- Замечательно! Вероника, вы просто прелесть! - беззаботно ответила Элла и хотела было обнять принцессу, но та брезгливо отстранилась - а сейчас будет ужин со свечами и рыцарями? Ах, это все так мило...

Но принцесса не дослушала ее. Быстрой походкой, оторвавшись от своих столичных знакомых, догнала Вертуру и Марису.

- Останетесь у меня. После ужина Регина покажет вам комнату. Пойдемте, не задерживайтесь - сообщила она коротко и властно и поспешила вверх по широкой парадной лестнице, украшенной нарядной, лиловых и алых цветов, ковровой дорожкой. Наверху ее уже ждал, благородно протягивал ей локоть, граф Прицци.

- Вы очень заботливы и любезны - вежливо поклонился, запоздало ответил герцогине детектив. За время поездки он уже успел немного протрезветь - это большая честь...

- Фестиваль Гирты. Пятисот шесть лет - обернулась уже с верхней площадки, смерила его и его спутницу внимательным взглядом принцесса Вероника. Вертура вздрогнул. Зловещая, украшенная серебряными письменами на незнакомом языке, тонкая алая лента, что была вплетена от затылка по центру в ее длинные распущенные волосы и заканчивалась с каждого конца крупными красно-белыми жемчужинами, была одного оттенка с ее кровавой, алой перчаткой с тесненными на тыльной стороне ладони охранными символами, и накладными светло-синими ногтями, что властно и крепко обхватила пальцами, белокаменный парапет. Крахмальные, снежно-белые рукава ее рубахи без вышивки или иных украшений и ярко-красный шелк подола ее платья резали глаза, контрастировали с кровавыми перчатками и морозно-голубой, под цвет стенам дворца, тяжелой и плотной тканью мантии, похожей скорее не на одежду, а на легкий, способный защитить от кинжала или шального выстрела, доспех.

Только тут Вертура приметил, что на ногах у принцессы не как у большинства девиц, легкие, надетые специально для праздника, лакированные, выполненные под столичные, сапожки или туфли, а, как и в прошлый раз, так не вяжущиеся с общим торжественным и нарядным обликом, те самые высокие массивные башмаки на шнуровке, которые были на ней, когда он впервые увидел ее в доме графа Прицци.

- Вы же принц, хоть и изгнанник - заметив его внимание, чуть задержалась на лестнице, смерила детектива пристальным взглядом, кивнула ему принцесса - привыкайте к дворцам, почувствуете вкус, пойдете отвоевывать и свое королевство.

- А у вас тоже есть дворец? - уже напирал сзади по лестнице художник, придерживал свою пьяную даму под руку, чтобы она ненароком не оступилась.

- Когда-то был - пространно объяснил детектив, и они поспешили наверх, в зал для гостей, где уже все было готово к торжественному праздничному банкету.

***

На втором этаже, куда привела Вертуру и Марису парадная лестница, располагался большой, ярко освещенный бьющим в западные окна закатным солнцем зал с высоким, потолком и окнами на три стороны - на запад, на море, на восток, вдоль фасада дворца Булле и в парк, на ратушу и Собор, на север. Вдоль боковых окон стояли два просторных и длинных стола, заставленных всевозможными холодными закусками, блюдами с салатами и бутербродами, но вместо стульев, как в монастырской трапезной, или в казарме перед ними стояли скамьи. Вдоль стен, между окон и у подоконников, были устроены стойки для снаряжения, где гости оставляли свои доспехи, поясные сумки и длинные мечи. В зал принесли и знамя, с которым ездили за Оскаром Доццо на рынок, установили его рядом с иконами и распятием в северо-западном углу помещения.

Со стороны моря было раскрыто несколько окон. С улицы веяло свежестью и дымом печных труб, но в самом зале стоял свежий аромат ладана, жасмина и роз: перед иконами густо курилась ароматная смола, а пространства между окон украшали густые гирлянды из свежесрезанных цветов и листьев. При входе в зал, у своего собственного столика расположился оркестр. Музыканты в ярко раскрашенных масках с единственным алым глазом во лбу на пустой белой личине, наигрывали на гитарах, басовой и электрической какую-то ненавязчивую, в стиле минимализма прошлого века, с постоянно повторяющимися аккордами и темами композицию.

Большинство гостей уже расселись за столом, но никто так и не притронулся, ни к напиткам, ни к еде. Все ждали принцессу. Та вошла в зал. С тяжелым ритмичным грохотом своих башмаков проследовала мимо столов и окон, властным взглядом королевы окинула гостей - в зале собралось не меньше сотни человек, и жестом приказала Вертуре и Марисе сесть неподалеку от своего кресла, что стояло спинкой к распятию и иконам у северного, торцевого окна помещения. По левую руку от принцессы заняли места Фарканто и рыжая Лиза, по правую возвысился, деловито сложил руки на груди, граф Прицци. Рядом с ним занял место высокий бородатый светловолосый уже немолодой кавалер с открытым суровым лицом, как тихо пояснила Мариса - барон Марк Тинвег, майор Лилового клуба и ближайший сподвижник и друг графа Прицци. Из знакомых Вертуры тут также были Пескин, капитан Галько, сэр Порре, князь Мунзе и другие рыцари с которыми он уже успел свести знакомство за последние дни. Кавалеры с лиловыми бантами и лентами и их спутницы расположились за, западным столом по правую руку от принцессы. Художник Давид Гармазон с Эллой, другие столичные гости и горожане, а также те жандармы и кавалеры, кто не состоял в клубе, за восточным, по левую.

Граф Прицци обернулся к герцогине. Та обвела зал быстрым взглядом и согласно кивнула. Граф позвонил в колокольчик. Оркестр притих. Рыцари вставали, с грохотом отодвигали скамьи, звенели шпорами, обращали взоры в сторону икон, размашисто и грозно осеняли себя крестными знамениями. Встали и музыканты, предупредительно сняли маски и отложили свои инструменты. Пажи и фрейлины выстроились вдоль стен и окон, крестились со всеми. Со слегка недоумевающими и смущенными столь торжественной церемонией взглядами следом за хозяевами вставали и непривычнее к молитве перед едой гости из Столицы. Кто-то что-то шепнул и улыбнулся, но на него бросили пристальный, угрожающий взгляд и шутник притих. Когда все были на ногах, и воцарилась полная, ничем не нарушаемая тишина, принцесса Вероника сняла правую перчатку, сложила троеперстно руку и, развернувшись к иконам, приклонив голову, чинно перекрестилась.

- Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое... - гулким размеренным речитативом, как перед боем, начал читать молитву граф Прицци. И когда он закончил, все подняли руки, снова перекрестились и произнесли 'Аминь'.

- Господи, благослови дары земные, от которых по великой милости твоей вкушать будем - объявил граф и благословил стол.

Пара человек из гостей, кто был уже пьян, опрометчиво посчитав, что можно садиться есть, загромыхали скамьями, но им неодобрительно шепнули, кто-то положил руку на эфес меча и они в смущении вскочили от скамеек и испуганно замерли над столом.

По счастью не совершив с пьяных глаз ту же ошибку, остался стоять и детектив. Также поступила и ставшая внезапно такой же гордой, молчаливой и торжественной как остальные рыцари и их женщины и Мариса. Краем глаза поглядывая на Вертуру, что хоть и не знал чина, но старался следовать за всеми, она протянула руку, коснулась его пальцев, одобрительно пожала их, и ему показалось, что неимоверная сила, что объединяла и держала всех собравшихся сегодня в этой зале людей, прошла через это прикосновение, наполнила его сердце чувством чего-то очень важного, могущественного и ответственного что сейчас ощущал каждый из присутствующих здесь.

Все взгляды обратились на герцогиню. Явился рыжеволосый, весь в веснушках, молодой паж, тот самый, что сопровождал Агнесс Булле. Под суровыми взглядами старших, чинно, стараясь не сбить шаг, но с явным волнением прошел по залу, принес чашу и бутыль, откупорил, аккуратно перелил в чашу лилово-багровое вино. Не в золотой кубок, как в книжках с картинками, а в чашу, простую, керамическую, покрытую черной и алой блестящими глазурями, которую удобно брать в две руки. Преклонив колено, передал чашу графу Прицци, тот кивнул, поставил ее на стол перед герцогиней. Исполненный торжественной величественности, Фарканто потянулся к поясу, извлек из ножен небольшой, с резной костяной рукояткой, блестящий и, похоже, остро отточенный, нож и положил рядом с чашей на салфетку.