— Канал для взрослых — вот наше спасение! — сказал Джим почти весело, и, щелкнув по пульту, устроился рядом с Бастьеном, обнял его одной рукой и привлек к себе, приглашая устроиться на плече или на груди.

— Если будем смотреть вместе, думаю, мне понадобится не больше десяти минут для полной и устойчивой эрекции. И… я думаю… стоит использовать смазку, чтобы подготовить тебя там.

— Ты что, серьезно? Ты хочешь променять мой шикарный минет на… порно-канал? О, tempora, o mores! (5) — Себастьян разочарованно откинулся назад, и тут же, словно в наказание, боль скакнула сразу через одно деление внутренней шкалы — проскочив «черт, это уже не смешно», сразу достигла показателя «бля, пиздец…».

Но паника, было взметнувшаяся в душе бывшего военного, тут же была задавлена на корню железной волей, правда, зубы так скрипнули, что Моран снова припомнил своего стоматолога и уныло подумал, что после окончания ритуала придется еще и ему нанести внеплановый визит…

«Кстати, про окончание…» — пока Джим увлеченно перебирал каналы, где мелькали кадры разной степени разнузданности, Моран украдкой взглянул на часы и… вздохнул. С момента укуса и запуска трансформации прошло всего-то полчаса, стало быть, ему еще нужно выдержать сорок семь с половиной…

Наконец, Мориарти определился со своим предпочтением, и Себастьян, поудобнее угнездившись рядом с любовником, с минуту наблюдал за тем, как два белокурых качка пялили шикарную грудастую ХХ-бету, чем-то неуловимо похожую на Дебби, помощницу Джима.

— Всегда подозревал, что ты втайне дрочишь на свою итальянку… Надо было позвать ее саму, чтобы она тебе отсосала… — сварливо заметил ревнивец, и, чтобы не питать собственную фантазию на их счет, прикрыл глаза.

— Ты ошибаешься: все как раз наоборот, — с олимпийским спокойствием отозвался Мориарти. — Это она на меня дрочит, и вовсе не тайно, а очень даже явно. Твоя идея насчет нее определенно неплоха, жаль, мне сразу не пришло в голову.

Он настойчиво встряхнул Морана, побуждая его не спать — доктор Смит строго-настрого предупредил, что во время первого этапа трансформации омега не должен не только спать, но даже надолго задремывать, иначе риски сердечно-сосудистого коллапаса многократно возрастут — и поставил просмотр на паузу.

— Ээээ, нет, друг мой, так дело не пойдет… Не спать-не спать-не спать! Или ты впрямь думаешь, что я собираюсь в одиночестве дергать себя за член, пялясь в порнуху в надежде, что у меня встанет, пока ты тут у меня под боком валяешься в обмороке от боли?..

Прилив злости на ситуацию чудесным образом вызвал прилив крови к низу живота…

Губы Джима снова прильнули к метке, язык взялся за дело еще настойчивее, руки сжали бедра любовника в жадных объятиях, и член, воспрявший и отвердевший, ткнулся под мошонку омеги, прямо в резко обозначившуюся и припухшую детородную щель.

Так или иначе, но дело пошло на лад, и член Джима все-таки воспрял для исполнения того, что от него в данный момент требовалось. Себастьян, которого Мориарти довольно бесцеремонно вырвал из объятий Морфея, уже пробравшегося к ним в постель невидимым третьим, поморщился, но заметил, что боль сместилась обратно, т.е. на пару делений вниз, и ему снова было «что-то как-то хуево». Пожалуй, при таком раскладе он еще и удовольствие сумеет извлечь из всего процесса…

«Ага, размечтался…» — тут же обломал его внутренний пессимист, когда головка члена любовника сунулась в свеженабухшую щель, девственную, как у типичной ХХ-беты, только-только достигшей половой зрелости. Несмотря на наличие кое-какой естественной смазки, ему показалось, что Джим пытается вскрыть ее армейским ножом, и эпицентр боли тут же сместился туда, резко скакнув до «ай, сука-блядь!»

— Ссссс… — втянул он немного воздуха сквозь плотно стиснутые зубы, и впился пальцами в плечи Мориарти, мельком подумав, что тому повезло — не подрежь он ногти накануне и не зашлифуй их почти в ноль, сейчас кожа любовника расцвела бы красными лепестками… А так отделается лишь синими татушками внутренних кровоподтеков…

Джим тут же замер и двинулся назад, но Моран настойчиво удержал его и, открыв глаза, строго глянул на любовника, снова так и норовящего пойти на попятный:

— Нет! Куда? Ты прекрасно начал. Жажду продолжения, mon cher. — в подтверждение своей готовности, он чуть напряг ягодицы и подался навстречу горячему члену альфы, стараясь в этот момент не думать, что будет, когда тот не просто распечатает его детородную щель, но и запечатает ее узлом на долгое время…

Когда они были в постели, Моран редко высказывал вслух какие-то определенные желания, предпочитая либо следовать за желаниями Джима, либо объяснять недвусмысленными действиями, чего ему хочется прямо сейчас. За два с лишним года близких отношений Мориарти успел привыкнуть к подобной модели, и если порою «дергал тигра за хвост», провоцируя на ревность или неожиданный сексуальный эксперимент, то поступал так исключительно из спортивного интереса.

Агрессивная настойчивость любовника, готовность шаг за шагом осуществлять задуманное через страшную боль, да еще с полицейской дотошностью следить за альфой, не позволяя отлынивать и халтурить, внесли серьезные коррективы в знания Мориарти о человеческой природе вообще и о характере Себастьяна Морана в частности.

«Гормоны гормонами, но не могли же они ему мозг расплавить до такой степени, ведь он на блокираторах… то есть — был на блокираторах, пока мы не задумали все это. А теперь что же, синдром отмены? Прогестерон зашкаливает вместе с тестостероном, из-за чего имеем коктейль из истерики, депрессии и повышенного либидо?.. Я убью грёбаного доктора Смита, если он не предупредил обо всех рисках!»

Отступать в любом случае было поздно, и теперь Джим поставил перед собой другую цель: закончить процесс как можно быстрее. Поскольку происходящее между ними очень мало напоминало добровольный любовный акт, и не обещало наслаждения ни одной из сторон, сцепка не продлится больше получаса… но сперва нужно было завершить проникновение довести себя до оргазма.

— Да, я готов… Не вздумай отползать, так будет больнее. Наоборот, придвинься, прижмись как можно плотнее! — хрипло выдохнул Мориарти и вошел в тело омеги стремительным и резким движением — как будто шилом проткнул джинсовую ткань.

— Хаааа! — резко выдохнул Моран, ощутив, как член Джима буквально взрезал его плоть между мошонкой и анусом, и выгнулся на постели, намертво закусив губы и выполняя указание Мориарти. Придвинувшись к нему, он позволил «чудесному» ощущению режущего ножа заполнить все внутренности, причастные к процессу, и только и сумел, что выдавить из себя:

— Бляяя… ебаный пиздец… вот… вот он какой…

Боль скакнула до той отметки, когда ее хочется густо залить коктейлем из виски, новокаина и кокаина, но ни одного из этих трех болеутолителей в их распоряжении не было, так что оставалось надеяться лишь на то, что грёбаный сучий организм омеги очнется и сам начнет вырабатывать эндорфины, если не хочет прямо сейчас загнуться от болевого шока…

Джим замер, давая любовнику время притерпеться к происходящему, и Моран был ему благодарен за передышку, но вместо этого вдруг ощерился на партнера:

— Джимми, ты или херовый переговорщик или гнусный садист! Ставлю на первое… хотя второе предположить куда проще, зная твою репутацию… Ммммм… какого ёбаного хера ты не отговорил меня окончательно от этого мудацкого ритуала?

— Ты хочешь, чтобы мы закончили его прямо сейчас? Нет ничего проще, тебе стоит только пожелать! Я позвоню доктору, и через двадцать минут ты забудешь обо всей этой затее, как о кошмарном сне… — оживился Мориарти в надежде на его немедленное согласие.

Моран едва не поддался искушению сказать «да, блядь, конечно звони!», но… но то ли из природного упрямства, то ли от того, что резкая боль начала-таки спадать, сменяясь более терпимой тянущей, спешно замотал головой и просительно заскулил:

— Нееет, не слушай меня, не поддавайся, будь как Улисс, залепи уши воском… а лучше, привяжись ко мне скорее, как к мачте, и мы вместе пройдем через это до конца… Я… я все выдержу, обещаю…