Монарх Кордолиса встал перед дилеммой: как продолжать править народом, напрягшимся, будто натянутая струна, затаившимся, словно испуганный заяц? Вместо того чтобы сеять, крестьяне рыли землянки-схроны в лесах. Потому что на этот раз... на этот раз сивфанцы могут пересечь пролив. Слишком свежи ещё воспоминания о звеньях боевых магов и хорошо вооружённой пехоте соседа-императора. Накал. Страх. Недоверие. Эти три слова довольно полно описывали настроение королевства всего год назад. Все знали, что Кордолис не готов к войне. Сивфы к войне не готовы тоже. Особенно на два фронта, с Кордолисом и с Иллариком, с обеими своими житницами. Именно к границе с султанатом Альбастан, последним буфером между Сивфами и империей Канмара стянуты основные войска. Но об этом тут знают немногие.

«Что может победить войны, как не любовь? В данном случае, братская. Увы-увы, но к счастью обоих наших народов мой недалёкий умом коллега так подвержен женскому влиянию... Недаром говорят, что Сивфами управляют из его спальни», - усмехнулся король Кордолиса, выделяя из государственного бюджета вполне приличную сумму на празднование первого дня рождения дочери своего министра финансов. Благодаря этому и замок, и прилегающие владения герцога утопали в цветах и лентах. Прямо под открытым небом накрывались столы с угощением для малоимущих горожан и в особенности детей-сирот. В городе витали флюиды праздника.

Правитель Кордолиса не состоял с герцогом в родственных отношениях. И даже не испытывал к этому молодому ещё человеку личной симпатии. Щедрость монарха объяснялась просто: кесарь Сивфской империи, давний сосед-противник, приходился маленькой виновнице торжества двоюродным дедушкой. Вот только ни его, ни других родственников со стороны матери не было на дне рождения девочки. Искушённые в политических интригах люди (а таких на именинах собралось более чем достаточно) утверждали, что вспыльчивый кесарь всё ещё сердит на своенравную племянницу, весьма романтическим образом устроившую свой брак без благословения или хотя бы ведома как родителей, так и государя. Любимая сестра повелителя Сивф слезами и угрозами наложить на себя руки в случае «если с дочерью что-нибудь случится» заставила кесаря скрипнуть зубами и... если не вовсе отказаться от войны с Кордолисом, то отложить активные действия на неопределённый срок. Особенно поднаторевшие во внешней политике придворные поговаривали даже, что этот странный брак был договорным: уж очень удачно всё сложилось для сивфанской оппозиции, выступавшей против военных действий. А единственным представителем со стороны Сивф как на свадьбе герцога, так и на этом семейном торжестве оказался скромный чиновник. Кажется, из какой-то канцелярии.

- Я слышал, - задумчиво сообщил один из гостей своей спутнице, провожавшей глазами невысокого мужчину в элегантном костюме, - когда-то он был весьма могущественным человеком. Но, вероятно, стал представлять слишком большую опасность при дворе. После чего и подвергся опале.

- Да? - заинтересованно отозвалась дама. - А мне говорили, что он маг. Хотя и не из самых сильных.

- Что ж, если Канцлер приехал, чтобы стать феей-крёстной, он опоздал на целый год, - улыбнулся мужчина. Оба рассмеялись.

- Канцлер, друг мой, кузнец моего счастья!

Сияющий герцог троекратно облобызал остолбеневшего от такого горячего приёма гостя. Справившись с собой, тот осторожно  похлопал хозяина замка по плечу затянутой в перчатку рукой. Счастливый отец  радостно потащил чиновника за собой.

- Как я рад, что вы приехали! Я знаю, какой вы занятой человек, но мой дядюшка непременно хотел вас видеть, лично познакомиться... Я так благодарен, что вы снизошли к его сединам!

Веласкин оказался высоким сухощавым стариком, ещё вполне крепким, хотя, как это было известно Канцлеру, ему уже хорошо за восемьдесят. Когда герцог упорхнул прочь, они церемонно раскланялись и некоторое время разглядывали друг друга. Наконец пожилой политик прервал молчание.

- Прошу простить мне некоторое смущение, милостивый государь. Я никак не ожидал, что вы так молоды. Позвольте поинтересоваться, сколько вам лет?

- Тридцать два, - ответил Канцлер.

- Подумать только, моложе Канмара...

Мужчина вежливо улыбнулся.

- Канмар завоевал уже половину континента. А я только скромный чиновник Сивфской империи, следящий за тем, чтобы войска не испытывали недостатка в снабжении... ни снаряжением, ни продовольствием, ни информацией.

- Да-да, я знаю о вашей страсти к конспирации, сам не чужд чего-то подобного... Но здесь, - широким жестом Веласкин обвёл регулярный парк, по которому они прогуливались, - мы можем говорить свободно.

Канцлер промолчал. Он знал, что периметр поместья тщательно охранялся гласно и негласно, физическими и магическими средствами. Но на шпиле центральной башни по сивфской моде красовался герб хозяина, выложенный рубинами, так что чиновник при желании мог без особого труда шпионить за обитателями замка.

- Вы знаете, с какой целью, помимо удовольствия личного знакомства, я пригласил вас сюда? - осведомился Веласкин.

- Полагаю, вас беспокоит агрессивная экспансия Канмара. С тех пор, как ему стали отдавать божественные почести, идея мирового господства не даёт ему покоя.

Старик согласно кивнул.

- Провинции Альбастана сдаются одна за другой. Иногда ополчение разбегается от одного вида войск Канмара. После смерти султана илларийским ордам некому противостоять.

- И?

- Вы левша? - неожиданно спросил Веласкин.

Канцлер позволил себе выразить некоторое недоумение.

- Да, а что?

- При ходьбе вы размахиваете только одной рукой. Вы, вероятно, привыкли носить оружие на бедре. И у вас осанка военного. Но вы слишком молоды, чтобы участвовать во второй магической войне.

- Я... окончил военный корпус.

- Да, почти двадцать лет назад, - Веласкин выжидательно смотрел на собеседника, но тот молчал. - Мне известно, что при штабе ныне покойного султана Альбастана был один звездочёт... сивфанец по происхождению. Молва приписывает ему большую роль в победах государя. Например, говорят, что когда войско увидело боевых слонов Канмара, от ужаса всё оно чуть было не бросились врассыпную. Но сивфанец приказал двум боевым магам обстреливать слонов плазменными шарами. Животные, напуганные огнём, взбесились и перестали слушаться погонщиков, передавив едва ли не всех илларийцев.

Бледная улыбка скользнула по губам Канцлера.

- На дистанции поражения слонов не следует ставить в тыл, это известно даже ребёнку.

Тингум, 20 г. э. Леам-беат-Шааса

На степь опускались короткие в этих широтах сумерки. Облачённый в когда-то белые, а теперь песчаного цвета, одеяния, невысокий человек вышел из шатра и глубоко вдохнул посвежевший воздух. Немного постояв, он вытянул наружу маленький походный столик и сгрудил на него ворох документов. Ещё раз глубоко вдохнул. На этот раз - запах старой телячьей кожи, смешанный с ароматом нагретого сандала. Когда пространство над головой станет глубокого цвета индиго и засветятся первые гвоздики небесной тверди, звездочёт примется за работу. Хорошенький мальчик с каштановыми кудрями будет таскать ему диковинные инструменты, внушающие трепет окружающим. А мрачный широкоплечий мужик, так и не научившийся сносно объясняться по-альбастански, будет возвышаться у учёного за спиной неслышной тенью.

Пока же звездочёт встал на колени и погрузился в чтение. Однако долго наслаждаться этим процессом ему не пришлось: стремительным шагом, почти бегом, к стоящему на отшибе шатру приближался султан.

- Да будь ты проклят, чародей, с душой чёрной, как твои письмена! И ты, и род твой, во веки веков! Правы были те, кто предостерегал меня от связи со змеёй, ползающей по камням, осквернённым некромантами!

- Что опять случилось? - спросил звездочёт, не отрывая взгляда от пергамента, в изучение которого был погружён.

- Ты завёл нас в ловушку!

- В ровной, как стол, степи?

- Вот именно! Крыло Крааса всего в дне пути, и они знают, где мы. На пересечённой местности, возможно, удалось бы уйти, но у меня всего двадцать легковооружённых всадников и почти три сотни пехотинцев! Тяжёлая илларийская кавалерия раскатает нас как нож масло.