— Еще успеешь наглядеться, если уломаешь свою подружку. Только она сможет помочь Альве, стать проводником, впустив в свой танец. И не надо делать удивленные глаза, словно ты не знаешь кто ты. Правильно делаешь, что не раскрываешь свой секрет. Политиканы и холуи эльфийского Двора уже давно бы устроили на тебя охоту. Мой тебе совет, беги отсюда, девочка, если не хочешь сидеть взаперти или стать разменной монетой в играх королей.

— Куда же мне бежать? Я никого здесь не знаю, а уж в других государствах и подавно.

— Права ты деточка, права. Без связей и денег далеко не уйдешь. А знаешь что? Академия стала бы для тебя спасением. Твой Дар пока запечатан, но скоро откроется. Там тебе самое место.

— Но я не готова сейчас к поступлению. Я же ничего не знаю.

— Дар есть и сильный, к нему добавить толику образования и готово. Я помогу на первых парах, позанимаюсь.

— Простите за прямоту, но какой интерес заставит Вас возиться со мной?

— Скажем так, мне очень хочется посмотреть на вытянутую физиономию кое-кого, когда он узнает, что в нашем королевстве появилась Альва, но ему она будет не по зубам.

— А не получится ли так, что из одного огня я попаду в полымя? Мне совсем не улыбается участвовать в чужих разборках и мести.

— Я может и не добрая, зефирная эльфийка, но подставлять под удар не люблю. И в придворные игры не играю. Но от мелкой мести, ничего тебе не стоящей, отказаться не в силах. Решай сама. Включи свою интуицию.

— Пока молчит, эта хваленая Вами интуиция. Придется полагаться на здравый смысл, которого у меня никогда в помине не было.

— Слова, слова. А мы теряем время. Ты за одеждой, кажется, пришла, — напомнила Олдариндардра, — а нам предстоит двойная работа.

— Двойная?

— Будем шить два гардероба, на худышку и толстушку. Моя интуиция подсказывает, что понадобятся оба варианта.

Остаток дня мы посвятили обсуждению фасонов, тканей, расцветок. Это было весело, захватывающе и утомительно одновременно.

Примерно через часок, мое тело снова приняло прежнее очертание, оставив меня в твердой уверенности в необходимости серьезного разговора с Калинкой.

На закате, плотно поужинав, запив все дела дня эльфийским вином, я, слегка под мухой, садилась в самоходку Тиззея, обняв опешевшего от такого приветствия актера и смачно чмокнув последнего в раскрытые для вопроса губы. Под хохот эльфийки, крикнув ей, пока Олди и, положив отяжелевшую голову на колени актера, мы тронулись в обратный путь.

Как я добралась до кроватки, память умалчивает, но мое пробуждение было, как ни странно, довольно легким. Похмелья не было, голова не кружилась, настроение не хмурилось, совесть молчала. Подумаешь, чмокнула парня и уснула на его коленках. Подумаешь, немного расслабилась. Не на столе же стриптиз танцевала.

Эээ, танцевала, танцевала, что мне напоминает слово танцевала. Громкий мой голос заставил подскочить не одну эльфийку, но подруга явиться на мой вопль не спешила.

— Калиночка, — уже по-тихому позвала я.

Виновато склоненная фигурка дриады появилась, казалось бы, ниоткуда.

— Виолетта, я пойму, если ты больше совсем не захочешь меня видеть.

Мелкие слезинки скатывались по алеющим щечкам. Личико сморщилось, напоминая печеное яблочко. Калинка старилась на глазах. Какие они все-таки впечатлительные особы, эти дриады. Не мудрено, что их так мало осталось. Пожалуй, пора срочно прекратить её самобичевание.

— Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал, кто придумал, что тебя я не люблю, — пропела я строчки одной старенькой песенки, но она уж очень подошла к нашему случаю и, заодно, заставила дюже впечатлительную подруженьку приоткрыть в удивлении ротик и перестать трястись, как осиновый лист, — Я, Калиночка, может и та еще сумасбродка, но друзьями по пустякам не раскидываюсь, особенно, лучшими подругами.

Румянец на лице Калинки снова расцвел пышным цветом, но уже от радости. Улыбнулась и я. Невозможно находиться рядом с этими бесхитростными созданиями и не научиться радоваться любым мелочам. Почему эльфы, живущие так близко от дриад, такие зажатые и холодные буки?

— Знаешь, моя хорошая, — продолжила я, — Мне просто интересно услышать от тебя все доводы, что роились в твоем сознании, когда я совершала заплывы и забеги, пытаясь сбросить лишние кило. И уверенна, что они у тебя есть и неоспоримые, потому, что врать и лукавить ты не умеешь совсем. Просто утоли мое любопытство и раскрой мне секрет моей невосприимчивости к эльфийской магии.

Подумав несколько секунд и собравшись с мыслями и чувствами, Калинка перешла к повествованию.

— Провести обряд над нераспакованной от дремлящих в ней сил альвы? Я не хочу умереть в расцвете лет. Сначала тебе надо познать и принять твой Дар, потом развить и приумножить. Хотя есть один способ не дожидаться этого момента, но он труднее и крайне утомителен. И еще. Сделав тебя стройной без длительных тяжелых тренировок, я лишилась бы возможности дать оценить ту планку, которую ты сама себе поставила и запомнить тот труд, что ты в себя вложила, чтобы впредь неповадно было.

— Ясненько. Так что за способ, крайне утомительный и трудный? — конечно же, напомнила я.

— Ну, — замялась Калинка и, подбадриваемая моими сосредоточенными взглядами, продолжила, — Нужно станцевать.

— Всего-то! Я уже неплохо справляюсь и танцы придворные подучила.

Зеленые волосы дриады последовали за энергичным поворотами головы. Им в такт последовали и изящные ладошки.

— Нет, нет, нет. Ты не так поняла. Нужно будет станцевать на Священной поляне в кругу дриад и танцы продлятся всю ночь, до восхода солнца.

Вот и пожалеешь здесь, что в силу своей комплекции и в связи с ней же, своей закомплексованности, я ни разу не была заядлой тусовщицей, коротающей свои выходные, зависая в клубах ночи напролет. В то же время наступил момент, когда стоит опробовать нечто новенькое на своем теле, так сказать, на деле. И у меня возник только один вопрос:

— И как я туда попаду?

— Ты спасла одну из нас, со мной связана узами, трава Священной поляны у твоих ног. Но выдержишь ли ты? Если разомкнешь круг, то больше туда не вернешься.

— Глаза боятся, ноги пляшут, — перефразировала я пословицу, — Лучше сделать и жалеть потом об этом, чем не сделать и жалеть, — как всегда закончила песней.

— Это твое твердое решение?

— Да, твердое.

— Тогда, будь готова сегодня к закату.

— Я буду готова, не сомневайся, подруженька.

Первую половину дня я провела в компании моего куратора, который странно как-то на меня поглядывал и все больше отмалчивался. Видно припоминал мой вчерашний, пьяный поцелуй.

Да так серьезно он воспринял этот невинный жест винных паров, что не пошутить над ним было бы просто кощунством и я призналась ему. Ооо, моей речи и великолепной игре обзавидывались бы все акулы театральных подмосток.

— Что уж ходить вокруг, да около- начала я свой монолог, мастерски прикладывая тонкий платочек, ловко вытащенный из нагрудного кармана Тиззея к глазам и глядя умильным взором на предмет, якобы, моего обожания. — Я люблю тебя. Полюбила едва только увидела и буду бороться за свое счастье до победного конца.

— Какого конца? — поперхнулся актер.

— Победного! — повторила я. И, пользуясь моментом, накрыла губы не успевшего среагировать на мои слова и действия Тиззея.

Мне хотелось слегка подразнить этого гордого, самодовольного самца но, уже внезапно для меня, Тиззей ответил, ласково очертив кончиком языка мои губы. Поцелуй захватил обоих, рождая феерверк послевкусия. Яркий и неожиданный, самый первый в моей жизни.

А после Тиззей просто ушел, не торопясь, но и не оглядываясь, заставляя задуматься, а стоит ли шутить такими вещами, как любовь?

Вторую половину дня, едва перекусив фруктами в обед и отказавшись от ужина, я честно пыталась приготовиться к танцам, но в голове моей так и крутились утренние картинки.

— В итоге, уходя на поляну с Калинкой, прошептала: