы устроились на заднем сиденье.

Ария сделала невинное лицо, но я не купилась на это. Знаю ее слишком хорошо, даже если мы теперь не так близки, как раньше, из-за расстояния между нами.

— Я сказала ему держаться от тебя подальше, — она вздохнула.

— Что ты сделала? — прошипела я, и Лука тут же посмотрел на нас через плечо, от чего я еще больше понизила голос.

Надеюсь, что Ромеро не слышал моих слов. Казалось, что он был занят поисками хорошей радиостанции.

— Зачем ты это сделала? — продолжила я шёпотом.

— Лили, я не хочу, чтобы ты пострадала. Думаешь, Ромеро сделает тебя счастливее и поможет справиться с печалью? Нет, это только ухудшит ситуацию. Может быть, ты думаешь, что влюбилась, но не стоит путать одиночество с чем-то другим.

— Я не идиотка. Я прекрасно знаю свои чувства, — я недоверчиво уставилась на сестру.

— Пожалуйста, не сердись, Лили. Я только хочу защитить тебя, — Ария взяла меня за руку.

Все всегда говорили, что хотят защитить меня. Интересно, от чего? От жизни?

***

Через два дня Ария, Джианна, Маттео, Ромеро и Лука улетели в Нью-Йорк. Без понятия, когда увижу их снова. Ария спросила отца, могу ли я навестить их на пару недель летом, но тот отказался, не скрывая взгляда в сторону Джианны. Я сделала храброе лицо, сказав им, что буду занята, проводя время с друзьями и заботясь о Фаби. Ромеро даже не обнял меня на прощание, и у нас с ним не было возможности поговорить наедине. Может, и к лучшему то, что я не могла спросить его о поцелуе.

Ария позвонила в тот же вечер, пытаясь убедиться, что я действительно в порядке. Это было не так, но я не сказала ей.

Вместо этого научилась делать вид, что все идет хорошо. Но мои друзья были либо в отпуске, либо заняты семейными делами, и я проводила дни одна в нашем доме, в компании горничной и моего древнего телохранителя. Отца и Фаби почти все время не было, а когда те возвращались, то не делились со мной тем, о чем со мной можно было говорить, и даже в их присутствии я чувствовала себя одинокой. Одиночество, которое ты испытываешь, когда тебя окружают люди — худший вид одиночества.

Я часто часами сидела в кресле рядом с кроватью, где умерла мама, думая о ее последних словах и гадая, как сдержать обещание. Отец не разрешал учиться в колледже, не разрешил посещать Нью-Йорк и не хотел, чтобы я вообще тусовалась с друзьями. Все, что я могла делать — ждать, пока что-то случится. Может быть, если бы мама не умерла, отец провел бы лето, знакомя меня с потенциальными мужьями, и мне пришлось бы планировать свадьбу на ближайшее время. Даже это казалось куда предпочтительнее, чем то, как разворачивалась моя жизнь сейчас, без намека на то, что что-то может случиться.

Ромеро

Лука, Маттео и я играли в карты, когда зазвонил телефон Арии, которая в это время сидела на диване с Джианной, пила вино и смеялась. Как только она начала говорить, я понял, что что-то не так. Лука тоже положил карты.

— Почему ты не позвонил раньше? Ты должен был отправить ее с нами! — Лука встал. — Ты тоже можешь поговорить со мной, — сказала Ария, затем посмотрела на Луку. — Мой отец хочет поговорить с тобой.

Она протянула ему трубку, и тот взял ее, озабоченно взглянув на свою жену. Джианна пересекла комнату и подошла к сестре.

— Что происходит?

У меня было плохое предчувствие.

— Лили сегодня потеряла сознание. Очевидно, она мало ела после похорон.

— С ней все в порядке? — я поднялся со стула.