Однажды к Эрику пришел Гарви. Дэдрик приветствовал друга своего сына, завел в комнату и попросил посмотреть с ним дебаты сторонников нового президента Артуро Бальтазара и его противников. Противники были за усиление власти регионов, сторонники Бальтазара – за укрепление единства страны и предоставления всей власти президенту, – лучшее, по их мнению, лекарство от кризиса. В общем, было скучно и Эрик попытался уйти. Он подошел к отцу и стал отпрашиваться погулять. Дэдрик положил руку ему на плечо и сказал:
– Твой друг может идти. А ты мой сын. Я воспитываю тебя. Если я сказал, что эти дебаты важны, значит так оно и есть и ты должен сидеть и смотреть, и мне не важно, что ты там думаешь в своей голове. Ты должен мне подчиняться, потому что это я, а не ты, знаю, как будет лучше для тебя и для твоего будущего.
Он говорил это так мягко и спокойно. Эрик сел на диван, подальше от своего отца, пытаясь подавить волнение и комок, застрявший в горле. Гарви сказал ему тихо:
– Я пойду, Эрик. – потом он встал и ушел, не обращая внимания на недовольный взгляд Дэдрика.
– Вот твои друзья, – сказал Дэдрик сердито. – Никакого воспитания. Что ж, и будущего у него тоже никакого нет.
Эрик завел дневник, куда записывал все наставления своего отца. Под каждым таким требованием он оставлял комментарий. Поначалу эти комментарии были возможными ответами отцу, как если бы между ними был настоящий диалог. Наконец, комментарии стали всплесками ненависти. И зря. Оказалось, Дэдрик изредка читал этот дневник.
В тот день Эрик весь вечер просидел у себя в комнате, запершись изнутри.
– Ты что думаешь, я не сломаю эту дверь? – кричал Дэдрик.
– Успокойся, – говорила ему Роза.
– Успокойся? Вот, сама прочти, что он пишет!
– Может, вообще не следовало тебе брать его дневник!
– Что? Ты на его стороне?
Наступил переломный момент. Эрик напряженно вслушивался. Молчание затягивалось.
– Ну, как тебе? – спросил Дэдрик.
Оказалось, все это время Роза читала дневник.
– О, господи, Эрик, неужели нельзя было все обсудить. У тебя что, язык отсох? – сказала, наконец, Роза. Теперь было ясно, на чьей она стороне.
– Вот видишь. Эрик, открой дверь!
В окно кто–то бросил камень. Эрик подошел поближе и увидел Гарви.
– Эй! Где ты все время пропадаешь?
– Потише! – махнул рукой Эрик.
– Поехали, есть одно дело.
Эрику стало страшно. Уходить в такой момент, значит сделать все еще хуже, чем было. В дверь ударили.
– Открывай! – кричал его отец. – Думаешь, я прощу тебе твои жалкие записочки?!
Ненависть к отцу подступила к горлу Эрика.
– К черту все, поехали, – сказал он Гарви и выпрыгнул в окно.
Сначала они выехали за город и сделали небольшой круг, промчавшись на полной скорости. Гарви молчал, Эрик рассказывал о том, что с ним случилось. Потом они остановились у заправки. Гарви достал кучу монет и отправился платить, когда он вернулся, Эрик с удивлением заметил, что Гарви впервые залил полный бак.
– Такие дела, – сказал Гарви.
– Что случилось?
– Ну… в общем, на этот раз я немного перегнул палку. У меня тоже проблемы с отцом, хотя, знаешь, и не такие глупые, как у тебя. Я написал тете Эллис, чтобы забрала нас, то есть детей от моего отца. Почему я раньше не догадался? Она спросила, зачем, и я рассказал ей все в подробностях. Про своего отца. Тогда она уже связалась с какими–то службами, ну, знаешь, по таким делам и мой отец сегодня общался с кем–то из такой службы. Ему это не понравилось, само собой.
– И что?
– Ну и я запер его в доме, а… короче детей отвел к соседям, сказал, чтобы вызвали полицию. А тут мой отец выбежал, у него в руках ружье и он выстрелил, разбил соседям окно…
Гарви говорил торопливо, потом прерывался, пытаясь подавить волнение. Автомобиль ехал быстрее с каждой секундой, хотя быстрее было уже некуда.
– И что? – опять спросил Эрик.
– У этого рыжего тоже пистолет. Это наш сосед. Хороший человек. Он тоже выстрелил.
– И…
– И попал… Он не виновен ни в чем, это я во всем был виноват. Он защищался, детей защищал, свою семью.
– Тогда его не посадят. Полиция во всем разберется.
– Вот именно, не разберется. Посмотри на заднее сидение. Там, под покрывалом.
Эрик перегнулся назад и отбросил покрывало. Под ним лежал пистолет.
– Это тот пистолет? – спросил Эрик. – Зачем он тебе?
– Ты же не знаешь… Сосед–то убил отца! – Гарви прокашлялся и шумно выдохнул, на его глазах появились слезы.
– Тогда зачем?
– Пистолет? Чтобы подумали на меня… Черт, все могло быть лучше, а теперь полное дерьмо!
– Ты что, хочешь его вину на себя взять? Всю жизнь себе испортить?
– Нет. Не хочу. Но и тому парню тоже не хочу. Он уже сидел в тюрьме и теперь он по моей вине не сядет. Так или иначе, я виноват. Я все довел до этого.
Они остановились напротив школы. У самой стены.
– Что ты собрался сделать? – спросил Эрик.
– А вот что!
Гарви шумно дышал. Кажется, он задыхался. Он проделал дыру в бензобаке. Струйка бензина потекла по траве по уклону вниз. Гарви пошел за ней, Эрик тоже.
– Эй, Гарви! – крикнул Эрик. – Гарви, прекрати!
В школе зажегся свет. Через окна было видно, как к выходу бежит сторож.
– Эрик, уйди подальше, – сказал Гарви и направил на Эрика пистолет. – Уйди, прошу!
– Зачем ты меня сюда притащил? – спросил Эрик.
– Ты мой единственный друг. Вот, хотел попрощаться.
Бензин скапливался у его ног. Гарви достал зажигалку.
– Себя я застрелю. Сжигать не стану. А вот бензин подожгу, потом машина взорвется и школа сгорит. Знаешь все эти истории про школьников, которые стали убивать, а потом застрелились. Про меня так и подумают, и что это я отца застрелил, а не тот парень…
– Гарви…
Теперь Гарви уже не задыхался, говорил свободно. Выбор был сделан.
– Сначала я думал просто сбежать из города с пистолетом. А потом, вдруг что не так пойдет? Понимаешь? Начнут расследование и прочие дела. Или еще вариант – сдаться самому с пистолетом. Но потом ведь в тюрьму и там жить, да еще за такое. Я и так не хочу в тюрьму, а что там со мной сделают за убийство отца?… А потом я подумал, что и жить–то дальше не хочу. Что я буду делать? Мои брат и сестра уже устроены, а все остальное… Зачем?.. А про школу я так решил – ее все равно восстановят, а так пускай пока дети еще отдохнут. Как зимой. Весело же было.
Выбежал сторож и закричал.
– Прочь Эрик! – крикнул Гарви и наставил пистолет на Эрика. – Прочь! Уходи, сейчас начнется!
Гарви зажег огонь.
– Эй! Бросай оружие, – крикнул сторож. Пистолет Гарви все еще был направлен на Эрика. – Бросай! – еще не успев договорить, сторож достал пистолет и выстрелил.
Гарви упал на траву. Зажигалка выпала и подожгла бензин. Гарви кашлял, хватал воздух ртом. Загорелись его ботинки, пропитанные бензином, и он закричал. Эрик подбежал к нему и попытался потушить огонь, который перекидывался уже и на джинсы.
– Гарви… Гарви… – говорил он. – Гарви, ты как?.. Ты еще тут?.. Гарви… скажи что–нибудь.
Гарви не мог говорить, только постанывал. Зрачки закатились. Он перестал шевелиться, застыл с поднятыми к небу руками, со скрюченными пальцами. Он как будто смотрел на луну. Только, вряд ли он что–нибудь видел. Его тело содрогнулось, пальцы сжались, а потом ослабли и руки упали на землю. Он обмяк. Эрик попытался толкнуть его и увидел, что тело не связано между собой, как прежде. Все двигается отдельно, как у сшитой по частям куклы.
Подбежал сторож и первым делом поднял с земли пистолет.
– Куда я ему? В плечо? – спросил он. – Он жив?
Эрик молчал. Он пытался потушить огонь, не чувствуя боли, ожогов, он пытался сбить пламя руками. Сторож сжал пальцами запястье Гарви.
– Нет, – сказал он, – мертв.
После короткого допроса в полиции, Эрика посадили на стул в коридоре, и теперь, когда его отец приехал, Эрик сидел, не сводя глаз с отражения лампочки на полу. Он слышал голос отца и слова полицейского:
