«Ладно, посмотрим… Как примет, так и примет. Разве я могу требовать от него стойкости, когда сам трясусь от страха?..»

Они поднялись по каменным полукруглым ступеням крыльца к стеклянной двери, забранной изнутри плотными соломенными шторами, и Ричард, прежде чем позвонить в дверной колокольчик, негромко повторил вою просьбу-напутствие:

— Ни слова, что бы ни случилось.

Их, видимо, ждали, поскольку дверь распахнулась раньше, чем успел затихнуть звонок, и возникший в проеме пожилой темнокожий омега, аккуратный, упитанный, в домашнем костюме, какой обычно носили няни в богатых семьях — шелковая рубаха, легкие полотняные штаны и кипенно-белый накрахмаленный фартук — кланяясь и рассыпаясь в приветствиях, пригласил их в просторную прихожую.

— Масса а-Даллас! Наконец-то вы до нас добрались! Наконец-то доехали!

Ричард холодно кивнул — ему не слишком приятны были эти излияния, но затыкать рот няню он не собирался; дождавшись паузы, альфа спросил:

— Разве вы не получили мою телеграмму?

— Конечно, получили, масса а-Даллас, получили! И ждали, так уж ждали, особенно маленький масса, а вы все не ехали и не ехали…

Ричард открыл было рот, чтобы еще кое-что уточнить и представить супруга, но тут из глубины дома донесся пронзительный детский визг, на втором этаже распахнулась дверь и послышался отчаянный топот быстрых и крепких ножек.

— Дядя Ричард! Дядя Ричард! — кричал, сбегая по лестнице, нарядно одетый и гладко причесанный мальчик лет восьми. — Я ждал! Я знал, что вы приедете! И вот вы приехали! Дядя Ричард! А они говорили, что вы больше не появитесь, я слышал! Но я не верил!

Это чудо налетело вихрем, прыгнуло и оказалось на руках у Далласа… и каждый, кто увидел бы рядом их лица, должен был ахнуть от изумления — поскольку мужчина и мальчик были похожи, как две капли воды.

***

Пока Текс шел за Далласом по дорожке к красивому особняку («милому сельскому дому», как назвал его Даллас), в его голове возникали все новые и новые вопросы, но, повинуясь просьбе мужа, он держал рот на замке. И только молча кивнул в ответ на повторение просьбы уже у самых дверей. В любом случае, если они приехали навестить осиротевшего мальчика, он скоро сам все узнает и поймет.

Но, когда они оказались внутри и сверху к ним сбежал по лестнице темноволосый и темноглазый мальчуган, ни капельки не схожий с тем белокурым ангелочком-младенцем, что показывал ему в медальоне Тони Куин перед самой смертью, Текс начисто позабыл о своем обещании молчать. Живая радость ребенка, то что он назвал Ричарда дядей и его поразительное сходство с Далласом рассказали Сойеру то, что сам Дик почему-то желал от него скрыть — вероятно, этот дом принадлежал его родне — брату или дяде, и этот бойкий мальчик — ни кто иной, как его племянник! Иначе с чего бы им быть так похожими друг на друга?

— Привееет, дружок! — Сойер искренне улыбнулся, когда темные, как у Ричарда, глаза мальчугана вопросительно воззрились на него — Я Текс из Техаса, Текс Сойер а-Даллас! А ты, должно быть, живешь здесь со своими папой и отцом, да? Ну и как же мне называть тебя, парень? — простодушно спросил он, и протянул руку для того, чтобы мальчик мог поздороваться по-взрослому.

Но, в ответ на его искренний порыв, в доме повисла какая-то подозрительно-тяжелая пауза: мальчик засопел носом и нахмурился, черный слуга-омега, впустивший их, как-то странно взглянул на Ричарда и спешно отвел глаза, сделав вид, что что-то ищет на каминной полке… А сам Даллас бросил в его сторону взгляд, полный укоризны, пряча лицо ребенка у себя на плече.

— Что? Что я не так сказал или сделал, Дик? — опешил Сойер.

— Ты нарушил свое обещание, Текс. — с трудом удержав себя от гневной вспышки, тихо проговорил Ричард. Но беда, как известно, не приходит одна: едва Даллас успел договорить, как мальчик поднял голову с его плеча и уставился на Текса уже не сердито, а яростно, как маленький дьяволенок:

— Лучше всего будет, если ты станешь называть меня «мистер Куин», ты, фермер, за три мили воняющий кукурузой и дешевым куревом… зачем ты приехал? Я не звал тебя! Дядя Ричард, зачем он здесь? Где мой папа?

Ричард вздохнул и осторожно поставил ребенка на пол, не выпуская, однако, его ладони.

— Вот поэтому тебе и следовало молчать, Текс. Я совсем не так представлял себе знакомство моего мужа… и моего сына.

Комментарий к Глава 4. Опасное сходство.

Небольшая глава в стиле “вот это поворот” - по сути, окончание предыдущей и “задел” на новую. Мы с соавтором наконец-то прояснили для себя сюжетный вектор третьей части, и постараемся выкладывать обновления чаще. Будет все, как вы любите: и мелодрама, и горячая эротика, и детективная линия, и опасности, и еще новые “вотэтоповороты”. Оставайтесь с нами)

========== Глава 5. Семейные тайны альфаэро ==========

Если бы Текса в этот момент поразил гром небесный, он, наверно, даже не заметил бы. Застыв в напряженной позе посреди просторного холла, он несколько мгновений, показавшихся очень долгими, переводил растерянный взгляд с Ричарда на мальчика и обратно и повторял одними губами «сына… сына…». И, когда до него дошло, наконец, осознание всей глубины предательства Далласа, два начала в нем яростно схлестнулись между собой: о-Сойер, чье сердце обожгла жгучая обида, хотел немедленно бежать, чтобы оказаться как можно дальше от этого дома, от этого мальчишки и того, кто все это время был лжецом — и лгал даже тогда, когда Тони еще был жив! А-Сойер же просто кипел от ярости и жалел лишь об отсутствии пистолета на поясе — он отдал оружие братьям Барнс для чистки, и вот теперь ему нечем было совершить справедливый и быстрый техасский суд над тем, кто предал его доверие! И предал уже не в первый раз, получается…

«Быть мужем лжеца и бесчестного распутника-альфы — вот достойное наказание за твои гордыню и похоть!» — торжествующе заскрипел в его голове голос патера Нотте-и-Джорно.

Щеки Текса вспыхнули от стыда и запоздалого раскаяния в том, что он не прислушался к словам мудрого человека, который, выходит, уже тогда знал, что за испорченная натура скрывается под парадным фасадом залетного альфаэро… Но сделанного не воротишь, и теперь ему придется открыть глаза и узреть своего избранника по-настоящему, узреть все его пороки и всю ту темную сторону души, которую он запродал дьяволу, чтобы тот помогал ему соблазнять и губить невинные души… Что ж, если душа Текса и так уже пропащая, то теперь он сделает своим долгом борьбу с этим злом и через это спасет, быть может, кого-нибудь, если не себя самого…

Но, пока пламенеющий праведным гневом и стыдом запоздалого раскаяния альфа лелеял планы сражения со злом и пороком в лице мужа, омега все еще пребывал в объятиях болезненной обиды, и именно он первый подал голос:

— Почему?.. Почему ты сразу не сказал мне, что он — твой кровный сын? Почему ты солгал мне, Ричард Даллас? Почему, пока Тони еще был жив, ты так и не взял его в мужья, раз у вас уже есть… — тут он осекся, внезапно поняв, что в порыве собственных оскорбленных чувств ляпнул кое-что лишнее. Но слово не воробей, и вылетев из его уст, оно попало прямиком в нежные детские уши, а оттуда — отравленной стрелой в сердце мальчугана.

— Папа! Папочка! Что ты сделал с моим папочкой, ты, вонючий ковбой?! — завопил юный Куин и, вырвавшись из рук Ричарда, кинулся к Тексу с кулаками и принялся молотить его почем зря, ревя в голос:

— Аааа! Это ТЫ убиииил моего па-ааапууу! Плохооой! Плохоооой! Уйди прооочь отсюууда!

За какие-то пять минут жизнь Ричарда Далласа, пребывавшая в относительном порядке и гармонии, совершила немыслимый кульбит и, вывернувшись наизнанку, прилюдно обнажила кровавое нутро.

«Ну, а ты как хотел, друг мой? — цинично усмехнулся в сознании Черный Декс. - Даже в овечьей шкуре волк все равно остается волком, а ты и не особенно старался выглядеть овцой… Так делай то, что заложено в твоей природе, и не пытайся казаться лучше, чем есть. »