Он резко прижал меня к себе. Его ладонь оказалась у меня на затылке, так что не получилось отвернуться и избежать поцелуя. Я ощущала как моя грудь касается его обнажённой груди. Но стыд не успел появиться. Или он и вовсе меня покинул. Иначе как понять, что я ближе прижалась к нему, когда его ладонь прошлась по моим бёдрам? Стоило мне почувствовать, как его язык скользнул по губам, по телу прошлась дрожь.

– Забудь обо всём. Покажи мне, что тебе вчера снилось, – сладко сказал он, нежно целуя меня в щеку и сжимая пальцами сосок.

Происходило что-то странное. Внутри всё горело в предвкушение. Тело стало слишком чувствительным. Забыть обо всём. Соблазнительная идея. На миг закрыть глаза отдаться эмоциям, что захлестнули меня. Поверить, что утром всё будет как раньше. В глубине души я понимала, что обманываю себя. Прошлое осталось в том дне. Его забрала эта ночь. Только думать об этом не хотелось. Из-за эмоций мысли путались. Стали хаотичными и беспорядочными.

– А я знал, что не ошибся. Хочешь, но боишься. Чувственности бояться не надо. Это нормально. Для этого люди и соединяются.

Всё прошло, стоило его руке попытаться раздвинуть мне ноги, которые были сильно сжаты. Сразу вспомнилась боль до слёз. Я не хотела её повторения.

– Тихо. Ножки раздвинь, – резко сказал он.

– Нет.

– Да.

– Вы сказали, что нет может остановить…

– Разжечь огонь, а потом окатить холодом? Не получится.

И куда пропала вся нежность? Он навалился на меня с силой раздвигая ноги. Я хотела его оттолкнуть. Заехала локтем по груди, когда пыталась перевернуться на бок и выбраться из-под него. Это его разозлило. Судья толкнул меня в спину, заставляя упасть животом на кровать. Ноги оказались поджаты, а зад поднят. Всё происходило слишком быстро. Я только подняла голову от подушки, когда его рука опустилась мне на спину, впечатывая в кровать. Он резко вошёл в меня. Боль. Обида, непонимание. Грязь. Страх. После тех чувств, что были вначале, эти напоминали что-то липкое и противное.

Отключится и забыться. Представить, что это страшный сон, который рано или поздно закончится. Но кошмар продолжался. Он вышел и резко перевернул меня на спину. Коленом он не дал мне сжать ноги, а руки перехватил сразу, чтоб избежать моего сопротивления. Я слышала его тяжёлое дыхание, которое разрывало тишину комнаты, слышала, как испуганно бьётся моё сердце.

– Как же меня бесит эта игра в горячо – холодно, – сказал он, жёстко проводя свободной рукой по моей груди. – Хочу, не хочу. Буду, не буду. Надоело.

И опять боль, когда он вновь вошёл в меня. Усталость. Мне было противно от самой себя, но я смирилась со всем этим. Вместо сопротивления я стала ждать, когда он закончит. Больше его поцелуи не вызывали приятную щекотку. Холод. Он сковывал меня, гася зачатки огня. Судья затих. В последний раз поцеловал меня в губы и освободил от себя.

– Считаешь, что это было изнасилование? Нет. Не было, – он закурил. Я видела, как огонёк мелькает в темноте, напоминающий опасного жука. – Жёсткий трах, но не насилие. Чего молчишь? Думаешь, как повесится? Самое интересное, но мне не жаль. Ещё одной дурой будет меньше. Взяли в моду мужиков распалять, а потом отворот поворот давать. За это и получаете. Вначале подумал, что ты другая. В тебе есть страсть. Прячется за морозом дури, что общество навязало. Нет же, дурь в вас прям вбита. Решила под мужика лечь, так иди до конца. Чего обламывать?

– Я же ещё и виновата.

– Девочка, женщина решает, как к ней будет мужчина относиться. На руках он её будет носить или как со шлюхой обращаться. Я перед тобой раскрываюсь, хочу тебе приятное сделать. Мне-то всё равно. Я своё и так получу. Хочу показать, как это может быть приятно и получаю как по морде. Один раз прокатит. Второй. На третий бесить начинает. Решилась, так иди до конца. Плюс от всей этой истории один. Я начал понимать, что произошло в той истории про бедняжку, которую совратили и обесчестили, – последние слова он сказал с едкой насмешкой. – Я его оправдаю. Из-за девичьей дурости человеку жизнь ломать не буду. А если ты решишь по её стопам пойти, твоего жениха посажу. Лично приеду и дело так сделаю, что это ты из-за него с собой покончила. Поняла? Я жду ответа.

– Вы монстр.

– Плевать кем ты меня считаешь. А может отца твоего закрою, если узнаю, что ты дурость совершила. Для неё поводов нет. Первый раз всегда у девчонок паршивый. Потом боли не будет. Если не будешь так вести себя, как сегодня, то и удовольствие получишь. Хотя когда жених соизволит тебя в кровать уложить, то вот его морозь. Он в восторге будет. Нормальный мужик или уйдёт и не вернётся, или голову на место поставит и похлещи меня. Свободна. Надоело с тобой возиться. Тряпки не забудь. У себя оденешься, а то передумаю и ещё разок тебя поимею.

Я не помнила, как дошла до своей комнаты. Не помнила, как надела рубашку. Слёз не было. В душе царила пустота. Почему-то я не стала ложиться в кровать. Забилась в угол, обняла колени и сидела так, пока сон меня не сморил.

Проснулась я оттого что одеяло соскользнуло на пол, а мне стало холодно. Не вспомнив, как я одеяло в угол перетащила, я встала. За окном серые тучи играли с ветром в догонялки. С улицы доносилась музыка. Последний ярмарочный день должен был завершиться музыкой и грандиозными танцами, на которые мы хотели пойти с Диком. Жизнь шла своим чередом, а я её не чувствовала. Всё стало казаться пустым и бессмысленным. На столике лежала книга про пиратов. Нет, пираты и разбойники больше меня не интересовали. Опасно с ними встречаться, как и с представителями закона. На кровати лежала смятая одежда. На ней три золотые монеты. Он заходил в комнату. Решил заплатить за ночь? Противно.

Я достала свежее платье. Шаль, потому что мне было холодно. Между ног всё болело. Опять я увидела эти монетки. Стоит ли всё это три золотых? Нет. И пусть это четыре месяца моей работы. Но оно того не стоило. Я убрала их в карман, чтоб отдать ему при первой возможности. После этого пошла вниз.

– Может лекарю показать руку? – предложила мама.

– Пройдёт, не в первый раз, – последовал спокойный ответ. – Жаль, что только ваше бельё постельное запачкал.

– Ерунда, главное, чтоб у вас рука зажила, до отъезда. Вы же на лошади? – спросила мама. Я так и замерла в гостиной.

– Это не помешает мне ею править, – ответил он. – Я сегодня уезжаю.

– Мы думали, что вы останетесь до окончания ярмарки.

– Нет, я почти всё здесь закончил, поэтому оставаться дальше не имеет смысла.

– Киара, ты чего, как статуя стоишь? – спросил папа, который только вернулся со смены.

– Задумалась.

– Опять в облаках летаешь? Иногда нужно и на землю опускаться, – добродушно сказал он. – Опять к Дику побежишь?

– Наверное, – ответила я, не зная, смогу ли я его видеть и не расплакаться при этом.

– Там сейчас такая суета! Люди словно с ума посходили, – он зашёл на кухню. Я последовала за ним. – Всем доброго утра.

Судья заканчивал завтракать. Он даже не посмотрел в мою сторону. Я же старалась не смотреть на него, слушая, как мама рассказывает, что Эрику стало лучше.

– Спасибо, было, как всегда, вкусно. Вы хорошо готовите, – сказал судья, поднимаясь из-за стола. – Ну всё, стеснять я вас больше не буду. Если понадобиться помощь, то пишите по этому адресу. Помогу, чем смогу.

– Надеюсь, что вас беспокоить не придётся, – убирая визитку, ответил папа.

– В жизни всё может случиться, – сказал судья. Он посмотрел на меня. – Проводить до жениха? Всё равно иду в том направлении.

– Вот тут я вам спасибо скажу. Не безопасно сейчас девушкам по улицам ходить, – сказал папа. Мне хотелось отказаться, но это вызвало бы подозрение. Ведь раньше я при каждом удобном случае бежала к Дику. Пришлось согласиться. Судья взял свои вещи, которые помещались в саквояже, и мы вышли на улицу. Нас сразу окружила толпа, словно весь город вышел на улицу.

– Зайдём в участок. Поговорить с тобой хочу без лишних ушей, – сказал судья.