«Ох, блядь-разблядь, и что ж мне теперь с ним делать?» — тоскливо подумал Джим; член намертво застрял в любовнике, и это ощущение было ненамного приятнее, чем мастурбация между двумя сухими досками. Остроты блюду добавляли стоны Себастьяна, переходившие то в крики, то в какие-то утробные завывания, и слезы, катившиеся по его лицу.

Моран был прав — сохранить стойкую эрекцию, а уж тем более быстро и обильно кончить в таких неромантических условиях, мог бы только настоящий садист, каковым Мориарти не являлся; и все-таки ему предстояло решить обе задачи за максимально короткое время, иначе в лучшем случае муки Бастьена окажутся напрасными… Про худший вариант Джим запрещал себе размышлять даже в абстрактной плоскости.

Крепкая выпивка, пожалуй, помогла бы, но виски, джин и коньяк скучали в баре, и добраться до них до завершения процесса не было никакой возможности.

— Тшшшш… тшшшшш… любимый мой… я здесь, — нежно шептал Джим, обнимая Себастьяна и покрывая поцелуями его лицо и шею, потом, повинуясь инстинкту, скользнул ниже и снова взялся за жаркое и любовное вылизывание метки. Это простое действие неожиданно оказалось возбуждающим, и он, подавив сладострастный стон, не совсем уместный сейчас, задвигал бедрами, погружая член в неподатливое тело любимого.

Комментарий к Глава 3. Раны любви

1 муладхара - согласно йоге, самая нижняя чакра человека, отвечающая за самую грубую сексуальную энергию

2 детородная щель

3 ножны омеги

В нашем мире омегаверса биология максимально приближена к реальной биологии homo sapiens; здесь не существует зачатия через прямую кишку и родов через анальное отверстие. У омег, поскольку они являются высшими приматами, млекопитающими и живородящими, и при этом “третьим полом”, имеется матка и вагина. Через эти органы и осуществляется секс с целью деторождения, последующее вынашивание и роды. Вход в вагину - та самая щель, о которой идет речь в тексте - расположен между анусом и мошонкой, и в “нерабочем”состоянии не виден и не ощущается. Омега начинает ее чувствовать только во время течки, ну а в рабочее состояние она приходит только после ритуала, когда запускается полный механизм репродукции.

4 в переносном смысле. “Перебросить горячую картофелину” - эта англоязычная метафора соответствует русскому “перевести стрелки”.

5 о времена, о нравы! - известное латинское изречение

Моран перед ритуалом:

http://s018.radikal.ru/i511/1704/b6/bdc0e6e54465.jpg

========== Глава 4. По всем кругам Ада… ==========

Насколько приятным и легким было их привычное соитие, настолько то, что происходило теперь, было какой-то странной уродливой пародией на то, что в паре принято называть «взаимным ублажением».

Член Джима, которым тот умело пользовался, погружаясь в податливое и хорошо увлажненное отверстие любовника, теперь ощущался им, как нечто совершенно чуждое и опасное, способное причинять только страдания. Наверняка, примерно те же переживания возникли бы и при их обычном сексе, если бы Мориарти вздумалось трахать его задницу, предварительно обмазав член острым перцем или же заключив его в железный фаллопротектор, утыканный мелкими шипами. По крайней мере, внутренние ощущения от проникновения в детородную щель, будь она неладна, более всего напоминали именно такую изощренную пытку…

«Так… соберись-ка, тряпка!» — сурово отчитал его внутренний безжалостный военный — «ты сам это выбрал, никто тебя за хер не тянул изображать из себя святую невинность. Хочешь зачать — так терпи!»

— А что мне остается, блядь? — выдавил он вслух, уже не особенно различая, с кем общается — с реальным своим возлюбленным или же с голосом в собственной помутившейся голове.

Теперь к боли в паху, которая, благодаря старательному языку Джима, все-таки слегка притихла, примешалась дурнота, подкатывающая пустыми спазмами к горлу, и пульсирующая боль в висках.

«А все потому, что тебе следовало поесть с утра, хотя бы фруктов или этой… сухой гадости с йогуртом!» — все так же сварливо продолжал отчитывать несчастного страдальца голос, в котором Моран распознал интонации своего деда, сурового генерала-альфы с богатым военным прошлым. Именно по его воле нежного мальчишку-омегу в свое время отправили постигать военное дело и превратили в жестокого профессионального убийцу…

Дед давно умер, но его непрошеные назидания то и дело вторгались сами собой в сознание Морана, и он никак не мог выселить этого призрака из своей головы. И только благодаря Джиму, за последние год-полтора приобрел хоть какие-то навыки противостояния ему.

— Пошел на хер! — вскинулся он, зажмурив глаза и цепляясь за плечи и руки Мориарти, и тут же, опомнившись, быстро поправился — Это я не тебе… Оххх, Джиииим… ты хотя бы слюной смажь, а то как наждаком по открытой ране… — тут же прохныкал он, прижимаясь взмокшим лбом к плечу альфы, благодарный ему хотя бы за то, что теперь мог себе позволить проявить чисто омежью слабость, и не быть тут же осмеянным за нее…

— Нет, Тигр, нет, прости… — встревоженным и нервозным голосом возразил Джим и крепче обнял страдающего омегу. — О смазке нужно было побеспокоиться раньше, теперь тебе придется еще потерпеть. Если я вытащу член до сцепки, твое тело меня не пустит обратно, начнет инстинктивно защищаться, как от чужеродного вторжения. У тебя там все сожмется, как раковина моллюска, и чтобы начать заново, понадобится нож для разделки лобстера… а этого мы с тобой точно не выдержим.

Ругая себя последними словами, что так наплевательски отнесся к подготовке сексуального акта, не позаботился ни об искусственной смазке для омеги, ни об алкогольной «анестезии» для себя, он все же замедлил движения, и перешел от толчков к легкому покачиванию, чтобы уменьшить трение.

По его впечатлениям, Моран под ним постепенно переходил из полуобморока в шоковое состояние, и если в ближайшее время они не свяжутся, сердце партнера начнет сбоить. Жуткий испуг, естественно последовавший за этой мыслью, никоим образом не способствовал достижению оргазма, и Джим взмолился:

— Бастьен, помоги же мне! Очнись! Нам нужна сцепка, сцепка, черт побери, но для узла мне нужно кончить хотя бы один раз! Скажи мне… что-нибудь горячее… самое непристойное, что в голову взбредет… как ты умеешь… Аааа, черт, хоть таблицу умножения читай вслух, мне просто нужно слышать твой голос, говори, говори!

Боль в голове плавно соединилась с болью в паху и сознание снайпера побежало по кругу, больше всего напомнившему нарезной ствол изнутри — черный окоем с белой точкой в финале и светлые спирали, взрезающие гладкий металл… Белая точка манила дотянуться до нее, просочиться через мрак, пахнущий сгоревшей селитрой и ружейным маслом, и в ушах аж зазвенело от усилия, с каким он потянулся было туда…

Но встревоженный голос Мориарти сдернул его назад, отбросил на гладкие простыни, пропитанные его потом и сукровицей, и запах альфы, резкий, напряженный, насыщенный железистой примесью страха, ударил в нос, вернув в реальность почище прямого хука в челюсть…

— Таблица? Какая, к ебеням, таблица?.. — заморгал он, фокусируя мутный взгляд на своем любимом мучителе — Ты забыл, сколько будет шестью восемь? Соооороок вооосееемь… но я за шестью девять… оххх, да… это подошло бы нам сейчас куда лучше… куда лучше… ты же любишь эту позу, да? Ооо… я знаю, она тебя заводит… а если ты поможешь сперва кончить мне, тогда будет довольно и смазки, и стимулов…

Все это Моран бормотал, опять прикрыв глаза и наблюдая под отяжелевшими веками расцвеченные яркими красками вспышки фейерверка, какой даже шейху Дубая не по карману. Это его тело судорожно взялось насыщать кровь естественным наркотиком (1), который помимо обезболивания, дарил еще и чудные галлюцинации…

Последний раз он ловил похожие картинки год назад, проглотив на танцполе какого-то отвязного клуба в лондонском Сохо таблетку, услужливо подсунутую ему Джимом. После нее они прыгали там до утра, словно пубертатные подростки, а потом жарко трахались в тесной кабинке сортира…