Потянувшись к альфе, он принялся неверными пальцами расстегивать на нем рубашку, жадно глотая запах мужнего возбуждения и готовности к бурному соитию, все равно какому, лишь бы оно снова накрепко связало обоих так, чтобы больше никто не сумел посеять меж ними семена отчуждения и неприязни.

— Оххх, Дики, я хочу тебя, только тебя, будь со мной сегодня и во все прочие ночи… и дни… обещаешь? Поклянись, поклянись, что больше не держишь на меня зла за мою ошибку!..

Если Декс о чем и сожалел, так только о невозможности для двоих любовников провести всю жизнь в объятиях друга друга… но несмотря на это, он готов был в пылу страсти пообещать ковбою все что угодно, любое благо, какое Текс пожелал бы присовокупить к телу и душе, безраздельно ему принадлежащими с первой встречи.

— Клянусь, клянусь, ненасытный, наши ошибки мы уже смывали и слезами, и потом, и кровью, и коньяком, так что самое время сделать это с помощью семени… Давай распишемся друг на друге, и ты можешь начать первым, пока я еще могу терпеть и не сдираю с тебя джинсы.

Тяжело дыша, он подался навстречу жадным рукам мужа, не направляя его, дав полную свободу проявить дикую природу альфы — потому что, черт возьми, подобные фокусы с превращениями возбуждали до предела и обещали открыть обоим новые горизонты в телесном блаженстве.

— Я не омега, Текс, но поверь, задница у меня точно такая же… и она нисколько не против поближе познакомиться с твоими крепкими пальцами и не менее крепким хуем, прости мой французский.

— Ммммм, Дик… ты искушаешь меня… очень искушаешь… да простит меня патер Енотова Жопа! — коньячная сонливость мигом слетела с Текса, и он, приподнявшись сам и потянув за собой мужа, распахнул рубашку у него на груди и покрыл быстрыми поцелуями плечи и ключицы, потерся колючей щекой о его шею и, спустив рукава до локтей, взялся за ремень на джинсах.

Руки Далласа тоже не остались в стороне и раздевали его с такой же ловкостью и быстротой, так что вскоре они оба повалились обратно на шкуры, задирая поочередно ноги, чтобы быть избавленными от последней преграды между телами.

Опрокинув Ричарда навзничь, Сойер с животной жадностью обнюхал его и, раздираемый двумя одинаково сильными желаниями — отдаться и обладать — застонал от невозможности сделать и то, и другое одновременно… Пока он метался, которое из удовольствий выбрать, его рука без остановки скользила по члену, примеряясь полить соками могучий ствол, готовый подарить наслаждение текущей заднице ковбоя.

Декс, пьяно улыбаясь, наблюдал, как муж терзается муками неутоленной страсти, не зная с чего начать, но не спешил помогать любимому в разрешении дилеммы. Вид ковбоя, почти голого, нависшего над ним, стонущего и яростно дрочащего, был слишком соблазнительным, чтобы по собственной воле прервать его… и все же Ричарду пришлось сделать это: он не хотел, чтобы первые соки, готовые выплеснуться из члена Текса, достались одной только ладони.

— Стой… стой… ооо, ты же сейчас кончишь, нет, не так быстро, моя любовь, не так быстро… — хрипло промурлыкал альфа и, крепко обхватив мужа за поясницу, потянул его к себе и на себя.

— Либо я повяжу тебя прямо сейчас, либо ты узнаешь, что такое быть альфой для альфы — и прямо сейчас вобьешь это копье в мою заднюю дверь.

— Хочу… хочу узнать, каково быть альфой для альфы… — хрипло вытолкнул сквозь пересохшее от волнения горло Текс и беспокойно спросил — А ты? Ты… хочешь? Ты готов?

Мысль о том, что он может причинить мужу одни страдания своими неловкими действиями, жгла его ядом сомнения, но соблазн, давно уже не дающий ему покоя в снах и фантазиях, был все же сильнее. И, едва услышав от мужа насмешливое:

— Да не томи уже, действуй! — а-Сойер отбросил все, что сковывало его желание, прочь.

Рывком перевернув Декса на живот, он провел пальцами меж его ягодиц и с удивлением ощутил на них остро пахнущий секрет — как если бы его муж, истинный альфа, вдруг явил ту же двойственную природу, каковой обладал он сам. Решив проверить, так ли это, Текс двинул пальцы чуть ниже возбужденной текущей задницы, боясь обнаружить тайные омежьи врата, но… ничего такого не нащупал. Значит, Декс действительно был настоящим альфой, просто знающим толк в разных способах достижения удовольствия, и… отнюдь не новичком в том, что сейчас должно было случиться меж ними…

Ревность к какому-то неведомому альфе, который был сверху с его мужем, толкнулась в печень ковбоя скрученным кулаком слепой ярости, и он не сдержался от расспросов, пока его пальцы жадно ощупывали и мяли кольцо мышц, готовя вход к атаке боевого копья:

— Тот, с кем ты испытал такое впервые, он что же… взял тебя против воли? Расскажи, как случилось так, что ты позволил кому-то быть… сверху?

Декс, поглощенный острыми ощущениями, которые дарили ему сильные и неожиданно умелые пальцы любимого, дрожа от возбуждения, сперва пробормотал что-то невнятное, надеясь, что муж оставит свои расспросы и перейдет к основному действию.

— Умммм… Текси… давай… трахни меня!

Он ошибся: ревность Текса оказалась не слабее желания, и ковбой, не прекращая сводящих с ума ласк, продолжал настойчиво добиваться признания.

— Как это произошло? А? С кем и когда? Отвечай!

Член скользнул по раскрытому отверстию, что заставило альфу буквально взвыть от страсти, и так как муж дал понять, что продолжения не последует, пока Декс во всем не признается, то сдался:

— Охххх, Текси… кто ж тебя… аааа… научил… Ну хорошо, хорошо, злодей… Это не было против воли. Я… умммм… я сам его соблазнил. Мне было семнадцать. Он… был… военным. Таким… вроде капитана Коула.

— Ах вот как… Стало быть, ты вовсе не дорожил честью альфы смолоду? — удивился Текс и дразняще пошлепал членом по ягодицам мужа, не торопясь повторять подвиг неизвестного военного и желая знать больше — И что же, он выдал тебе страшную военную тайну, покуда наслаждался твоей задницей? Или то была твоя плата за побег из плена? Чем таким ты занимался в свои семнадцать, что уже знался так накоротке с военным, а? Или, может, он был не один?

Этот пристрастный допрос альфы, простертого перед ним в покорной омежьей позе, доставлял Тексу отдельное странное удовольствие — то было ощущение власти, которую его муж добровольно отдал ему, поменявшись с ним ролями. Еще больше а-Сойера заводило то, что Далласу, похоже, нравится затеянная ими игра, и что он и вправду желает принять член младшего мужа в свое тело…

Решив, что честность супруга достойна первой награды, он прижал навершие члена к размягченному кольцу ануса, и, чуть двинув бедрами, вошел примерно на дюйм…

Дексу оставалось только дивиться, откуда в его любимом взялась эта вальяжная властность, дерзкая уверенность в своих силах довести схватку до яркого финала — и, не кончив первым, выйти победителем… может быть, он сам был таким хорошим учителем для Текса, а может быть, его юный альфа-омега, ступив на тропу любовных боев, просто раскрыл природный талант. В любом случае, ситуация совершенно не располагала к размышлениям и построению логических схем, тело жаждало только одного — поскорее соединиться с другим телом, всецело и плотно, так глубоко, как только возможно.

Ричард подался навстречу тому, кого добровольно избрал своим господином и повелителем на ближайшую ночь, и сделал отчаянную попытку насадиться на его член, но Текс был начеку и, схватив его за бедра, не допустил самоуправства. Допрос продолжился…

Декс зарычал, но снова, как укрощенный хищник, покорился сильной ласкающей руке.

— Он был один… но только потому, что не хотел делить меня со своими стрелками. Собственно, этого я и добивался. Когда ты пленник, которого везут на каторгу, а за побег — виселица, лучше соблазнить командира и обеспечить себе привилегии, чем быть изнасилованным солдатней… Ооооо, черррт, Текси, хватит расспросов, возьми меня, дьявол, трахни, закончи, что начал!.. — он в отчаянии потянулся к собственному члену, но и этого муж, не на шутку раззадоренный происходящим, ему не позволил.