Машину занесло, и я, семнадцатилетняя любительница ездить непристёгнутой, со всей силы ударилась головой о панель. Сердце ухнуло в пятки от испуга, а мир на мгновение потемнел.

– Ари! – крикнула я молодому человеку за рулём.

Он неожиданно затормозил у самой обочины, открыл дверь и процедил:

– Сиди в машине!

Конечно, сиди в машине. Вы оказывались на пустынной трассе, окружённой вековым лесом, когда сумерки покрывают всё таинственным полумраком? Ощущения не из приятных.

Потирая ушибленный лоб, я силилась рассмотреть причину, по которой мы едва не разбились.

– Ну что?

Парень взъерошил волосы и нервно огляделся по сторонам.

– Ничего…

– Как ничего? – Я удивилась.

Что тогда заставило брата резко свернуть с проезжей части? К своему стыду, я неотрывно пялилась в экран телефона и откровенно игнорировала предложения полюбоваться красотами пригородов и маленьких станций, что мелькали за окном.

Ари нахмурился, ещё раз проверил дорогу, перевёл взгляд на лес. Передёрнул огромными плечами.

– Едем. – Брат возвратился в пикап и сорвался с места.

Я заметила побелевшие костяшки пальцев, настолько сильно он сжимал руль. Нервозность, нетипичная для моего спокойного брата, заставила меня немедленно пристегнуться и сидеть тихо.

– Показалось, – соизволил объясниться Ари и снова глянул в зеркало.

Я тоже обернулась, но ничего не разглядела, кроме безлюдной дороги и свисающих лап елей над ней.

– С ума сойти, показалось. – Я снова прикоснулась к шишке.

– Ты как? – Ари наконец участливо взглянул в мою сторону.

– Сойдёт.

Эта переделка взволновала меня, вернув в неспокойное состояние, что не покидало меня накануне переезда, когда все чемоданы уже были собраны, а комната, в которой мы прожили добрых полтора года, из маленькой и заваленной уютным хламом превратилась в пустую и звонкую.

Судорожно вздохнула, сосредоточившись на излишне длинных, тонких пальцах, и начала отколупывать чёрный лак. Дурацкая привычка.

– Странно возвращаться в Стольм после всего. – Но брат молчал, поэтому не отрываясь от важного занятия, тихо произнесла: – Я ничего не помню с того дня, как… а потом нескончаемый страх… А вдруг кошмар повторится? Я не выберусь, не смогу, не захочу.

– Я рядом! – твёрдо заявил брат, протянул руку и на мгновение сжал мою холодную ладонь. – У нас есть дом, и мы будем жить в нем, а не ютиться по съёмным комнатушкам в Дуайте, вонючей столице штата! Ты пойдёшь в приличную школу, наконец заведёшь друзей.

Ари замолчал, а я отвернулась. Настоящую причину спешного побега никто из нас не осмелится озвучить.

Да, после того самого ужасного случая в жизни, брат, наконец, забрал меня к себе. Теперь между нами не могли встать ни социальные службы, ни дурацкие приёмные семьи.

Улыбнулась, привычно почувствовав, как поднимается горячая волна нежности к Ари; он единственный родной человек в этой вселенной, кто по-настоящему заботится обо мне. Пристроилась ближе и положила голову на сильную руку, от него пахло кожаной курткой и кремом для бритья.

Всмотрелась в единственного защитника. Темные волнистые волосы, нос с горбинкой, когда-то сломанный в уличной драке. Точно знала, на левой брови шрам, из-за чего выражение лица слегка высокомерное. Таких отметин у него по всему телу множество. Когда я смотрела на испещрённый ранами торс Ари, то проводила аналогию со своим сердцем – на нем было столько же «рисунков», хотя телу внешне повезло значительно больше. Моя кожа – идеальный белый алебастр, можно даже разглядеть сеточку голубых вен.

Брат значительно сильнее, чем я, когда жизнь била его, он всегда отвечал взаимностью. Иногда мне казалось, что ему нравится боль как некий способ наказать себя. Да, Ари так и не простил себя за то, что не уберёг меня. А как? После гибели родителей ему самому было на год меньше, чем сейчас мне.

Папу с мамой растерзало какое-то животное прямо на дороге из города, куда мы сейчас направлялись спустя столько лет. Куда они ехали, почему остановились и вышли из машины, мы так и не узнали. Дело похоронили в архиве как несчастный случай.

После похорон государственные работники, недолго сокрушались над бедными сиротами и быстренько отправили нас для начала в приют. Ари вышел из него самостоятельным взрослым парнем, меня направили в приёмную семью. Грязная конура с кучей таких же одиноких детей, как я. Вечно находящаяся под кайфом мачеха и с огромным пивным животом папочка. Так он просил его называть, скалясь сгнившими зубами.

Это большой удар – потерять родного человека из-за уродов, охотящихся за дотациями, ведь, чтобы получить опеку, брат работал как проклятый. Половина документов была оформлена, и Ари приехал навестить в интернате сестру, а меня тайно переправили в другой город. Не знаю, что он сделал. Но через месяц моё мучение закончилось, на пороге клоаки, куда меня забросили, появился злой Ари. Боже, как же вовремя он приехал…

Из воспоминаний вытянула дурацкая песенка из мультика, которую начал насвистывать брат. Ненавижу, когда он это делает, у него серьёзные проблемы со слухом. Со всей силы заехала ему по плечу. Ари засмеялся, дёрнулся в сторону, но спустя мгновение воскликнул:

– Посмотри, Стеф!

– Ого! – Это все, что я произнесла, рассматривая въезд в город.

О да, брат знал, эта жуть мне обязательно понравится!

За табличкой «Стольм» с указанием населения около ста тысяч показался стальной мост. Железные прутья пролётов пугали развешенными на них куклами: со всклокоченными волосами, оторванными руками, отсутствующими глазами, а иногда и вовсе без головы.

– Они выглядят так… странно! – Я моментально выхватила телефон, чтобы запечатлеть этот сюрреализм. – Ари, помедленнее! Изображения получаются размытыми.

– Может, остановимся и заберём одну себе? – пошутил он.

– Не будь я такой трусливой, обязательно! – В отличие от брата, я обожала все жуткое, мистическое, но на расстоянии.

Фильмы ужасов, страшные истории – мои фавориты. Любовь ко всему необычному вылилась в увлечение, без которого я не могла жить, – арты.

Сколько себя помню, я всегда рисовала. Картины, наполненные атмосферой страха и ужаса, помогали выжить. Нарисованные миры значительно хуже нынешней реальности. Стоило вынырнуть из атмосферы монстров, злодеев, героев и погрузиться в серую рутину, как окружение казалось не таким отвратительным.

Проезжая мост, мы замолчали. Я перестала фотографировать и всматривалась в кукол, пытаясь понять, что это всё обозначает. Какой сумасшедший развесил их тут, что за больной замысел был у человека. Странности на этом не закончились. От реки, что бурным потоком неслась с гор, перетирая мелкие камни друг о друга, отчего доносился мягкий рокот, поднялся туман. Клубы дыма ожили, стоило нам заехать на мост. Пелена последовала за нами. Разве такое возможно? Не только я заметила противоестественность. Ари, обратив внимание на необычное передвижение марева, закрыл окно и включил противотуманные фары. Ничего не было видно на расстоянии полутора метров.

Бах!

Ари затормозил.

На капоте лежало пластиковое недоразумение с одним глазом. Кукла нелепо раскинула руки и ноги…

– Мама! – огласило окрестность механическим голосом, отчего мы с братом подпрыгнули.

У меня мгновенно пересохло во рту, а сердце забилось в области горла, перекрывая движение кислорода… Какое-то время ничего не происходило. Только вязкая тишина окружала нашу машину.

Сначала у Ари вырвался нервный смешок (он-то и привёл меня в чувство), а потом, когда оцепенение начало спадать, мы переглянулись с братом и заржали в голос. Я смахнула подступившие слёзы.

– Это было по-настоящему страшно!

– Тебе сменить памперс? – подколол брат.

– Да иди ты! – Но в глазах Ари мелькнуло беспокойство.

– И как мы снимем это безобразие? – кивнула я на капот: ни за какие коврижки не выйду наружу.