***

Проверив перевязь, накинув на голову капюшон, детектив спешно вышел на улицу. Размышляя о том, что он знает о беспроводной передаче информации, возмущениях атмосферы, трансмерных технологиях и электропомехах, гулко шлепая по образовавшимся у тренировочных столбов лужам, он пересек плац и направился к воротам на проспект.

- Куда поехали-то в такую погоду, на картошку что ли? - поплотнее кутаясь в потрепанный черный плащ, прижимая к груди пику, чтобы были свободны ладони, пытался прикурить, спрашивал у выезжающих из ворот людей генерала Монтолле дежурный полицейский.

- А черт его знает! - стыдливо отводя глаза, отмахивался кучер - приказ командира обсуждению не подлежит.

Вместе с охотниками бригады снимались, уезжали и их семьи. Женщины выносили из общежития на северном краю плаща горы скарба, тряпья, посуды и утвари кидали их в фургоны и телеги. Заносили маленьких детей, сажали их в сооруженные из одеял и плащей гнезда, вручали им игрушку или леденец. Тем кто постарше чтоб не копались, помогали с погрузкой, давали подзатыльника.

- Что за исход евреев из города Мо? - строго спрашивал у возчиков капитан Кноцце.

- А мы в тайгу! Прыг и с головой! - с натужной веселостью отмахивались от его вопросов мужики - кедра наломаем, барсуков наколотим, разбогатеем!

- Крысы корабельные! - ругался, качал головой знакомый детективу пьяный полицейский капитан, делился недовольством с коллегой, глядя, как очередная телега прошла через ворота - керосин учуяли. Бегут пока не пригорело.

- Да - рассудительно согласился с ним начальник оперативного отдела - они-то мужики вольные, куда ветер подует, туда и покатятся. А у нас присяга, долг, честь мундира и трибунал, если побежим.

У кострища, где люди генерала Монтолле всегда готовили себе еду, уже снимали знамя. За эти дни его несколько раз подбивали кольями, чтобы ветер не вырвал из размытой дождями почвы и теперь никак не могли его вытащить. Тянули во все стороны, под задорные смешки полицейских, что обедали, развлекались зрелищем как спектаклем, наперебой советовали, как лучше сделать. Кто-то предложил просто срубить топором, а потом поменять флагшток, все равно поедут в лес, но в конце концов дернули под корень в шесть рук, но не удержали и уронили в натоптанную тут же у костра, черную от углей лужу. С руганью, обвиняя всех, кроме себя, принялись спешно отряхивать, отирать знамя от грязи.

- Это они запасы к зиме делать? - с видом знатока, поинтересовался у пьяного капитана детектив - охотиться поехали?

- Да вроде как - покачал головой тот и презрительно махнул рукой - у них какой-то переполох вчера ночью был, а сегодня вот охота и грибы уже у них. Духовник всей общиной на заготовки ехать благословил. Ничего, побродят по мокрым перелескам оголодают, никуда не денутся, вернутся. Далеко от кормушки не уедут.

***

Выйдя на проспект, Вертура решил прогуляться пешком. Он свернул на юг, прошел ворота и Старый мост, миновал дом депутатов, где перед парадным входом сейчас стояла полицейская повозка, и незнакомый жандарм листал какую-то папку, прикрывая ее от дождя зонтом, чтоб не намочить. Пересек проспект Булле, потом еще один перекресток, прошел улицу генерала Гримма, потом еще одну улочку, и вышел на площадь к проспекту Иоанна Крестителя, откуда по правую руку был виден темный фасад одноименного собора, куда детектив недавно ходил на литургию. Прошел площадь, и еще одну улицу, вышел к развилке, к крепостной башне и главпочтамту Гирты. Свернул перпендикулярно проспекту Рыцарей в сторону залива и снова пошел напрямик, срезая через переулки к улице Зеленого Мола, в сторону дома Тильды Бирс.

Терзаясь неприятными мыслями о возможной встрече с Эрсином, которого он выдал на допросе по делу ареста домовладельца Троппа, по рассеянности свернув не на том углу, он немного заплутал между каких-то незнакомых темных домов, но выйдя к искомому серому фасаду с низкой аркой, с нескрываемой радостью отметив для себя, что ипсомобиля Поверенного рядом нигде не видно, тут же повеселел, ускорил шаги.

У самых ворот, перегородив узкую улочку, стояла груженая напиленными на дрова бревнами телега. Мальчишки с трудом поднимали чурбаки, заносили во двор, в одном из чумазых работников, Вертура узнал сына Тильды Бирс.

- А это вы! - приветствовал знакомого юнец, с готовностью доставая трубку из своих широких штанин.

- Веди к матери - коротко и сурово приказал, привычным движением откинул полу плаща, демонстрируя подвеску лейтенанта полиции Гирты, детектив. Парень гордо передернул плечами, по-деревенски заломил руки в разрезы штанов и жестом указал следовать за ним.

Когда они поднялись на второй этаж, миновали поленницу и заставленный сломанными, полными всякого старого домашнего хлама шкафами, коридор, Вертура сразу заметил перемены, что случились в доме вдовы со дня его первого визита. Худая дверь и рассохшаяся рама были заменены на прочные, новые. На свежих желтых досках чернели массивные стальные щечки замка, а в самой квартире больше не пахло ни гарью, ни щелоком, ни дымом. Миновав сумрачную, пахнущую нафталином прихожую, мальчишка проводил Вертуру в зал, откинул, украшенный бисерными нитями полог, что заменял дверь. До этого Вертура заходил только на кухню, но оказавшись в комнате, тут же догадался, что и здесь все обновилось: свежие светлые занавески на окнах, вычищенные шкуркой, покрытые блестящим лаком дубовый стол и шкаф явно свидетельствовали о том, что хозяйка квартиры решила капитально взяться за обустройство своего жилища.

На полках тускло поблескивал фарфором тот самый свежевычищенный капитанский сервиз, на столе лежал раскрытый на каком-то сложном, похожем на эскиз для рукоделия, рисунке, альбом, а рядом стояли большая чашка чая и вазочка с печеньем. Тильда Бирс сидела на стуле у окна, ловко вышивала по плотной белой ткани узор с цветами, листьями и змеями.

- А это вы! - улыбнулась она, поднялась от окна навстречу детективу и сделала книксен.

Белые с синими письменами ленты вдовы все также были вплетены в ее черную косу, но теперь весь ее облик излучал радость и умиротворение человека, что, после долгих лет несчастий и нищеты, наконец все же добился заслуженного покоя и благоденствия. На ее румяном лице играла радушная счастливая улыбка, глаза лучились теплым, приветливым светом. Старую засаленную как банный халат мантию сменила новая, красивых бирюзовых оттенков, ворот черной нижней рубахи-кину был аккуратно выглажен, а на ногах вместо сандалий из лыка, блестели модные кожаные башмачки.

- Леди Бирс... - тяжело вздохнул, попытался хоть как-то начать разговор детектив, когда она, весело и благодарно глядя на него, предложила ему присесть к столу и кивком приказала сыну удалиться.

- Вы зря все это купили, показали, что у вас есть деньги - глядя на нее, печально покачал голой - вас могут обокрасть, обмануть. Нельзя так делать.

- Вы что-то хотели? - спросила она, внимательно приглядываясь к его угрюмому виду. Улыбка исчезла с ее лица, взгляд стал как прежде напряженным и подозрительным - или просто зашли в гости? Хотите чаю, вам налить?

- Расскажите мне про Шо - наконец решившись, задал вопрос Вертура - что с ним?

- С ним? - слегка изумилась Тильда Бирс, отложила шитье, еще более пристально и недоверчиво посмотрела на полицейского - я только один раз его и видела. А что с ним случилось?

- Его ищут люди сэра Прицци - прямо, не кривя душой, ответил Вертура - я не сказал им что видел его у вас после того как он ушел от сэра Ральфа и это очень серьезное дело. Для вас оно может очень плохо кончиться, и, если вы мне не расскажите, зачем они с Эрсином и районным надзирателем встречались здесь, мне, как уполномоченному лицу, все же придется передать эту информацию в разработку по делу исчезновения этого человека - он сделал паузу, тяжело вздохнул. Тильда Бирс слушала, не перебивая, Вертура продолжил - скорее всего, если будет что-то серьезное, комендант района укажет на вас, как на виновницу, чтобы выгородиться. Вы сами знаете, какие применяются методы, когда дело касается государственной измены.