В какой-то момент, устав от собственного раздерганного состояния, могущего застать его в ответственный момент переговоров или охоты за очередным объектом, Себастьян сам пошел на прием к доктору Смиту, и тот снабдил его кучей направлений на анализы, а по их результатам понавыписывал целую груду всяких таблеток. Так что справляться с бурями стало полегче. Но беременность и роды исправили бы все это окончательно. И тем обиднее было Морану слышать, как Джим сам начинает выдумывать поводы для откладывания давно назревшего решения.
Подумав, что дуться на Мориарти — идея бесперспективная, Себастьян сменил тактику: повернулся к любовнику-альфе и, поймав его взгляд и руку, заговорил с ним гораздо мягче прежнего:
— Джимми, я не хочу ни к чему принуждать тебя, но сейчас такой путь видится мне наилучшим способом избавиться от многих моих проблем, которые я не хотел бы делать и твоими тоже… Ты же понимаешь и сам, что так будет проще и быстрее всего справиться… а что до ребенка — неужели тебе правда совсем не хочется узнать, каким мог бы получиться наш с тобой малыш? Он наверняка унаследует твой ум, и я хочу, чтобы у него была твоя улыбка… твои глаза… Или ты боишься, что, родив, я непременно променяю тебя на младенца? О… тогда тебе стоит почаще говорить с той же Деборой, она от своих спиногрызов уже куда угодно сбежать готова…
Моран усмехнулся краем губ и вновь вернул беседу из сентиментального в прагматическое русло:
— Ребенку можно будет нанять няню и вообще удалить его максимально от нас с тобой, когда он перестанет нуждаться во мне 24 часа в сутки. Зато ты больше никогда не будешь наблюдать мои плохие дни и переживать за то, что я травлюсь этими препаратами. Разве это не стоит того, чтобы один раз пойти на обдуманный риск?
— Ах вот как ты рассуждаешь… — хмыкнул Джим, с ужасом чувствуя, как стена его сопротивления рушится камень за камнем под напором убедительных аргументов Себастьяна. — «Кто не рискует, тот не пьет шампанского», как говорят французы, или, по выражению друзей-славян, «авось пронесет».
«Ну, а я, Себастьян, куда ты денешь меня на те бесконечные месяцы, что этот чертов младенец будет нуждаться в тебе день и ночь?»
Сказать нечто подобное вслух — означало еще раз расписаться в махровом эгоизме и бессердечии, причем кровью и публично, и конечно, это не добавит Морану положительных эмоций.
Мориарти допил оставшийся кофе, вместе с горькой гущей, и неохотно признался себе, что любовнику удалось задуманное — Бастьен в наилучшем виде свил из своего босса веревку…
«Хорошо, что не предлагает на ней повеситься, но думаю, это следующий этап наших отношений. Если я сейчас решительно неспособен ему отказывать, когда он просит всерьез, что же будет во время беременности?»
Джим поставил чашку на блюдце, перегнулся через стол и взял в ладони лицо омеги:
— Ладно, ты победил. Я согласен пройти через это безумие. Но у меня есть три условия. Первое, это будет только одна попытка, Себастьян. Всего одна, без всяких там «с вашего позволения». Не сработает — значит не сработает. И мы навсегда закроем тему с детьми. Второе, если не сработает, мы покупаем собаку. И третье. Прямо сейчас поедем домой и займемся сексом, потому что на выходные у нас будут другие дела.
Комментарий к Глава 1. Кто не рискует, тот не пьет шампанского
1. Себастьян Моран:
http://s019.radikal.ru/i643/1704/a1/1f13665c996c.jpg
2. Джеймс Мориарти:
http://s019.radikal.ru/i631/1704/df/ad434a83510e.jpg
3. Бульвар Ла Рамбла в Барселоне, где герои сидят в кафе:
http://s41.radikal.ru/i091/1704/cf/a57bdfb65b65.jpg
http://s018.radikal.ru/i500/1704/5b/0ecfc7dcfa04.jpg
http://s014.radikal.ru/i328/1704/74/e6acea1f7df3.jpg
========== Глава 2. Между плохим и очень плохим ==========
Несколько дней пролетело в текущих делах и заботах, но под знаком принятого обоими любовниками решения — в пятницу им надлежало приступить к исполнению ритуала, открывающего для альфы и омеги дорогу к зачатию ребенка.
Ритуал, соблюдаемый парами, решившимися продолжить род, был выработан давным-давно и основывался на определенных действиях, которые требовались от альфы с тем, чтобы запустить гормональную перестройку организма омеги и сделать возможным оплодотворение. Основная проблема и риск для омег, проходящих через это испытание, состояли в том, что процесс был для них от начала и до конца весьма болезненным, и, самое неприятное, что никакими медикаментозными обезболивающими средствами пользоваться было нельзя — чувствительная к любому вмешательству система репродукции мгновенно уходила в отказ, и все мучения омеги оказывались напрасной жертвой…
Естественно, что при таком раскладе желающих подвергнуться длительному физическому кошмару было немного, что и сказывалось на численном перевесе бет в нынешней человеческой популяции. Отняв у них лет 20-30 жизни, природа существенно упростила им процесс зачатия и деторождения, правда, отяготив его по своему и не дав никакой дополнительной защиты от врожденных заболеваний и уродств.
Альфы и омеги были избавлены от подобных рисков — словно в награду за трудности самой процедуры…
Ради успеха предприятия, Моран перестал курить и пить спиртное четыре дня назад, и потому заметно нервничал еще с самого утра того дня, когда им предстояло приступить к ритуалу.
Обыкновенно, он проводился в специальных домах или даже в клинике под наблюдением медиков, готовых вмешаться на любом этапе и прервать ритуал не только в критическом случае риска гибели омеги от болевого шока. Но, по желанию и возможностям некоторых пар, мог совершиться и на квартире или в частном доме — если медицинская страховка, покупаемая специально на такой случай, имела покрытие свыше миллиона евро. И даже в этом случае им с Джимом пришлось подписать кучу бумажек, освобождающих медика, взявшегося дистанционно вести наблюдение, от ответственности за невмештельство, пока его специально об этом не попросит один из партнеров. Не то, чтобы Моран и Джим были готовы вообще обойтись без медицинской помощи, но таким путем участие кого-либо третьего в интимном ритуале сводилось к действительно необходимому минимуму, который мог и не наступить.
Чтобы чувствовать себя свободно и находиться в достаточном уединении, они сняли на неделю виллу, выходящую большими панорамными окнами на парк Гуэль, и окруженную своим собственным садом. Себастьян хотел первоначально вообще уйти на яхте в открытое море, но Джим категорически воспротивился такому решению — при всей своей любви к морю, он не выносил морскую качку и делался ни на что не годен даже при самом легком волнении.
В итоге, вилла с видом на чудесный парк устроила их обоих, и, отправив туда еще утром водителя, горничную и пару чемоданов с самым необходимым, они приехали по новому адресу на «ягуаре» Морана ближе к вечеру и нашли дом полностью готовым к их затворничеству.
Войдя в просторную светлую спальню, посреди которой возвышалась пышная кровать, Моран вздохнул и, присев на ее край, стиснул слегка подрагивающие без привычных расслабляющих веществ пальцы:
— А здесь довольно уютно. И никакой прослушки, по счастью, даже никогда никто не устанавливал, что по нынешним временам можно счесть редкой удачей. Надеюсь, агенты Интерпола как-то переживут это разочарование… — чувствуя, как с каждой минутой его покидает решимость подвергнуть себя добровольной пытке, он нервно шутил на отвлеченные темы, и очень жалел о том, что в жертву дурацкому ритуалу пришлось принести еще и его многолетние вредные привычки к хорошему табаку и выпивке. Без них и без таблеток, которые так же пришлось заранее исключить из рациона, продержаться эти несколько дней будет совсем непросто…
Стоя на пороге спальни, Джим с отвращением оглядел комнату с белыми стенами, занавесками цвета морской волны и светло-ореховой мебелью, и покачал головой:
— Тюремный госпиталь от модного дизайнера, за восемьсот евро в сутки, к вашим услугам… Бастьен, ты уверен, что действительно этого хочешь?.. Еще есть время передумать.
