Подняв взгляд, я пожимаю плечом в знак извинения.

— Я просто хотела подышать свежим воздухом.

— В этом платье? — вопит она. — Ты провела все утро, укладывая волосы и делая макияж. А теперь, посмотри на себя. — Она с отчаянием всплескивает руками. — Ох, даже не представляю, что теперь делать с тобой. А твое платье, — она выглядит так, будто вот-вот расплачется, — что стало с тем прекрасным шелком?

Я опускаю взгляд на ткань цвета шампанского, которую мама выбрала для званого ужина. Это главная вечеринка года загородного клуба. Мама выбрала это платье, потому что оно соответствует ее золотистому платью и папиному галстуку, что должно помочь нашей семье выглядеть идеально в одной цветовой гамме.

За исключением того факта, что сейчас мое платье испачкано «грязью».

— Грязь! — У нее практически идет пена изо рта.

Я не собиралась пачкать свое платье.

После того, как все утро провела за выщипыванием бровей и вытягиванием волос, мне нужно было выбраться из Мэнора, нашего дома на южной стороне Лонг-Айленда в Нью-Йорке. Сидение в парикмахерском кресле и давление корсета — для меня это было слишком.

Я не могла дышать.

Поэтому я вышла на веранду, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Бушующий океан прямо за территорией нашего особняка выглядел слишком заманчивым. В небе все еще светило солнце, согревая прохладу ранней весны. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула запах Атлантического океана. Когда я открыла глаза, какой-то предмет в небе привлек мое внимание. На голубом фоне завис едва различимый белый круг.

Я никогда прежде не видела луну в светлое время суток. Я отступила назад и продолжила наблюдение за этой частью неба, которая так ярко и благородно мерцала по вечерам, даже находясь в тени дня, незамеченная, в ожидании, когда настанет ее время сиять.

Мне захотелось быть ближе к ней, и я начала спускаться с лестницы, устремляясь к пляжу. Чем ближе я подходила, тем сильнее становился ветер. Я не хотела, чтобы мое платье оказалось все в песке, поэтому я обошла пляж стороной и направилась по дорожке, которая привела меня на огромную лужайку сбоку от нашего дома. Мои ноги утопали в груде мокрой травы, которая осталась после ливневых дождей, что были у нас недавно. Я приподняла спереди низ своего платья, не додумавшись приподнять его и сзади, в итоге, должно быть, я протащила весь этот шелк по грязной земле.

Не знаю, почему я так зациклилась на этой луне. Как бы там ни было, я не могла заставить себя перестать смотреть на нее.

— Что за переполох? — Тетя Инна входит в фойе из гостиной. На ней надет розовый пиджак и шляпка.

Мама резким жестом указывает на меня.

— Посмотри на ее платье!

Тетя Инна поворачивается ко мне. Ее глаза округляются, когда она замечает, в каком виде мой наряд, затем быстро подавляет смешок, прежде чем изобразить хмурый взгляд.

— О, детка, что ты натворила?

— Она испортила мой вечер, вот что она натворила. У меня один ребенок, и она не может следовать простейшим указаниям. — Мама стискивает перила для поддержки. — Честное слово, Джулс, такое ощущение, что ты специально мучаешь меня. Почему ты не можешь быть, как другие девушки?

Тетя Инна быстро кладет руку на мое плечо.

— Сейчас нет нужды в драме. Я уверена, что у Джулс найдется что-нибудь симпатичное в ее огромной гардеробной. Мы поднимемся наверх и посмотрим, что сможем найти. — Она подталкивает меня к лестнице, мы проходим мимо мамы и направляемся в мою комнату в восточном крыле.

Когда дверь позади нас закрывается, тетя Инна качает головой, глядя на меня.

— Для твоего же блага, с тобой слишком много проблем.

— Это произошло случайно, клянусь. Я просто прогуливалась и немного отвлеклась. — Я вытаскиваю веточку из своих волос. Хоть убей, я понятия не имею, откуда она там взялась.

Тетя подходит ко мне и хватает меня за подбородок, привлекая к себе мое внимание.

— Ты вечно витаешь в облаках. Ты мечтательница. Это одно из твоих положительных качеств. Но также твой величайший недостаток.

Тетя Инна заходит в гардеробную, которая намного больше, чем спальни большинства людей, и начинает копаться в моей одежде. У меня десятки платьев, которые я надевала лишь однажды.

Как единственный ребенок Франклина и Вивьен Бредфорд, я посещаю все благотворительные мероприятия и выполняю все социальные функции, связанные с ними. Заниматься такими делами, как говорит моя мама, это «лучшее обучение, чем все, что я могу найти в книгах».

— Мне обязательно идти туда сегодня? Я уже и так все разрушила. — Я понимаю, что шансов мало, но стоит попытаться.

Она выходит из гардеробной с тремя платьями в руках.

— Как ты смотришь на это красное?

Я качаю головой.

— Девушки моего возраста не горят желанием разговаривать со мной, а когда делают это, то разговоры всегда ведутся об одежде или о машинах, которые их папочки собираются подарить им на шестнадцатилетие. А парни только и делают, что говорят о себе. Я никогда не знаю, что сказать взрослым. Друзья мамы всегда ведут себя так, будто мои цели — это ошибки, а отец всегда сбегает выкурить сигару.

Она поднимает сатиновое платье цвета зеленого лайма на бретельках.

Я снова качаю головой и продолжаю:

— А в последний раз, когда мы посещали мероприятие, я разлила свой напиток на платье одной леди. Было так неловко.

— Это была жена мэра, и, ты права, было ужасно неловко. И все же, ты Бредфорд, а мы восстали против короля. Что насчет этого? — она показывает темно-синее платье с атласным бантом на шее и жаккардовым низом. Это одно из наиболее удобных платьев, которые я носила.

Я протягиваю к нему руку. Переодеваюсь, потом опускаю руки по бокам и спрашиваю тетю Инну, выгляжу ли я презентабельно. Она указывает мне рукой, чтобы я присела у туалетного столика. Я делаю, как мне было сказано, и вздыхаю.

Она пытается исправить беспорядок, который устроил ветер с океана, когда замечает в отражении зеркала мое выражение лица.

— Джулс, почему ты всегда выглядишь такой печальной? Тебе не нравятся вечеринки?

— Они мне нравятся. Просто… — Мне трудно объяснить, что я чувствую, не выставляя при этом себя эгоистичным ребенком. — На таких мероприятиях все слишком суровые. Их разговоры черствые, а улыбки искусственные. Я хочу приключений.

Тетя Инна перестает расчесывать мои волосы и кладет руку на мое плечо. Глядя на меня в зеркало, она говорит:

— У тебя вся жизнь впереди для приключений. Перестань пытаться разрушить ее. А на данном этапе, наслаждайся вечеринками. Потому что, в один день, у тебя может больше не быть возможности участвовать в них. И что ты тогда будешь делать со всеми этими прекрасными нарядами?

Я закатываю глаза.

— Сожгу их, — поерзав на своем месте, говорю я, — они все такие колючие. Возможно, я стану модным дизайнером и буду создавать самые удобные платья в мире.

Она суетится над моими волосами, волшебно распутывая пучки.

— Я буду твоим первым инвестором. Ну вот, — она делает шаг назад, — ты выглядишь, как принцесса.

Глядя на свое отражение, я мельком осматриваю себя. Длинные светлые волосы и орехового цвета глаза. Я немного низковата, а грудь еще не выросла. Хороший скачок роста в обоих направлениях пошел бы мне на пользу. В целом же, я выгляжу хорошо, но я не принцесса.

— Давай выбираться отсюда, пока у твоей матери не случился сердечный приступ. — Тетя выходит из комнаты, и я следую за ней. Когда мы доходим до лестницы, я слышу голос отца. Взглянув вниз, я вижу роскошные темные волосы отца и его костюм двойку. Он разговаривает с Рэнделом, нашим домоуправляющим.

— Он слишком молод. Мне нужен кто-то, кто знает классические автомобили, — говорит отец Рэнделу.

— Поверьте мне, сэр, парень разбирается в машинах. Помните тот «Форд Мустанг» 1967 года выпуска, который Уиллис Хэндрикс не захотел продавать вам? Он ремонтировал его.

Лицо отца озаряется.

— Он ремонтировал его? Приведи его.