Дарин защищался как мог, мечтая продержаться как можно дольше и оправдать ожидания наставника. Но за каждым его движением следовал новый яростный выпад, вынуждающий его бесконечно прыгать и уворачиваться. Руки ныли от нестерпимой тяжести ударов. Низко присев и совершив обманный выпад, владыка попытался прорвать защиту и нанести удар по нижней части тела. Дарин резко подпрыгнул, поджав ноги под себя. Едва приземлившись назад, не теряя ни секунды, нырнул под вновь взметнувшийся меч и, повернувшись волчком, ударил противника сзади пяткой сапога под колено. А потом, сам не успев понять, что произошло, плашмя растянулся на каменной брусчатке двора. Тередор стоял над ним, уперев в горло острие меча:

– Маневр удался, но силенок не хватило – одобрительно хмыкнул он. – Ну, вставай, боец.

Тередор отбросил в сторону меч и протянул ладонь, помогая упрямому мальчишке подняться. Отстранив его от себя на расстояние вытянутой руки, пристально взглянул в зеленые кошачьи глаза. И подивился тому, как спокойно и непринужденно ведет себя этот паренек, как ловко держит он оружие, словно оно естественное продолжение руки. Всего за каких-то несколько месяцев обучения он уже успел приобрести достаточно умений, чтобы достойно держать удар. С такими успехами этот парнишка, совсем еще дитя, через несколько лет станет непревзойденным мечником и сумеет одолеть половину его воинов! А заодно будет постоянно находиться под его личным присмотром и контролем. Он дал слово умирающей матери позаботиться о ее сыне, и намерен сдержать его, как ни трудно далось это обещание.

Распираемый гордостью от оказанной ему небывалой чести, Дарин искоса метнул взгляд назад, чтобы проверить, стоит ли еще на своем месте принцесса и видела ли, как он дрался с ее отцом. И тут же вскрикнул от неожиданности, когда Тередор грубо сгреб его за шиворот и рванул к себе, едва не свалив с ног:

– Еще хоть раз взглянешь в ее сторону или приблизишься – башку откручу! – неожиданно свирепо пообещал он. – Понял?

– Понял – переводя дыхание, сдавленно буркнул тот.

– И лучше не смотри в лицо, когда с тобой разговаривают. Или уж моргай хотя б иногда. А то взгляд как у змеи.

Дарин послушно опустил голову, спрятавшись под завесой белокурых волос столь памятным и знакомым королю жестом, и принялся носком ботинка ковырять землю. Тередор нахмурился. В сердце на мгновение болезненно кольнуло – мальчишка неуловимо напомнил ему бывшую жену. В мать пошел.... лишь бы не в отца!

– Хорошо, владыка. Обещаю исполнить все ваши приказы.

Дарин тогда еще не понимал, чем вызваны подобные запреты, но четко соблюдал их все время своего нахождения в замке. Он привык прятать лицо и становиться неслышной и незаметной тенью, не привлекающей чужого внимания. Обучение давалось ему нелегко. Вместе с другими будущими воинами, Валин поднимал его с первыми лучами солнца и выгонял на улицу в любую погоду – и в снег, и в зной, заставляя бежать по извилистым горным тропам – до полного изнеможения и боли в боку, тренируя выносливость и умение передвигаться быстро и бесшумно. Задыхаясь и едва не валясь с ног от усталости, Дарин все не мог взять в толк, зачем сильфам бегать, если у них есть крылья? Позже он оценил эти умения, попадая в ситуации, когда на крылья рассчитывать не приходилось. После пробежки на подгибающихся ногах брел на тренировку, после пары часов которой меч начинал казаться весом едва ли не больше него самого, мышцы горели и стонали, прося передышки, а на ладонях проступали кровавые мозоли, от которых не спасали даже кожаные перчатки.

Спустя некоторое время, когда тренировки перестали казаться такими сложными и изнурительными, он даже стал находить в них интерес. Бить и цепляться к нему тоже перестали, как только пару раз наткнулись на достойный отпор, но по-прежнему сторонились и заводить дружбу не спешили. Со временем у него появилось несколько приятелей по оружию, но настоящих друзей он так и обрел. Жители замка ни на миг не забывали, что он здесь чужой, не такой, как все. Впрочем, не забывал этого и сам Дарин. За рождение полукровки в Сирионе предусматривалось лишь одно наказание: изгнание матери и ребенка. Потому подобные союзы всегда держались в тайне, а женщины сразу после родов старались избавиться от следов своего бесчестья. Так он и жил, пока случайно не узнал правду о своем отце, изменившую всю его привычную жизнь, и решил во что бы то ни стало разыскать того.

Дарин вернулся в город на закате. Он решил повременить со сдачей заказа, предпочтя сначала выяснить, что за бумаги попали ему в руки. Сильфа наиболее занимал найденный свиток, но и с книгой он решил ознакомиться поближе, подозревая, что они могут быть как-то связаны между собой. А заодно не мешало бы навести справки об этом странном ученом, нежданно-негаданно свалившемся на их голову. С какой стати человека, (пусть даже эльфа или полуэльфа – кем он там по сути являлся) вдруг заинтересовали летописи Сириона? Да и вообще – «научные изыскания», касающиеся истории совершенно чуждой ему расы? Но для этого надо было иметь хотя б пару дней в запасе и раньше времени не обнаружить свое присутствие в городе.

Следуя этой цели, он бесшумно двигался вдоль каменных стен, стараясь не попадать в пятна света, льющегося из окон и дверных проемов. Возвращаться в свое пустое жилище не хотелось. Да к тому же за ним наверняка следят и тут же сообщат Логану. Несмотря на то, что в команде сильф обычно держался особняком и явного повода к неприязни не давал, наемники открыто недолюбливали его и не упускали случая подставить перед главарем. Поэтому Дарин направился туда, где его никто не заложит и всегда встретит с распростертыми объятиями – к Кайли Вентис.

С тех пор, как они впервые вместе провели ночь, он не раз приходил к ней. Дарина влекло туда не сколько из-за плотских наслаждений, в которых она несомненно знала толк – и без того находилось немало желающих скрасить его досуг. Обычно он даже не запоминал имен и лиц этих мимолетных девиц, безотказно ведущихся на его деньги и эффектную внешность. С Кайли его связывало нечто другое. Из всего чуждого и непонятного сильфу людского мира эта девушка оказалась наиболее близкой. От нее исходило какое-то особое тепло, способное поддержать и согреть в те моменты, когда на душе становилось холодно и одиноко. Дарин многому научился и узнал от нее о людях, законах и отношениях в человеческом обществе. Но за все время их общения подруга четко придерживалась одного принципа: никогда не брала денег и почти всегда отказывалась от подарков и украшений, которые он ей приносил.

– Неужели ты не понимаешь, почему я не хочу брать от тебя никаких подачек?

– Не понимаю, – чистосердечно признался Дарин. – Я просто хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась и оставила свой образ жизни и ремесло.

– А ты можешь предложить мне работу получше этой? – рассмеялась она в ответ. – Я же просто помру со скуки от безделья! Или, может, надумал на мне жениться и занять семейными хлопотами?

Возразить было нечего, поэтому все опять оставалось, как есть. Максимум, чего удалось добиться – Кайли ушла из «Седьмого неба» и стала, по совместительству, агентом Логана, добывая у богатых и влиятельных клиентов полезную для него информацию. Ревность сильфа не трогала, только лишь безопасность ее скользкой деятельности. Извращенцев среди местной знати хватало. Пару раз обнаружив следы от синяков на теле любовницы, Дарин всерьез порывался свернуть шею их виновнику. Кайли с трудом удалось удержать его от столь опрометчивого поступка – клиент был важной шишкой и ценным информатором.

С щедрой руки богатых покровителей подруга теперь проживала в элитном квартале на окраине города. Чтобы не привлекать к себе внимания в центре, Дарин пошел к нему кружным и самым опасным путем – через трущобы. За то время, пока он шел по темным улицам, его трижды пробовали ограбить: два раза – по-тихому, пытаясь залезть в карман, ответив за это вывернутой кистью, и один раз – в открытую, пригрозив оружием. Последняя попытка покушения на свою жизнь и кошелек сильфа даже позабавила. Он окинул недалекого воришку скептическим взглядом, отобрал у него нож и отломил ржавое лезвие от рукояти. Неудачливого грабителя настолько растрогала безвременная кончина своего рабочего орудия, что тот так и остался стоять в пустом переулке, нервно подергивая глазом.