– В последний раз на выпускном балу, она говорила речь, ее награждали, она была счастливой, как никогда прежде! – взволнованным голосом проговорила Софья.

– А после этого бала она к вам не приходила и не звонила?

– Нет, моя дочь с ней дружила и в очень плотных с ней отношениях была, но вот они повздорили на вечеринке, и Амелия, как со слов дочери, отправилась одна домой.

Лия оживленно распереживалась, смотрела то на Михайлко, капитана милиции, следователя и соседа Амелии, как друга семьи и как отца, заменявшего Амелии, то на свою мать, которая со слезами на глазах рассказывала эту историю, которая запомнится, наверное, навсегда.

– Да я вам рассказывала, помните, при встрече! – вторглась Лия.

– Конечно, помню, вот только зацепиться не за что! Никто ее не видел после бала, даже соседи. Видать, она даже не дошла до дому. По пути что-то случилось, и я это выясню, иначе я не Михайлко.

С поклоном извинения он отдалился от женщины и ее дочери.

…Ледяная вода сковывала задние лапы, передними хрупкими лапками волчонок цеплялся когтями за обледеневший край проруби. Тысяча острых иголок проходили все глубже и глубже прямо к сердцу. Нет больше сил, лапы не слушались, а задняя часть тела тянула вниз, на дно. Набрав полные легкие воздуха, волчонок стал взлетать над круглой ровной лункой, где рыбаки ведрами вытаскивали рыбу. Волчонок сквозь тонкую корочку льда, образовавшуюся вокруг глаз от соленых слез и брызг холодной воды, пытался разглядеть огромного лохматого зверя с ярко-рыжим окрасом и не понятным для него говором. Но этот говор был приятен ему, страх отступил назад перед ледяной водой, почувствовав тепло от лап этого зверя, он поддался во власть крупного хищника.

– Ого! Ну и ну. И угораздило тебя! – С осторожностью и внимательностью человек в лисьей шубе оглядел волчонка, покрутил на своих огромных ладонях, ощупал толстыми пальцами его тельце и прижал к своей груди за пазуху теплой и пушистой шубы. Охотник, возвращавшись с охоты с ружьем на плече, заметив издали барахтанье и повизгивание в лунке для ловли рыбы, он прошел до этого места и обнаружил маленького волчанка. Глаза волка смотрели на человека и благодарили за подаренную жизнь.

Мужик осмотрел вокруг себя местность, прислушался к шорохам, отметил следы вокруг проруби, успокоившись, что рядом нет его матери.

Он заскрипел снегом, пересекая озеро в глубину леса.

– Ничего, отогреешься, и отпущу тебя в лес к мамке, – с добротой в голосе произнес мужик, теребя волчонка по голове, выглядывавшей из рыжих волосьев на груди у человека…

Яркие лучи солнца ласкали лицо, и глаза распахнулись, увидев воронку в небе из длинных деревьев. С мыслей в голове Амелия потянулась: «Еще одна ночь. Как там моя бабушка, наверное, с ума сходит, как бы ей сообщить, что я живая, но вся переломанная».

Приподнявшись на локти, Амелия огляделась, волка нигде не было, с осторожностью она оглядела и прощупала свои ноги, гной продолжал сочиться из дыры пробитой ноги по сине-желтой с зеленым оттенком опухоли вокруг нее. Желудок Амелии прилип к позвоночнику и судорожно сжимался, разнося дрожь по всему искалеченному телу. Нос ее сморщился от знакомого запаха, а желудок сделал одобряющий жим, слюна во рту до обилия стекала с губ.

– Что это? – Оглянувшись, наткнулась взглядом на две свежие рыбки в двух метрах от нее. Аккуратно выложенные на мягком мхе, а рядом лист с росой.

– О! Боже! Как я дотянусь? – Мысль сводила с ума, а желудок требовал своего, слюни все больше и больше выделялись, ей представлялось, как она впивается своими зубами в эти свежие рыбины, инстинкт ей подсказывал ползти, к ним ползти, во что бы то ни стало.

Быстрым и беглым взглядом Амелия огляделась вокруг себя, где мягким ковром стелился зеленый мох с уродливыми молодыми елками, свои лохматые лапы они разбросали, казалось, по всему лесу. Хватаясь за колючие зеленые ветви елок, она подтягивалась к рыбе, вот она, еще чуть-чуть, не останавливайся. От невыносимой острой боли холодный пот выступил на лбу и висках. В глазах потемнело, и Амелия с мечтой в голове о свежей рыбе уткнулась лицом в мох без чувств. Шершавый теплый язык привел в чувство обессиленное тело девушки. Огромный комок шерсти склонялся над ней, едва открыв глаза, она жалостливо простонала:

– Рыба!

Серый метнулся, подхватил клыками ароматную рыбу и положил ей в руки. Придя окончательно в чувство, Амелия с жадностью впилась зубами в брюхо рыбы, разрывая тонкую кожицу, и по ее губам потекла кровь со слизью и кишками, ей казалась, что вкуснее ничего в жизни она не ела. Не успев съесть ее, она бросила дикий взгляд на вторую рыбу, волк опять метнулся, и вторая лежала у нее в руках. С рыком и оскаливанием она раздирала рыбу, как хищница, поглядывая исподлобья на огромное серое чудовище, которое, не отводя желтых глаз, смотрел на нее, издавая изредка жалобное скуление. С рыбой было покончено, облизав кровавые жирные руки, она откинулась и закрыла глаза.

– Спасибо!

Голод отступил, и знойная боль ненадолго покинула тело.

– Это ты ее поймал, для меня, – сладко заговорила Амелия. – Очень мило, самый лучший друг не дал с голоду умереть. Ты даже на волка не похож, – с улыбкой проговорила она, не открывая глаз.

– Может, ты мне инвалидную коляску поймаешь? – шутливо огрызлась.

Волк высунул свой огромный шершавый язык и прикоснулся к ноге, где невероятного размера была опухоль, которая, как электрический заряд, била по нервам всего тела. С осторожностью он стал лизать эту опухоль. От удивления Амелия приподнялась на локти и уставилась на волка, который мокрым носом водил по болезненным местам, а языком обезболивал, окутывая слюной опухоль.

– Конечно! Вы самые лучшие лекари, да, баба мне говорила, что ваша слюна убивает микробы и действует как анестезия… – Помолчав немного, заговорила: – Собака у нас была…

Волк приподнял свою морду и злыми глазами зыркнул на Амелию, оскалившись, прижал уши к голове. Оцепеневшая девушка от внезапной злобы на ее слова о собаке, она умолкла в два счета. Страх парализовал все тело. Только мысли крутились в голове волчком. Видать, собаки его враги, но по крови братья. Что-то с ним произошло, что он так ко мне относится и желает мне помочь, думая, она прикусила нижнюю губу и робкими движениями поправляла свои запутанные волнистые рыжие волосы. Волк еще раз пристально посмотрел на нее и медленно опустил свою лохматую морду к ногам, выискивая непонятное среди огромного опухшего места. Амелия еще глубже окунулась в свои мысли и размышления, распутывая грязными липкими пальцами шелковистые кудри. От внезапного укуса в болевую точку, где сосредоточилась вся боль, Амелия взвизгнула, почувствовав ужасный скрежет и услышав его, она похолодела, а через несколько минут ей стало невероятно жарко, устремив свои глаза на ноги, где волк как будто высасывал ее кровь через прокусы ужасно острых клыков. Боль сковала и даже парализовала на несколько минут, волк кусал и проходил своими клыками все глубже и глубже в центр боли. Его слюни струйкой стекали по синим ногам. Сильный жар не давал дышать, душил, не хватало воздуха, глаза закатились, и Амелия откинулась на мох с открытым ртом, пытаясь вздохнуть лесного воздуха. Но кто-то перекрыл кислород, нарочно не давая ей дышать. Наступила тишина, глубокая тишина, мысли приостановили свой обычный ход.

Подходя к своему небольшому, но уютному и теплому зимовью, мужик закричал, прижимая продрогшего волчонка к груди.

– Пошли! Пошли вон!

Раздался лай бешеных собак, с рычанием и предупреждением они рвались из своих цепей, раздирая на своей шее оголенную кожу от ошейника, напрягаясь от злостного напряжения, чуя запах хищника. Волчонок вздрогнул и затрясся под огромной рукой лохматого зверя, закрыл глаза и чего-то ждал.