========== Глава 1. Неожиданное наследство ==========
Тони умер три дня спустя.
Доктор Мартинсон прибыл в поместье всего через час после того, как Текс привез раненого, и они с Ньюбетом устроили его в той самой комнате, где так и не состоялась их с Ричардом брачная ночь. Он вытащил застрявшую пулю, промыл и зашил раны, дал микстуру, призванную снизить жар и утолить боль, но все предпринятые усилия оказались в итоге напрасны. Лихорадка все же одолела мистера Куина, и, на четвертые сутки, душа его рассталась с телом с первыми лучами рассвета, отлетев прямиком на завтрак к Триединому — как он сам непременно пошутил бы, если бы еще мог.
Ньюби, почти не отходивший от постели раненого, потом долго корил себя за то, что все-таки уснул и позволил Черному Джеку протянуть холодную костлявую руку к несчастному и остановить его сердце. Сойер-старший жевал усы и молча хмурился, и все обитатели асьенды и подзадержавшиеся гости понимали, что его молчание — не к добру. Марк рыдал в голос, и никто не корил его за это. Текс же, больше потрясенный тем, что Тони успел рассказать ему перед смертью, чем самим ее фактом, теперь думал, как исполнить последнюю волю покойного и доставить его тело или же его прах в Новый Орлеан…
Но, помимо дурных предчувствий о скорой кончине раненого омеги, у Сойера а-Далласа были и другие причины для беспокойства. Оказалось, что Ричард, так спешно и своевременно скрывшийся в прерии, был совершенно прав насчет своих опасений…
К вечеру того же дня, как он уехал, на асьенду нагрянул отряд рейнджеров, возглавляемый капитаном а-Коулом — знаменитым на весь Южный Техас охотником за преступниками и индейцами, нарушающими границы резерваций. Именно он объявил, что по постановлению городских властей Сан-Антонио, разыскивает мошенника и вора Ричарда Далласа, так же известного в Техасе под именем Черный Декс.
Патер Нотта-и-Джорно, прибывший вместе с рейнджерами, тут же разразился обличительной проповедью перед гостями, все еще догуливающими на свадьбе, и обрушился с обвинениями в соучастии и укрывательстве преступника на старших Сойеров, а Текса тут же объявил невинной жертвой обманщика и предложил мэру Сан-Сабастана немедленно аннулировать брак, заключенный хоть и законно, но столь поспешно и неосмотрительно.
Растерянный мэр, явно не ожидавший подобного оборота, тем не менее на поводу у патера не пошел, но, обратившись к новобрачному, предложил ему самому решать — оставаться ли мужем Далласа или же воспользоваться случаем и отделаться от столь сомнительной чести…
Если бы Текс ничего не успел узнать про двойную жизнь Ричарда и его прошлое, то наверняка оказался бы просто-напросто раздавлен свалившейся на него неприятной правдой. Но свой выбор он уже сделал и сделал вполне осознанно.
— Нет, мистер а-Хоффман, я не стану отказываться от брака с мистером а-Далласом только потому, что ему предъявляют какие-то нелепые обвинения. — гневно ответил он, глядя при этом на патера.
— Но как же вы можете быть уверены в том, что этот человек не присвоил себе чужое имя, которым вас наградил? Его ведь обвиняют в мошенничестве! В том, что он обманным путем завладел состоянием, ему не принадлежащим! И, кроме того, что вы скажете о тех его преступлениях, что он совершил под именем разбойника Черного Декса?
— Скажу только, что большая их часть — вымысел или исполнена кем-то иным, кому было удобно прикрываться именем столь легендарного… человека. — с вызовом и готовностью до конца защищать доброе имя мужа, выступил Текс.
— Вы так уверенно говорите об этом, что возникает вопрос — откуда вам может быть так хорошо известно, что у Декса есть подражатели? — встрял в разговор капитан и с подозрением взглянул на молодого ранчеро.
— Здесь есть человек, готовый подтвердить это под присягой. Он тяжело ранен и дни его сочтены, но в его силах дать свидетельские показания. — внезапно выступил в защиту Далласа и Текса шериф Харрис. Он был сам не свой после того, как узнал о том, что омега, так ему приглянувшийся, тяжко ранен и лежит при смерти. А Тони, предчувствуя, что на ранчо скоро явятся по душу Ричарда те, кто подстрелил его самого, позвал Джеффри к себе и кое-что рассказал, пока без всяких клятв, но вполне откровенно. И взял с Харриса слово, что в память о нем тот не станет огульно верить всему, что будет предъявляться в качестве обвинений Далласу или Дексу. Шериф, как человек честный, дал умирающему слово соблюсти всю возможную справедливость и проследить, чтобы Ричард Даллас, если будет захвачен и обвинен в его округе, получил законное право на защиту.
— И кто же этот ваш свидетель? Может быть, Энтони о-Куин, сообщник Черного Декса? — насмешливо уточнил капитан и добавил — Если это он, и все еще не подох, то его стоит вздернуть, а не в свидетели записывать.
— Только попробуйте, капитан, только попробуйте! — шериф демонстративно положил руку на рукоять своего револьвера. — Вы ведь даже не маршал (1), и здесь вам не Сан-Антонио, а Сан-Сабастан, и здесь я буду решать, кого вешать, а кого допросить в качестве свидетеля.
— Это мы еще посмотрим, шериф (1) Харрис. — капитан Коул смерил шерифа таким же оценивающим взглядом, но на том и ограничился, и, известив всех присутствующих о награде за сведения о местонахождении Далласа или его поимку — непременно живым — развернул свой отряд и уехал в сторону Сан-Сабастана в сопровождении патера и тех из гостей, кто счел для себя оскорбительным дальнейшее пребывание на ранчо Сойеров, породнившихся с бандитом…
После беседы с шерифом Тони, обессиленный кровопотерей, измученный болью, признал, что его беспримерное мужество имеет предел, и попросил Ньюбета, ставшего для раненого добровольной сиделкой, дать ему капли морфина. Это сильнодействующее средство доктор Мартинсон назначил как последний аргумент против непереносимых болей, но строго-настрого велел ни в коем случае не злоупотреблять каплями и не превышать предписанную дозировку.
Когда Ньюбет, подавая чашку с лекарством, напомнил о предосторожностях приема, Тони только усмехнулся и заявил, что лучше бы дали ему разом махнуть весь пузырек, чем тратиться на бесполезное лечение и выносить грязную лохань… однако под строгим и любовным взглядом мистера о-Сойера сделался тих, как голубенок, и вскоре заснул, укрытый и обласканный заботливыми руками.
Текс, Марк и даже сам старший Сойер несколько раз заглядывали в комнату, предлагая Ньюбету сменить его у постели больного, но тот мягко отказывался и не захотел даже поесть. Так он просидел возле Тони до позднего вечера, пока в комнату не внесли зажженную лампу и поднос с ужином.
Ньюбет шикнул на вошедших слуг, однако движение, свет и запах еды заставили Тони сперва слабо застонать, а потом пошевелиться и поднять голову.
— Спи… — прошептал Ньюбет и погладил своего бедного друга по лихорадочно-горячей щеке. — Спи, мой дорогой. Сон — лучшее лекарство, утро вечера мудренее. Не бойся, я буду рядом.
— Черт тебя побери, Ньюби, ну зачем вся эта сентиментальная хуйня… — даже на самом краю могилы белокурый омега оставался верен себе и не собирался менять манеру общения. — Хватит надо мной трястись и причитать как над покойником: во-первых, меня это бесит до усрачки, а во-вторых, еще успеешь… Если хочешь сделать доброе дело, ступай пожрать и передохнуть, а ко мне пришли Текса.
— Текса?
— Да, Текса. Какую букву в его сложном имени я выговорил непонятно?
Ньюбет улыбнулся, нисколько не обидевшись: наоборот, ехидство Тони и бранные словечки казались ему добрым знаком… Вдруг доктор ошибся в прогнозах, и для милого омеги еще не все потеряно?
«Он ведь совсем еще молод, ему бы жить да жить, с такой-то красотой!»
— Хорошо, Тони, не злись. Текс сейчас придет, а я, пожалуй, пойду выпить кофе с пудингом. О чем ты хочешь говорить с моим мальчиком?.. Впрочем, что мне за дело до ваших секретов… вам обоим сегодня досталось… Ох, если бы а-мистер Даллас был здесь! Чуяло мое сердце, что добром все это не кончится!
