– Ты держись, – повторяла она, – все будет хорошо, все уладится, не думай о плохом. А то, как случится что – одной в наше время так страшно остаться. Детей ведь надо поднимать.

После такого участия хотелось выть, как раненый зверь, но Анна находила в себе силы достойно отвечать:

– Я об этом даже не думаю.

Но именно эти мысли полностью парализовывали мозг. Следующей «успокоительной» таблеткой был другой разговор:

– Как дела у Олега? Ты знаешь, в такой ситуации очень опасно быть за границей. Как подбросят ему коллеги по бизнесу наркотики, тогда тюрьмы ему не избежать.

Против таких соболезнований Анна пыталась искать противоядие в своем сердце:

– Ну, нет – уж этого точно не будет, – решительно уговаривала она себя, но другой голос, предательски слабенький, подкашивал ее, как траву острая коса – но ведь с ним действительно могут сделать все, что угодно. Неужели может случиться такое, что я его больше не увижу?

Анна хваталась за воспоминания, как за спасательную соломинку.

Во время свадебной церемонии, когда ей в руки подали свидетельство о браке, первое, на что она обратила свое внимание, так это на его регистрационный номер – 2525. Она громко произнесла номер свидетельства всем присутствующим и добавила, что вместе с Олегом они проживут пятьдесят лет. В тот год они отпраздновали всего лишь 15-летний юбилей. Эта спасительная мысль стала мостиком к другому берегу развития событий. Внутренний протест сам вырабатывал душевные антитела и помогал строить какие-то планы, искать выход из сложившегося положения.

– Надо думать, где брать деньги. Олег приедет, обязательно приедет, но будет весь в долгах. Первое, что придется сделать, это заложить все золото. Второе, надо искать работу. Третье, помогут материально и родные – в этом я не сомневаюсь. Четвертое… пятое…шестое…, – Анна спасала и себя, и мужа позитивными мыслями, своим неженским умением анализировать ситуацию, своей любовью и огромным желанием выбраться из этой ямы достойно и с наименьшими потерями.

Прошел месяц. Олег звонил уже реже – денег оставалось совсем немного. Анна сама заказывала Грецию и разговаривала с ним по телефону, что был в номере гостиницы. Такие разговоры приходились на время после полуночи, когда стоимость международных услуг связи была минимальной. Теперь уже и ночи сливались с днями в сплошное адское ожидание.

– Я тебя буду любить и без денег, – каждое слово Анны было пропитано любовью и нежностью.

– Нищим я никогда не буду, но и приеду, только решив все вопросы. Как дети? А погода? В квартире уже тепло? – Олег держался, отвлекал жену от скверных мыслей, и к тому времени он уже знал, как будет дальше действовать.

Развязкой этой постановки стало нелегкое решение Олега идти в полицию и рассказать о происходящем произволе, перед этим предупредив собратьев по бизнесу о своих намерениях. Это было очень смело и рискованно, но, как бы там ни было, в течение двух дней были оформлены и подписаны все соответствующие документы. Олег уехал домой. Только когда он позвонил Анне и сказал, что находится в Софии на вокзале, и через два часа отправляется его поезд на Киев, Анна почувствовала, что натянутые вожжи судьба отпускает…

Звуки мобильного звонка вернули Анну в действительность. На экране телефона появилась фотография сына:

– Мамочка, привет! – иначе сын к ней давно уже не обращался.

– Привет, сына! Что голос такой невеселый? Случилось что?

– Как бы тебе сказать и не нарушить твой мир, – Денис уже понял, что мама готова слушать все, что он хочет сказать.

– Говори, как есть, – Анна почувствовала тему разговора.

– Настя была в больнице, ее беременность подтвердили, но она собирается делать аборт, и я уже устал с этим бороться. Мы живем сейчас в состоянии войны, а в таком настроении ехать к тебе на день рождения мы просто не имеем права. Но ты не волнуйся – мы встретимся в Новый год. К этому времени, я надеюсь, военные действия перейдут в состояние здравого смысла, а ты получишь подарков в два раза больше, – Денис начал уже шутить, а для Анны это означало, что все не так страшно.

– Сыночек, о подарках я думаю меньше всего. Передай Насте, что взять на себя грех избавления от ребенка, тем более первого, будет тяжелее, чем она думает. Она знает, о чем я говорю. И я уверена, что она меня поймет, – сказала Анна, но в душе зашевелился червячок сомнения, который она постаралась сразу заглушить, пока сын не догадался.

Разговор с сыном закончился, и Анна заставила себя переключиться на другую волну, войдя на кухню.

Анна вошла на кухню, чтобы что-то соорудить на ужин. На ужин можно было приготовить только что-то овощное. Была среда – день без мяса, вегетарианский. Каждый день у нее был «без чего – то». В понедельник она отказывалась от конфет и сладкого, во вторник – не ела жареного и жирного, в среду – мяса, четверг был днем без соли, пятница – без белков вообще, суббота – без булочек и печенья, а в воскресенье она позволяла себе многое.

Этот стиль питания она придумала сама, изрядно помучившись то диетами всех стран и народов, то подсчетом калорий, то разгрузочными днями на яблоках и минеральной воде. Из всех способов поддерживания фигуры в надлежащей форме она выносила горькие уроки.

Анна начинала худеть, выбрав с самого начала русскую диету. Позже, перепробовав диеты других дружественных народов, она перешла на диеты стран дальнего и очень дальнего зарубежья. В этот период, когда находка новой и самой эффективной диеты стала смыслом ее жизни, Олег называл свою жену не иначе, как мама Мисс – Интердиета, на что она совершенно не злилась, а даже порой подыгрывала. Кульминацией всего этого действа стала южно-азиатская диета, которая понравилась Анне, если бы не один колоритный ингредиент – кузнечики. На этом первый этап ее экспериментов закончился. Больше диеты Анну не интересовали, она вспоминала о них, только когда подруги интересовались ее опытом.

Метод похудания путем подсчета калорий чуть не привел ее к нервному срыву: каждое принятие пищи начиналось со взвешивания продуктов, затем умножения на количество калорий, суммарного их подсчитывания и дальнейшего вычитания из общей сетки дневного калоража. Если приходилось есть вне дома, в гостях, кафе или ресторане, то этот процесс затруднялся мучительным приблизительным взвешиванием и математическими действиями в уме, на что уходило определенное время. Иногда от этого портился аппетит и, соответственно, настроение. Хуже всего было то, что, приходя домой с работы голодной, Анна постоянно ловила себя на вопросе. Почему нормальные люди спокойно садятся за стол и так же спокойно ужинают или обедают, когда она должна перед этим совершить массу математических вычислений, а в случае перебора калорий за день, еще и отказаться от чего-то?

Нервозность нарастала, а вместе с ней и потребность в сладком, что совершенно четко подтверждалось высказываниями специалистов на этот счет. Логика всего этого мероприятия таяла, как мартовская сосулька, и с последней ее каплей Анна со спокойной душой простилась с этой затеей.

На яблочно-минеральной разгрузке она продержалась недолго. Целлюлит на жестокие попытки его уничтожения не реагировал, наличие его упрямо не снижалось, безжалостно понижалось только артериальное давление. В конце концов, Анна пришла к своему личному, выстраданному способу питания. Она нашла его очень удобным, щадящим и необременительным. К этим достоинствам прибавлялось и то, что вес держался, иногда с изменениями в сторону снижения, что полностью Анну устраивало.

На кухне Анна быстро нарезала салат из вареной свеклы, добавила туда квашеной капусты и тертое сладкое яблоко, пока картошка в мундире крутилась в микроволновке. Готовая картошечка вызвала улыбку – Анна вспомнила рассказ одной приятельницы, побывавшей у родственников в Соединенных Штатах в конце прошлого века.

В заокеанской стране их пригласили в гости друзья – американцы, которые тоже, как оказалось, едят картошку в том самом мундире. После ужина наши соотечественники обнаружили, что тарелки у собравшихся гостей были без каких-бы то ни было остатков, и лишь в их тарелках лежали картофельные мундирчики. В Америке принято есть картошку, не очищая от одежки. Чтобы не глотать картофельную кожуру, пришлось быстренько соображать, как выкручиваться. Аварийный выход был найден – картофельные очистки перебрались в карманы брюк мужа приятельницы.