“Что это ты делаешь? Ты же первый кричал — ах, он обманщик, ах предатель! А сам что, голову потерял и на все уже готов?”— прикрикнул А-Сойер на о-Сойера, но последний лишь томно вздохнул и… сдался на милость победителя.

“Прости, ничего не могу с собой поделать! Когда он так близко и так пахнет, мне хочется только одного — лечь под него и ни о чем грустном не думать…”

— Дииик… оооххх… Диииики… чтооо тыыы вытворяяяяешь, разбооойник? — выдохнул он уже совершенно иным голосом, полным томления, покорности и обожания.

У Декса руки зачесались перекинуть пойманного мерзавца через колено и как следует отлупить по заднице — перед тем, как хорошенько и с удовольствием эту соблазнительную задницу отыметь… Но хитрый омега знал, как без мыла пробраться в самые потайные уголки мужней души, к беззащитному сердцу, тающему, как воск, от первого же нежного слова, промурлыканного на ухо. Чем мог ответить Ричард на подобное? Только хриплым стоном, выражавшим неукротимую страсть альфы, и жадными поцелуями, с силой летнего ливня обрушенными на голую шею и плечи Текса.

По телу любимого пробежала крупная дрожь, он больше не противился объятиям, наоборот, тянулся навстречу прикосновениям, открываясь самым бесстыдным образом — и пальцы Ричарда, скользнув по ягодицам Текса, проникли между ними и словно утонули в разогретом сливовом сиропе…

Текс был готов для него, готов настолько, что альфе оставалось лишь подивиться, какую страсть он сумел внушить одними речами сквозь закрытую дверь.

— Давай сделаем это прямо здесь, — прорычал Ричард на ухо своенравному любовнику. Расстегнув одной рукой штаны и сдернув с задницы Текса легкие полотняные кальсоны, он заменил пальцы, ласкавшие текущий вход омеги, на твердый стержень, готовый к долгому наслаждению…

Ричард не стал размениваться на уговоры или долгие ласки, он попросту насадил Текса на себя и, развернув в сторону злополучного комода, заставил сделать несколько коротких шагов.

А-Сойер, возмущенный столь бесцеремонным вторжением сперва в спальню, а после и в его собственное тело, уперся руками в деревянную махину и попытался сдержать ненасытную страсть альфаэро, стряхнув его с себя. Но это было все равно, что противиться урагану, и дерзкий наскок Далласа удался в полной мере: поймав руки ковбоя в кольцо своих собственных, он лишил его последней опоры и попросту уложил грудью и щекой на полированную крышку комода, достаточно широкую, чтобы она уместила Сойера целиком…

— Ах ты… предатель! Гнусный обманщик! Бессовестный бандит!.. — это было последнее, что он потом смог припомнить, прежде чем омежья жажда целиком затопила и рассудок и тело, выдавив страдающего альфу на периферию, где его усилия вернуть себе контроль над дикой любовной схваткой свелись к роли безвольного наблюдателя за ней.

— Охххх… Дики… Ди-иии-киииии… ДИИИКИИИ! — сквозь судорожные вдохи-выдохи взвизгивал о-Сойер, утративший последние рассудочные доводы к тому, чтобы сдерживать себя и наказывать мужа отлучением от тела. Сейчас все его существо желало одного — целиком принадлежать Ричарду Далласу, вбирать в себя его могучий ствол, лишь слегка сжимая ягодицы, давая ему ощущение сопротивления и побуждая тем самым еще яростнее овладевать собой, еще крепче вжимать в жесткие ребра комода, и сходить с ума от этой жаркой и бесстыдной близости…

Комод скрипел под тяжестью двух тел, трясся как в лихорадке, и дверь, к которой он был так неудачно придвинут, тоже ходила ходуном. Текс, несколько минут назад говоривший что-то про сон и озабоченный покоем домашних, теперь стонал по-омежьи и выл, как раненый волк, распластанный под Черным Дексом, страстно и жестко трахавшим любовника без долгой прелюдии — словно объезжая жеребца на родео…

— Да… Да, ты мой, сливовый мальчик… Оооо… Только… мой… Хочу… тебя… — выдыхал альфа с каждым толчком, стремительно приближая собственный оргазм и чуя, что Текс и сам вот-вот кончит… Эта возможность одновременной разрядки, многократно усиливавшей наслаждение и облегчавшей сцепку, довела страсть до границы помешательства, и Черный Декс дал себе полную волю.

Продолжая накачивать Текса, толкаясь в него снова и снова, он резко дернул любовника вверх и назад, отодвигая от комода, чтобы получить свободный доступ к члену омеги.

Вокруг скрипело и стонало так, словно они своим бесчинством разбудили призраков, населяющих этот дом, и те принялись браниться на них на своем тайном языке. В какой-то момент что-то снизу хрустнуло, бумкнуло и комод просел на пару дюймов прямо под ними.

— Оххх, чёёёрт… — испуганно выдохнул Сойер, и схватился за край комода, ожидая, что следующий удар члена отправит их обоих прямиком на первый этаж или даже в подвал, если пол под ними не сдюжит… Но половицы только жалобно скрипнули, а Даллас, совершенно потерявший стыд и меру, вдруг резко вздел его и жадно зашарил по его животу. Губы альфаэро оказались в опасной близи от его уха и Текс не сдержал мелкой дрожи, когда его шею обожгло дерзкое пожелание мужа…

— Давай же… вместе!

— Да… давай… я… я… готов… — пробормотал ковбой севшим от пересохшего горла голосом и, поймав ладонь Далласа, направил ее к собственному торчащему члену и уложил поверх его свои пальцы.

— Ааааа… Аааа… Даааа… так… так… так… еще… аааоооохххх… мммм… оооо… да-да-да-да… Дики! Я… я… сейчас взорвусь… — жалобно всхлипнул он, не в силах больше выдерживать напор изнутри и снаружи, и выстрелил семенем в ладонь своего альфы… а мгновением позже ощутил горячую струю глубоко внутри и медовую каплю, потекшую по внутренней стороне бедра. Альфовий узел Декса тут же расширился, заполняя омегу еще сильнее, и кольцо мышц, содрогнувшись в конвульсии оргазма, в свою очередь плотно обняло член, заперев внутри на долгие сладостные минуты…

Застонав от удовольствия, Текс снова прилег на комод и уперся горячим лбом в прохладную отполированную поверхность, оставляя на ней влажный след из бисеринок пота, выступивших на лице и шее…

— Теперь ты тоже мой… совсем мой… не пущу… — растягивая губы в довольной сытой улыбке, промурлыкал он, нащупал на бедре ладонь мужа и завладел ею с простодушным эгоизмом полного собственника.

Альфа-Текс все еще немного сердился — и вместе с тем опасался мужнего гнева, но омега-Текс, постепенно постигавший законы истинной любви и сердечную мудрость, точно знал, что Ричард не сделает ему ничего плохого и не станет наказывать ни за капризы, ни за ревнивые мальчишеские выходки. И это знание наполняло его счастьем и готовностью к чему-то большему, таинственному и одинаково важному для обоих…

Комментарий к Глава 6. Дуэль гордости и страсти, где гордость проигрывает с разгромным счетом

1. Амару, из книги “Сто стихотворений о любви” (перевод с санскрита)

2. Общее музыкальное настроение главы, звуки души Ричарда Далласа:

https://www.youtube.com/watch?v=Hc9fDn-Z3PQ

========== Глава 7. Скандал на балу ==========

*** вечер следующего дня***

Детский праздник, приуроченный к именинам Дэнни о-Куина, всегда справляли с большой пышностью, с тех самых пор, когда юный наследник имени едва научился ходить и самостоятельно задувать свечку на торте. Тони самолично заботился об этом, вникал в каждую мелочь, и не было года в его бурной жизни, когда он позволил бы себе пропустить день рождения сына и не приехать в Новый Орлеан. Помешать омеге смогла только злосчастная рейнджерская пуля, догнавшая его в техасской прерии…

Несмотря на то, что для взрослых друзей Тони о-Куина пикник превратился в поминки, и вместо цветистых поздравлений и здравиц местные говоруны готовились произносить траурные речи, детям предстояло веселиться как обычно. О-Марсден сбивался с ног и нещадно гонял других слуг, чтобы в лучшем виде исполнить распоряжения массы а-Далласа, ничего не упустить и сделать именины маленького сироты по-настоящему счастливым и незабываемым днем. Нарядные шатры, разбитые на большой лужайке позади дома, гроздья воздушных шаров, похожие на сказочные фрукты, негритянский оркестр, играющий на аккордеонах, укулеле и банджо, клоуны и акробаты, дрессированные пудели и обезьянки, конфетти и бенгальские огни, самые соблазнительные лакомства, от жареных цыплят и пирожков, начиненных крабами, до щербета и мороженого семи сортов, и, конечно, огромный торт в виде башни — все это обратило обыкновенный загородный дом в филиал волшебной страны.