Наш небольшой город ничем особо не выделялся. Небольшое уютное провинциальное место, в котором мне нравилось жить. Отец работал мелким чиновником, собирая налоги на въезде в город с лошадных и торговцев. Должность была не особо престижная. Можно сказать, что одна из низших в иерархии чиновников, но на жизнь нам хватало. Мама занималась садом и приглядывала за соседскими малышами, родители которых уходили работать на фабрику. Там работала и я. Как исполнилось восемнадцать лет, я окончила курсы ткачества и теперь каждый день кроме выходного и праздников, бегала на фабрику. Как ни странно, но мне нравилась эта монотонная работа, которая требовала сосредоточенности и внимательности. По вечерам меня встречал Дик, мой жених. Мы с ним были помолвлены уже три года, но свадьбу пока не стремились играть. Всё упиралось в жильё. Он жил при городской конюшне. А я с родителями. На свой дом накопить пока не получалось. Поэтому мы просто гуляли и общались.

Если девчонки на работе обсуждали мужей и женихов, говорили про страсть, то у нас ничего такого не было. Да мы целовались за всё это время всего раза три. Нам просто нравилось быть вместе. Мы много гуляли. Часто выбирались за городские ворота, где можно было гулять по лугам. Там мы делились мечтами, обсуждали прочитанные книги и строили планы.

Так мне неожиданно исполнилось двадцать три года, но я их не ощущала, продолжая жить в узком мирке, который был привычный и родной. Младшие брат и сестра подрастали. Эрик уже в школу пошёл, а Марта перешла в средние классы. Мне постоянно говорили, что пора было бы и своих детей иметь. На это я только улыбалась, говоря, что пока не время. Я пряталась в книгах и мечтах.

Осенью нашему городу выпала честь принимать ежегодную ярмарку, поэтому улицы наводнили приезжие люди. Никогда до этого я не видела столько людей в одном месте. Всё вокруг так и дышало ощущением праздника. Даже взрослые почувствовали себя на какое-то время детьми. Мы с Диком ходили смотреть, как устанавливают шатры и киоски. Обещали, что на ярмарку приедет цирк с дрессированными животными и акробатами. Уже сейчас на городской площади публику развлекал факир. Это было интересно и страшно.

На улице продавали яблоки в карамели и цветы из ткани, которыми украшали платья и шляпки. Дик мне купил цветки, которые походили на нежные фиалки и приколол их к моему пальто. Я поцеловала его в щеку. Дик засмущался. Даже румянец выступил на щеках. Я и сама смутилась своему порыву. Отвела глаза и тогда встретилась взглядом с мужчиной, который стоял около почты, подперев плечом столб, что поддерживал козырёк крыльца. Он смотрел на нас не скрываясь. Беззастенчиво разглядывал. Когда я встретилась с ним взглядом, он не отвёл глаза, как это сделал бы любой нормальный человек, не улыбнулся, пытаясь сгладить неловкость. Он спокойно встретился со мной взглядом. Я же поспешила отвести глаза, взяла Дика за руку и повела с площади, подальше от этого человека. В тот момент мне показалось, что он представлял опасность. Сердце испуганно билось. Бывает так, что сразу чувствуешь, что человек плохой. Он ещё слова не успел сказать, а внутри всё начинает кричать об опасности. Появляется желание от него уйти и больше никогда с ним не встречаться.

Дик немного удивился, почему я попросила проводить меня до дома. Вечер только начинался и у нас было в планах ещё немного погулять, но я сказала, что у меня заболела голова. Это было почти правдой. Кровь продолжала стучать по вискам. Я себя успокаивала лишь тем, что в город приехало много народу, а после ярмарки они разъедутся. Жизнь вернётся в прежнее русло. Ведь говорят, что такие места притягивают всякий сброд.

Мысли о сброде подтвердил отец, когда сказал, что сегодня в городе задержали карманника, который воровал кошельки у добропорядочных граждан. А ночью украли лошадь с постоялого двора.

– Вот и думай, хорошо ли, что к нам приехала ярмарка, – вздохнула мама, вытирая руки об клетчатый передник.

– Для города – это хорошо, – сказал папа. – Деньги так и текут рекой. Мы за два дня собрали столько, сколько за месяц собираем. А ярмарка только завтра начнётся.

– Так радуешься, как будто это тебе жалование прибавит, – хмыкнула мама.

– Я за город радуюсь. Денег хватит, чтоб починить крышу ратуши.

– Тогда вернут танцы, – улыбнулась я, вспоминая, как в свои восемнадцать лет кружилась в белом платье под музыку.

– И не только танцы. Опять будут представления. Сколько мы театральных групп не пустили в город, потому что негде выступать, – ответил папа.

– А мне ярмарка нравится. Мы ведь завтра туда пойдём? – с надеждой спросила Марта.

– Мама обещала, что пойдём, – сказал Эрик.

– Если у тебя температура не поднимется, как в прошлый раз на праздник весны, – сказала мама. Эрик был болезненным мальчиком. Постоянные простуды, лихорадки и бессонные ночи у его кровати стали для нас нормой. Так же как и его особенность, что если он возбуждался, то сваливался с лихорадкой. Лекари только руками разводили.

– Тогда меня Киара отведёт, – сказала Марта и посмотрела на меня.

– Надеюсь, что Эрик всё-таки не заболеет, – сказала я. – Но если так получится, то сходим на ярмарку вместе.

– Ура! – Марта выскочила из-за стола и кинулась ко мне на шею.

– Марта, успокойся. Помоги мне на кухне, – попросила её мама.

– Я с вами. Вы же сейчас будете пирог украшать, – сказал Эрик, выбираясь из-за стола. Так получилось, что с папой мы остались вдвоём.

– Как у тебя дела с Диком? – спросил он.

– Хорошо, – пожала я плечами. – Ничего нового.

– Дату свадьбы так и не назначите?

– А куда нам торопиться? – в свою очередь спросила я.

– Мама предлагает вам пожить у нас. После свадьбы.

– У нас всего четыре комнаты. Это мало. Тем более что после свадьбы могут и дети пойти. Куда их девать? Скоро Марта подрастёт. Получится так, что будем друг у друга на головах сидеть. Снимать жильё? Сейчас это нам не по карману. Можно было бы ужать расходы. Книги перестать покупать и копить на угол, но…

– Но вам это не нужно, – папа усмехнулся.

– Что ты хочешь сказать?

– Вы эту помолвку используете как предлог, чтоб к вам не приставали родные. И вряд ли когда сыграете свадьбу.

– Нет, мы просто понимаем, что не стоит торопиться…

– Киара, тебе двадцать три года. Может стоит по сторонам оглядеться? Мир про тебя опять спрашивал.

– Понятно к чему этот разговор, – я расслабилась. Мир начал ко мне сваться едва мне исполнилось восемнадцать. Трижды вдовец, он держал лавку с хозяйственными товарами. По возрасту Мир мне в отцы годился, но считался хорошим женихом. Правда невесты относились к нему с опаской. Три брака, в которых жены прожили с ним самое большее пять лет, заставляли задуматься.

– Не нравится Мир, так и Кит на тебя засматривается. Сын главы города. Этот-то чего тебя не устраивает?

– Потому что мне нравится Дик, – ответила я. – Мы с ним друг друга понимаем. Разве не это главное?

Папа с сомнением посмотрел на меня. Не знаю, стал бы он меня убеждать пересмотреть взгляды на брак или нет, наши разговоры обычно сводились к тому, что время идёт, а я не молодею, но в этот момент в дверь постучали. На кухне упал поднос. Донеслось ворчание мамы и выговор Эрику, который слишком торопится. Папа пошёл открывать дверь, а я убрала оставшуюся посуду.

– Кто там? – спросила мама.

– Судя по голосу старшина Рик, – ответила я. Начальник городской стражи иногда заходил к отцу по каким-то рабочим вопросам. Обычно это касалась солдат, которые были на воротах вместе с отцом. Мама вышла к ним, спросить, останется ли Рик на чай. Я вышла с подносом, на котором стояли чашки и блюдца. Холод прошёлся по коже. Словно осенним ветром обдало из открывшегося окна. Я поставила чашки и подняла глаза. Тот самый человек, которого я видела около почты, стоял в нашей гостиной. Я слышала, как Рик говорил про переполненность города и не хваткой мест, при этом все его слова доносились до меня, как сквозь туман. Меня зазнобило.