— А дьявол их тут с чинами и званиями разберет! Не успеешь какому-нибудь византийскому павлину в нос сунуть, как он архонт, декан или еще какая чиновная пакость оказывается.

Тут рыжий притащил кувшин вина и пару кружек.

— А зажрать? — рявкнули мы уже в два голоса.

— Не, ну прямо как дома! — восхитился викинг. — Никакого чинопочитания и приличия нету! Там хозяин чего-то нарезает, сейчас притащит.

— Залуди вот винишка с нами, пока его нет, — торопливо наливая в свою кружку вина и суя ее в руки варягу, предложил бывший сотник, — а то он сейчас прибежит, снова нудить начнет!

Не тратя времени на отнекивания, Эйрик залил в глотку напиток, крякнул, быстренько пристроил стакан назад, и вытер свисающие длинные усы.

— Прямо один в один как у нас! — удовлетворенно заметил бывший труженик драккара, — аж сердце в груди песнь скальда-сказителя выводит!

Вернулся Хрисанф и притащил в одной руке здоровенное блюдо с крупно нарезанными кусками копченой колбасы, дольками чеснока и хлебом, а в другой еще две кружки. Всем налил вина, а колбасень мы похватали сами. Очень недолго пытался сделать приличное лицо скандинав-сервитум:

— Я на работе не пью! — но хозяин это не поддержал.

— По наглой личине видно, что уже принял на грудь с утра. Смотри, не опьянись раньше времени.

Я в это время выдал на пробу среднеазиатке и подголянцу по изрядному куску от изделия херсонесских колбасников, да и сам ухватил такой же пожевать. Моя тайная попытка сунуть волкодавам по второму кусочку колбаски была Хрисанфом сходу разоблачена и пресечена.

— Не порть собакам аппетит! Сейчас выпью и притащу им по миске гречневой каши с бараниной — она уже остывает на кухне.

Дернули. Эх и крепко греческое изделие! Градусов тридцать, не меньше. Закусили. Стали обсуждать утреннее происшествие.

— Поешьте, попейте сейчас вволю, — ласково уговаривал нас трактирщик, — а то в темнице неведомо чем и когда накормят. Может и вовсе кормить не станут, а сразу нас на плаху по приказу стратега поволокут.

— А что это за люди? — поинтересовался я, — какие-то стратеги, севастократоры… Что они делают?

— Стратег это назначенный из Константинополя глава города. Собирает налоги, следит за порядком, вершит суд, в общем делает все, что считает нужным делать — он по сути здесь наместник императора.

— А севастократор чем занят?

— Да ничем! Но это звание получают ближайшие родственники или любимцы императора Алексея Первого. Он сам эту должность и ввел недавно. Четкого круга обязанностей у них нету, куда самодержец пошлет, туда и пойдут, чего повелел порфирородный делать, то и сделают.

Стратег отлично понимает, что Херсон центр всей торговли Севера с Югом, Запада с Востоком, связующее звено торговцев разных стран и народов, и никогда без веской причины купца не тронет. Напугаешь торгашей, переметнутся они в другие места, и уйдет из казны колоссальная прибыль, и захиреет великий город.

— А что, мелкая драка в кабаке считается веской причиной для разбирательства и казней? — удивился я. — Все живы остались, никого не покалечили, имущественного убытка нет.

— Тут случай особый! Исаак старший брат императора, активно пропихивал его на престол, отнимал у церкви имущество для войны, которую вел Алексей, лично любит допрашивать и пытать схваченных врагов. Вдруг эти два придурка у севастократора в чести, и он попросит местные власти за них вступиться? Стратег придворной шишке такой величины отказать не посмеет, и пошлет за обидчиками стражников. Тут-то нам всем и хана!

— Не волнуйся так. Эти баламуты были пьяны, и обстоятельства дела толком не обрисуют. Ну поругались в корчме, ну подрались там с кем-то. А твои-то мужики изложат обстоятельства дела четко: посетители харчевни по пьяной лавочке затеяли драку между собой. С одной стороны — ваши византийские красавцы, с другой — русский наглец-купец — он-де ваших и побил. А законопослушные вышибала и сервитум потасовку разняли и выпроводили всех из трактира. Так что ищите русского и волоките его на правеж, пусть он за дела свои хорошие ответ и держит.

— А где же в это время буйный русский обретается? — поинтересовался Хрисанф.

— Да черт его знает! Первый раз сегодня эту рожу и увидели. А ты, Хрисанф, должен быть вовсе не при делах — тебя в момент драки и в кабаке-то не было, ты после пришел.

— Тебя же схватят!

— Им для этого весь город перевернуть придется, а Херсонес не какой-нибудь мелкий городишко, где три улицы да два двора — тут наищешься. А наша ватага завтра-послезавтра уходит, здешние дела мною закончены.

— Да не буду я всю ответственность на работников перекладывать! — взъерепенился трактирщик, — не такой я человек!

— Ну и дурак, — оценил его честь и мужество я. — С твоих работников взять нечего, это каждый мелкий чиновник понимает, — гони этих нищебродов отсюда взашей! — а тебя дои да дои, куда ты от дома да от корчмы денешься. А всякой чиновной шатии-братии враз к этому делу примажется неимоверное количество, и они будут рвать тебя, как волки оленя.

— Да, — неохотно признал Хрисанф, — развелось этих писцов поганых, всяких там асикритов да кураторов за имперское правление немеряно. Их тьмы и тьмы. Обдерут меня эти канцелярские собаки кругом, без последнего хитона оставят.

— Вот то-то и оно. Поэтому ты в это дело лучше не суйся, а то останешься без кола и двора.

— А как же ребята? — опять забеспокоился трактирщик. — Что если их жестко прихватят?

— Могу сказать, пользуясь твоими способностями предсказателя, что каждого из них ждет в дальнейшем, — подсунулся Полярник.

— Давай!

А я несколько раз пропел мелодичным голоском кришнаита для разогрева публики мантру «Харе Кришна, Харе Рама», и оповестил присутствующих:

— Так индусы молятся Богу Отцу и Богу Сыну. Христианской церковью это не запрещено. Теперь я могу предсказать будущее для вас, священниками это тоже не осуждается. Хотите услышать?

— Да! Конечно! Говори скорей!

И я начал повторять вслух звучащие в голове предсказания.

— Вся эта история с дракой в кабаке ни во что не выльется, никто в ней разбираться не будет. Вероятнее всего эти два гуся поганых и не решатся подсовываться под грозные очи Исаака со своей ерундой, понимая, что с них-то с первых он шкуру и спустит.

Хрисанф разбогатеет во время следующего торгового сезона. Христо попытается уйти и открыть собственное дело, но у него ничего не выйдет — быстро разорится и вернется обратно.

Весной Эйрик столкнется с кровником по имени Вилфрид…

Викинг вскочил, молниеносно сгреб меня за грудки и заорал:

— Говори! Говори! Это главный враг нашего рода! Он троих моих старших братьев убил!

— … и сумеет зарезать его кинжалом по имени Гибель врага…

Эйрик выпустил меня из своих лапищ и упал на стул.

— Это наш родовой кинжал. Последним из нас им владел мой любимый старший брат Алрик, — негромко и как-то отстраненно сказал он. — Я видел эту сталь перед своим бегством из Хассмюры на поясе у Вилфрида. И у меня нет в жизни другой мечты, кроме как убить этого гада из Гуннарссонов и вернуть достояние нашего рода — кинжал по имени Гибель. А на ножах я бьюсь не очень…

— И что? — весело рявкнул Евдоким, — я на ножах всегда был первый в дружине — хошь издалека кину и не промахнусь, хошь так и этак противника его же собственным ножиком распишу, перед этим кинжал из вражеских рук выбив и на лету поймав!

— И ты меня научишь? — полыхнул внутренним огнем викинг.

— А то! Зимой посетителей будет мало, целыми днями учиться будем, коли не заленишься.

— Я не ленив! Но Вилфрид один не ходит… Его спину всегда верный друг Петтер бережет… И бьются они всегда на пару, даже если враг против них в одиночку выступит…

— А рядом с тобой теперь твой верный друг и собутыльник Евдоким выступит! — захохотал бывший сотник, и грубый шрам, пересекающий его щеку, искривился еще больше и показал лицо человека, привыкшего не только убивать, но и рисковать собственной жизнью, — Бог даст, одолеем!