К счастью, из одежды у Хидана было не столь уж много предметов. Натянув бельё, штаны, обувь и неизменный плащ их организации, чёрный, с алыми облаками, как символ «Акацки», он большое количество времени потратил на то, чтобы укомплектовать себя оружием и закрепить на поясе катушку с тросом от своей любимой косы. Посетил напоследок уборную и, помолившись прямо на ходу, спустился по развалюхе — лестнице вниз, где его заколебался ждать напарник.

— Как всегда медлителен, Хидан, — проворчал Какузу, недобро взглянув на него.

— Съешь хуй, Какузу, — в своей развязной манере ответил ему тот.

Селение просыпалось, нарушая хрустальную утреннюю тишину гулом суеты и весёлым гомоном. Ночью прошёл дождь, и влажный воздух искрился в лучах рассветного солнца. Вдоль улиц плелись дети. Они явно направлялись на обучение, судя по их унылым, безрадостным лицам — так им и надо, проклятым соплякам. Уже хотя бы потому, что они мешали под ногами, Хидан хотел их убить, но, к ещё большему своему раздражению, не мог сейчас себе этого позволить.

Нукенины свернули на оживлённую улочку, где открывали свои мастерские ремесленники, и направились к гостинице, в которой по последней информации остановилась нужная им куноичи. Необходимо было выследить её, чтобы начать действие.

— Её имя Ито Гарацу, и она, по словам Лидера-самы, использует Стихию Земли и Стихию Огня, — монотонно, негромко объяснял Какузу. — С помощью высоких температур она выплавляет песок в стекло. На этом хидзюцу и основаны её техники.

Это более чем устраивало Хидана. Чем сильнее, тем интереснее. Огорчало лишь то, что нельзя было убить сучку и принести в жертву Джашину, но такие задания были не в новинку. Придётся лишь принять грех на душу и помолиться о прощении. А затем принести в жертву кого-то другого.

— Повеселимся, Какузу, — криво ухмыльнулся он. — Есть ещё что-то, что я должен знать?

— Желательно, чтобы ты выучил хотя бы пару кандзи, остолоп. Или таблицу умножения.

— Какузу! Какого хера ты так говоришь?!

— Тише.

Хидан остановился, напоровшись на предостерегающий кулак напарника и замер, проследив за его взглядом. Там, вдалеке, в тенистом коридоре, который образовывали стены двухэтажных домов и жухлые кроны деревьев, стояли трое шиноби, включая одну куноичи, и вели вялую беседу. Девушка улыбалась, крутила на пальце кунай, а мужчины что-то объясняли друг другу.

— Наша манда? — бесцеремонно спросил Хидан и принялся разминать с хрустом шею.

— Ито Гарацу, — подтвердил Какузу, оглядывая её роскошную чёрную шевелюру, собранную в хвост, подтянутую фигуру, облачённую в бежевые штаны-шаровары и в короткий топ с сетчатыми напульсниками на запястьях. — Как выяснилось, ей придётся задержаться здесь на неделю по соглашению, а мы не можем столько ждать. Понимаешь, что это значит?

— Я не выдержу ещё одну ночь в нищебродском хостеле.

— Хидан, к вечеру ты должен будешь увести её за пределы селения минимум за десять миль.

— Нет проблем, — усмехнулся тот, хватаясь за косу, и смачно сплюнул на дорогу. Он всегда был готов надрать кому-нибудь зад, а особенно серьёзным противникам.

— Ты меня не понял. Без применения силы. Мы не можем поставить на уши всё селение, догоняешь? Это должно быть максимально скрытно.

Конечно же, Хидан не догонял. Пялил на Какузу свои малиновые глаза, приподняв левую бровь, но никак не мог въехать, о чём же ему толкуют. Без применения силы — это вообще как?

— Что ты имеешь в виду? — переспросил он, наконец, когда понял, что напарник молчит, потому что даёт ему время самому всё обдумать, но думать-то совершенно не хотелось.

— Прикинься её поклонником, позови на свидание. Я учить тебя должен, олух?

Глаза распахнулись. В них смешались шок и ужас, брезгливость и презрение, отвращение и возмущение — все самые нехорошие чувства, какие только можно себе представить. Хидан стоял, будто парализованный и немой. Всегда бы так, ведь зрелище прекрасное.

— Чё блядь? — вырвалось у него наконец.

— Понимаю, что отправлять бабу к бабе — извращение, но из нас двоих только у тебя есть шансы, что она клюнет. Отправляйся. Не хочу запороть миссию, Лидер-сама обещал хорошее вознаграждение за девчонку.

— А не пойти бы тебе на хуй вместе с ебучим Лидером! — громче положенного заорал Хидан, содрогаясь от бешенства, и Какузу, отделив свою руку и запустив её при помощи серых нитей вперёд, впился пальцами в горло напарника, сжимая его так, что мгновенно перекрыл недоноску доступ к кислороду. Хидан дёрнулся, захрипел, но, на своё счастье, довольно тихо. Побледнел ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё. И перехватил чужую руку, пытаясь отодрать её от себя.

— Прекрати вопить, — рявкнул Какузу, слегка ослабляя хватку. — Если я останусь без награды, ты отправишься в ад. Я разорву тебя на клочки и скормлю твои жалкие останки грязному воронью, а головой буду месяц играть в футбол, — лишь озвучив угрозу, он отпустил его, втянув нити обратно и возвращая свою руку на место. — Топай к ней. Или пойду я.

— Охуел? — Хидан судорожно заглатывал воздух открытым ртом, перемешивая шёпот с болезненными хрипами. — Так я тебя и пустил к этой пиздище!

— Как я и думал. Тогда будь обходительным и вежливым с ней. И застегнись, убожище, не в бордель идёшь, — словно проявляя неслыханную заботу, Какузу дёрнул вверх за подвеску замка от плаща, чтобы скрыть обнажённую грудь своего психованного напарника. — Без матов. Без косы. Очаруй её и назначь свидание в лесу на закате.

— Как в последний путь отправляешь, — со злой усмешкой ответил ему Хидан и передал свою косу, как нечто ценное.

— Давай, ублюдок. Без лишнего шума.

— Я бы предпочёл резню, чем кадрить эту корову, — фыркнул фанатик ему в ответ, после чего вышел из тени под яркие солнечные лучи, делая как можно более нахальный вид.

Двое шиноби схватились за свои кунаи, напрягаясь телами, вставая в защитные стойки. Они явно находились здесь для того, чтобы охранять куноичи, которая, в свою очередь, сопровождала какого-то важного человека из этого дома, пожелавшего быть под её защитой. Но Хидан даже не взглянул на них, убогих и невзрачных. Впрочем, тупая пизда нравилась ему ещё меньше, и если бы не угроза меркантильного хрена Какузу о том, что тот сам потащится с ней флиртовать, чёрта с два бы он вообще сделал, то что делал теперь. Нужно было каким-то образом схватить её, притащить к Лидеру, а там, глядишь, он на радостях разрешит расхерачить какую-нибудь крохотную деревушку, где найдутся жертвы, достойные Великого Джашина.

***

— Охренеть, какая деваха! — в хамской манере начал он ещё издалека, и Какузу шлёпнул ладонью себя по лбу, находясь в своём тёмном укрытии. Дурачина Хидан понятия не имеет, как нужно обращаться с женщинами. А если взять во внимание полный провал в его воспитании, то на выходе получился грубый, развязный псих, который совершенно точно не сможет осуществить то, что ему доверили. Надо было идти самому, даже если внешний вид никак не располагает к знакомству с юными, красивыми женщинами. Но, может быть, и то было бы больше шансов, чем это. — Как тебя зовут?

— А ты кто такой? — серьёзно переспросила его Гарацу без тени улыбки.

Она, в отличие от своих напарников, выглядела куда более расслабленной. Может, была настолько уверенной в своей силе и способностях. Или просто-напросто являлась любопытной дурой. Но продолжала свободно крутить кунай на пальце, прожигая подкатившего к ней незнакомца пристальным взглядом тёмных глаз. Она оценивала его.

— Я — местный ремесленник б.., — тот осёкся, прикусив язык и не давая мату сорваться. — Резчик по дереву. Моё имя Хидан.

— Что-то ты не очень похож на резчика по дереву, — вмешался в разговор один из сопровождающих девушку шиноби. Джонин подозрительно щурился и прятал в рукаве приготовленный на всякий случай сюрикен. — Ремесленники носят такие плащи?

— А ты похож на кусок говна, я же тебе в упрёк не ставлю, — нервно огрызнулся Хидан, не сдержавшись, но к своему изумлению не увидел на лице куноичи ничего, кроме равнодушия и невозмутимости. Мужик же, наоборот, явно обозлился. Наверное, мог бы полезть в драку с намерением заставить взять свои слова обратно. Но, ощерившись от таких оскорбительных слов, не успел ничего произнести в ответ, как куноичи перебила его: