— Мммм… зачем же нам терпеть целых два часа, Текс? Мы ведь абсолютно свободны, я и ты, свободны во всех желаниях и поступках.
Подкрепляя слова действием Ричард поднялся и, не размыкая объятий и не отпуская любимого ни на шаг, повлек его в сторону пассажирских кают. Помимо желания немедленно овладеть законным супругом, которое он намеревался осуществить прежде всего, у Далласа были и другие планы на предстоящую ночь. До прибытия в Новый Орлеан супругам предстояло обсудить одну очень важную тему, никоим образом не предназначенную для посторонних ушей.
Комментарий к Глава 1. Корабельный покер
1 Гасители - снадобья, угнетающие аромат; помогают маскировать течку у омег или приглушать естественный запах альф и бет.
2 о причинах нелюбви Декса к меду - см. в”Диких сливах-2”, история с Лунным Оленем.
========== Глава 2. Тени из прошлого. ==========
По мере приближения к Новому Орлеану, их с Ричардом вечера переходили в ночи, полные страсти, все раньше. Если в самый первый вечер в салоне Текс горел желанием сорвать банк и был готов торчать за карточным столом едва ли не до рассвета — а точнее, до последнего доллара, который он тоже тогда проиграл — то в последующие дни его азарт несколько поугас, чего нельзя было сказать про иную страсть.
Даллас так же показывал себя, как выразился, «образцовым молодоженом», и Текс всякий раз опасался, что их бурная страсть в итоге заставит пароход перевернуться. Но Ричард со смехом развеивал страхи ковбоя, и они увлеченно продолжали раскачивать друг друга в тесных объятиях, пока «Луизиана» катилась по плавным волнам Миссисипи.
Поцеловав мужа еще раз перед тем, как они скрылись в каюте, хитрый Сойер урвал еще чуть-чуть веселящего дыма вместе с дыханием Декса, и теперь уже определенно почувствовал, как сердце снова ускорило ритм, и тихо беспричинно рассмеялся. Но, чтобы Ричард ничего не заподозрил, сделал вид, что просто закашлялся, и на встревоженный вопросительный взгляд лишь беспечно махнул рукой.
Узкая корабельная спальня была больше всего похожа на шкаф с двумя полками — и это им еще повезло, многие пассажиры, кто не обладал достаточным запасом монет, ночевали со всеми своими пожитками на деревянных лавках, расставленных прямо вдоль всей палубы, или в трюме, где без остановки шумело большое механическое сердце парохода. Здесь его гул был несколько приглушен, и Текс уже с ним свыкся, как с мерным плеском лопастей.
Стоило им оказаться отделенными от остальных пассажиров тонкой деревянной дверью, как все приличия были ими обоими отринуты, и они повалились на нижнюю полку, рыча от нетерпения и срывая друг с друга одежду…
С первой минуты самой первой встречи, случившейся несколько месяцев назад на пыльной техасской дороге, у кромки кукурузного поля, Текс Сойер полностью завладел умом и сердцем Ричарда Далласа, и не давал альфе ни соскучиться, ни расслабиться. Даллас не сожалел об утраченном покое, напротив, эти танцы на горячих углях порою встряхивали его сильнее, чем марихуана, и возвращали на губы вкус настоящей жизни — алчной, свежей и сладкой, как молодое вино.
Занимаясь любовью с Тексом, Ричард как никто другой умел разжечь желания ковбоя, распалить до предела; а после короткой и яростной (но не слишком упорной со стороны младшего мужа) борьбы, альфа укладывал омегу под себя или ставил на четвереньки, и входил в него с тем большим наслаждением, чем громче бранился побежденный Текс… Впрочем, проклятия и тройная божба очень быстро сменялись признаниями в любви и гортанными стонами удовольствия.
Но на сей раз в привычном сценарии медовой ночи что-то нарушилось — Текс, перевозбужденный после покера и не спустивший пар в импровизированной «охоте» на аллигаторов, вовсе не склонен был сдаваться, и, применив парочку хитрых запрещенных приемов, все-таки оказался сверху.
То ли Ричард слишком уж расслабился после сигарильи, то ли наоборот у Текса сил прибавилось от бодрящего табачка, но в короткой схватке альфы и альфа-омеги, именно последнему улыбнулась удача. Придавив разгоряченного супруга к узкому ложу, ковбой, сам истекающий соблазнительным секретом, испытал искушение побыть сверху — такое в их паре выпадало ему не всякую ночь. А дразнящий запах мужа говорил о том, что Ричард вовсе не против…
— Пожалуй, правы те, кто говорит, что невезение в картах с лихвой окупается везением в любви… — пробормотал он, покусывая Дексу мочку уха и вслепую шаря по подвешенной у изголовья сумке в поисках флакона с маслом. — Если так, я буду только рад терпеть поражение в покере, лишь бы получать от тебя такой чудный расклад… — он ласково провел по ягодицам мужа, и скользнул между ними увлажненными пальцами, прокладывая самую короткую дорогу к взаимному обладанию. Член Текса, горячий и затвердевший, прижался к животу, меж тем как у основания четко обозначился альфовый узел — значит, медлить не стоило. Но Сойер все же позаботился о том, чтобы проникновение было предельно приятным для Ричарда, и вошел в него не резко, как следует смазав и растянув стенки тесного отверстия.
— Мммм… Дииики, ты меня просто баааалуешь сегодня… — прошептал он, ощутив, как член погружается в раскрытое для него тело супруга, и как Ричард отвечает ритмичным движением навстречу…
— Не я балую — это ты балуешься, негодяй… весь вечер… — хриплый шепот Декса толкнулся в густую темноту угрожающим шипением потревоженного змея, но долгий вздох, полный томительного удовольствия, свидетельствовал о полной готовности альфы сдаться и как следует послужить всем прихотям возлюбленного-тирана. Текс чутко уловил эту особую нотку в голосе мужа, и, еще крепче стиснув Ричарда руками и ногами, не преминул сейчас же использовать выданный карт-бланш, без всякого стыда и стеснения следуя разыгравшейся фантазии.
***
Час спустя, когда они расслабленно лежали на измятых простынях, влажных от любовного пота, и, прислонившись друг к другу, курили одну сигару на двоих, Декс подумал, что настал удачный момент для вопроса, который ему давно следовало задать молодому супругу:
— Ты помнишь о важном деле, ожидающем нас в Новом Орлеане? Оно касается наследства, оставленного мне, а значит, и тебе, покойным Тони Куином. Намерен ли ты сдержать слово, которое дал ему?
Сигарный дым, терпкий и, в отличие от «веселящего табачка», горьковатый на вкус, покинул грудь ковбоя вместе с шумным выдохом, стоило только Дексу затронуть тему, о которой они не говорили с тех самых пор, как воссоединились. Да, он, разумеется, давал Тони Куину обещание позаботиться о его ребенке, но с тех пор произошло столько всего, что он и думать забыл о нем. Потому вопрос Ричарда застал его врасплох, как удар под дых.
— Нууу… да, грешно было бы пообещать бедняге то, что не собирался исполнить. Я ему тогда честно сказал, что не знаю, чем могу помочь и потому просто не стану тебе препятствовать делать то, что ты должен, как опекун. — простодушно признался Сойер. — А что ты сам намереваешься сделать для мальца? Ты ему скажешь, что… ну… что он теперь полный сирота?
— Для начала просто посмотрю на него, — задумчиво проговорил Ричард. — Ему теперь восьмой год, не младенец, едва отнятый от груди, но все-таки ребенок…, а ребенок, Текс, это чудовищная обуза, особенно в таком щекотливом положении, как наше, мой дорогой супруг. Честно говоря, я предпочел бы оставить его в Новом Орлеане, у воспитателя, или подыскать приемную семью. Все будет лучше, чем тащить несчастное дитя через океан в компании беглого разбойника.
Он раздавил окурок в пепельнице и заключил:
— Так говорит мой разум. Но кое-что здесь… — Декс постучал себя пальцами по левой стороне грудной клетки. -…считает иначе, и это все путает. Ум мой спокоен и холоден, ему совершенно ясно и очевидно логическое решение этой задачи, однако сердце напоминает мне о моем собственном детстве в приюте, и пугает, что Тони Куин начнет таскаться ко мне из могилы каждую ночь, чтобы распекать на все лады за то, что я бросил его сына на милость чужих людей, и мучить жалостью и запоздалым раскаянием. Ну так скажи, ковбой, как нам поступить? Твои ум и сердце, вроде бы, всегда жили в добром согласии…
