— Тебе нужно выпить, — я наполнила ее стакан водой и поднесла к губам.

— Я не хочу пить, — мама сделала маленький глоток, но потом отвернулась.

Мое сердце разбилось, когда я поставила стакан обратно на тумбочку. Я искала, о чем бы поговорить с мамой, но то, что мне действительно хотелось ей рассказать — моя влюбленность в Ромеро. Это было чем-то, что я не могла ей доверить.

— Тебе что-нибудь нужно? Я могу принести тебе суп.

Она слегка покачала головой. Мама смотрела на меня со странным выражением, и мне стало не по себе. Я даже не знала почему. В ее взгляде было такое отчаяние и тоска, что они будто говорили с темным местом глубоко внутри меня.

— Боже, я даже не помню, каково это быть молодой и беззаботной. Я так много хотела сделать, о многом мечтала. Все казалось возможным, — ее голос окреп, будто воспоминания черпали энергию откуда-то из глубины ее тела.

Беззаботной? Я уже очень давно не чувствовала себя беззаботной:

— У тебя прекрасный дом, много друзей и детей, которые любят тебя, — сказала я, но в то же время знала, что это неправильно, и ненавидела это чувство, будто всегда поступаю неправильно, когда не в состоянии помочь.

— Да, — сказала она с грустной улыбкой, которая медленно угасала. — Друзья, которые не навещают, и дом, за который заплатили кровавыми деньгами. А вы, дети... я должна была лучше защищать вас. Всегда была слишком слаба, чтобы постоять за вас.

Я не могла отрицать этого, и даже не была уверена, был ли отец причиной, по которой они держались подальше, или они действительно никогда не заботились о моей матери. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь — еще одну ложь, за которую потом буду чувствовать себя виноватой, но мама продолжала говорить.

Мама никогда не признавалась, что отец делает ужасные вещи ради денег, и у меня никогда не возникало впечатления, что ей это не безразлично. Деньги и роскошь были единственной вещью, которые отец всегда давал ей и нам. Я затаила дыхание, наполовину с любопытством, наполовину в ужасе от того, что она скажет дальше. Жалела ли она, что у нее были дети? Были ли мы для нее разочарованием?

Она похлопала меня по руке.

— Ты сделала все, что могла. Отец все равно бы тебя не послушал.

— Нет, он не стал бы, — прошептала она. — Но я могла бы постараться. Есть так много вещей, о которых я сожалею.

Мне сложно этого отрицать. Я часто жалела, что мама не вступалась за нас, особенно за Джианну, когда отец снова терял самообладание. Но не было никакого смысла заставлять ее чувствовать себя виноватой за то, что нельзя изменить.

— У тебя только одна жизнь, Лили. Сделай все возможное. Жаль, что я этого не сделала, а теперь уже слишком поздно. Не хочу, чтобы ты закончила, как я, оглядываясь на жизнь, полную упущенных возможностей и потерянных мечтаний. Не позволяй жизни пройти мимо тебя. Ты храбрее меня, достаточно храбра, чтобы бороться за свое счастье.

— Что ты имеешь в виду? — я сглотнула, ошеломлённая ее страстной речью.

— До того, как выйти замуж за твоего отца, я была влюблена в молодого человека, который работал в ресторане моего папы. Парень был мил и очарователен, и вовсе не являлся частью нашего мира.

Я посмотрела на дверь, опасаясь, что отец нас услышит. Как будто это могло случиться, будто он действительно мог войти в эту комнату.

— Ты любила его?

— Возможно. Но любовь — это то, что развивается со временем, и у нас никогда не было шанса. Уверенна, я могла бы очень сильно любить его. Однажды мы целовались за мусорными баками, на улице было холодно и пахло помойкой, но это был самый романтичный момент в моей жизни.

На ее лице появилась милая улыбка — выражение, которого я никогда раньше не видела. Жалость сжала мое сердце. Неужели отец никогда не делал для нее ничего романтического?

— А как же отец?

— Твой отец ... — она замолчала и сделала несколько судорожных вдохов: даже с помощью кислородного баллона ей было трудно дышать. — У него не было времени на романтические отношения. Никогда. Не пойми меня неправильно, я уважаю твоего отца.

Но у него было время на шлюх за спиной моей матери. Даже я знала о них, хотя обычно была последней, до кого доходили подобные вещи. Я никогда не слышала, чтобы он говорил маме доброе слово. Я всегда считала, что он может проявлять любовь только за закрытыми дверями, но теперь поняла, что он, вероятно, никогда этого не делал. Единственная хорошая вещь, которую он когда-либо делал, покупал ей дорогие украшения.

— Но ты не любишь его, — закончила я.

Я всегда была уверена, что мама любит отца, даже когда тот не отвечал ей взаимностью. Но, узнав, что между ними ничего нет, я словно получила удар в живот. Ария и Джианна извлекли все возможное и счастливое из своих браков по расчету. Только теперь я поняла, что многие не были так удачливы, никогда не любили и даже не терпели своих мужей. Большинство женщин в нашем мире оказались в ловушке брака без любви с изменяющим, а иногда и жестоким мужчиной.

Она вздохнула, ее глаза закрылись, кожа стала еще бледнее, чем раньше.

— Я всегда говорила себе, что еще есть время делать то, что я люблю, быть счастливой, а теперь? Теперь уже слишком поздно.

Будут ли эти слова казаться ударом каждый раз, когда она их произнесет?

— Нет, — сказала я дрожащим голосом. — Вовсе нет. Не сдавайся.

— Это ненадолго. Для меня нет ничего, кроме сожаления, а у тебя вся жизнь впереди, Лилиана. Обещай мне, что будешь жить полной жизнью. Постарайся быть счастливой, — мама посмотрела на меня с грустной улыбкой.

Я с трудом сглотнула. Всю жизнь мать учила меня принимать свою судьбу, быть хорошей девочкой, быть послушной.

— Я хочу выйти замуж по любви.

— Ты должна, — прошептала она.

— Отец не позволит. Он обязательно найдет кого-нибудь для меня.

— У Арии и Джианны хорошие партнёры. Ты не обязана выходит замуж по расчету. Ты должна быть свободна, чтобы влюбиться и выйти замуж за этого особенного мальчика.

Образ Ромеро всплыл в моей голове, и рой бабочек заполнил мой желудок.

— Я помню этот взгляд, — тихо сказала мама. — Кто-то есть, хм?

— Это глупо. Он даже не интересуется мной, — я покраснела.

— Как он может быть не заинтересованным? Ты красивая, умная и из хорошей семьи. Он был бы сумасшедшим, если бы не влюбился в тебя.

Я никогда так не разговаривала с мамой, и мне было невероятно грустно оттого, что мы были нет так близки. Жаль, что она не была такой матерью раньше, и тут же почувствовала себя виноватой за такие мысли.

— Он не из тех, кого отец одобрил бы, — сказала я наконец, и это было большим преуменьшением. — Он всего лишь солдат.

— Ох, — прошептала мама. Ей было трудно держать глаза открытыми. — Не позволяй никому помешать тебе достичь счастья.

Последние слова были едва слышны, потому что мать медленно погрузилась в сон. Я выскользнула из-под ее руки и встала. Ее дыхание было затрудненным, хриплым и ровным. Сложно подумать, что это может прекратиться в любую секунду.

Я попятилась из комнаты, но дверь не закрыла, потому что хотела убедиться, что услышу, если мама позовет на помощь. Я направилась к лестнице, где чуть не столкнулась с отцом.

— Мама будет рада тебя увидеть, — сказала я. — Но она только что уснула, так что тебе придется немного подождать.

— Я не собирался заходить к твоей матери. У меня запланировано еще несколько встреч, — он ослабил галстук.

— А, понятно. — вот почему от него пахло, как от парфюмерной лавки, а костюм помялся. Он провел утро с одной из своих шлюх и, вероятно собирался к следующей. — Но она хотела бы увидеть тебя позже.

— Ты звонила сестре? Лука позвонил мне сегодня утром и сказал, что они с Арией летят в Чикаго навестить твою мать, — отец прищурился.

— Они имеют право попрощаться.

— Ты действительно думаешь, что они хотят видеть твою мать такой? Твоя мать когда-то была гордой женщиной, и, если бы она была в здравом уме, то не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее в таком жалком состоянии.