— В принципе, не проблема, я могу позвонить прямо сейчас. Ещё что-нибудь нужно им сообщить?

— Да, передайте им, пожалуйста, что через месяц после того как они определятся с разрядностью, мы пригласим их ознакомиться с образцом оперативной памяти, сделанной по их требованиям, разумеется, размер памяти будет небольшим, так как это просто тестовое изделие. Мне, Анатолий Иванович, не понравилось, что некоторые из разработчиков посчитали эту разработку синекурой, пусть поймут, что это хотя и перспективный, но в той или иной степени реальный проект.

После пары звонков академик сообщил, что исполнители готовы выдать это решение в течение недели или даже раньше, но просят оформить акт сдачи-приёмки с соответствующей оплатой.

— И ещё, Виктор, начало поступать оборудование для производства интегральных схем, как мы договаривались, в том числе и БУшное и даже неисправное для ремонта, которое мы сможем оставить себе или вернуть. Когда вы сможете начать с ним работать?

— Да хоть сейчас, и каждый день после занятий.

— Давайте начнём с завтрашнего дня, — на этом академик завершил эту короткую встречу.

Всю следующую неделю всё свободное от занятий время Витя изучал как документацию на поступающее оборудование, так и само оборудование с помощью рецепта структура вещества, а также занимался модернизацией этого оборудования. Например, для турбомолекулярного насоса, за счёт практически абсолютной балансировки вала с лопатками, укрепления металла и идеальных подшипников, удалось добиться максимальной скорости вращения порядка 100000 об/мин, что приближало линейную скорость лопаток к скорости молекул лёгких газов, правда, для этого пришлось доработать и двигатель.

Через неделю, как и обещали разработчики, они предоставили отчёт о выполненной работе по первому этапу договора и получили первый акт сдачи-приёмки. Из всего, что было написано в отчёте, интерес представляло только число, 160 двоичных разрядов. С этого момента Витя делил своё время между работой с оборудованием и формированием объёмной микросхемы памяти, содержащей 160 слоёв транзисторов и других необходимых элементов, то есть один вертикальный столбец триггеров образовывал одно машинное слово. В процессе работы над этой микросхемой техноконструктор столкнулся с целым рядом проблем, связанных со взаимным влиянием элементов и перегревом кристалла. Пришлось даже встроить систему охлаждения, пронизывающую всю микросхему.

Так увлёкся решением этой задачи, что чуть не забыл о своём обещании предоставить через месяц разработчикам архитектуры сверхЭВМ образец памяти. Пришлось срочно сварганить плоскую микросхему на 9600 бит, что составило 60 машинных слов. Изготовил по старому рецепту пульт управления с клавишным регистром из 20 клавиш, каждая из которых заносила в буфер 8 бит, задаваемых ещё одной группой из восьми клавиш, печатную плату, с помощью которой всё это объединялось вместе. Вся эта нелепая конструкция позволяла занести корявым способом 160-битовое слово в память и извлечь из памяти. В качестве индикаторов изготовил микроскопические лампы накаливания, которые несмотря на очень маленькие размеры давали достаточно света, при наличии соответствующего источника питания. Проверив работоспособность кустарной конструкции, сообщил завкафедрой о готовности принять представителей исполнителя. Подписав соответствующие бумаги в первом отделе Витиного института двое разработчиков прибыли в лабораторию, где их встретили академик со студентом.

Ну, что сказать, они были потрясены. В этот момент Витя пожалел, что сделал микросхему на 60 машинных слов, а не на 6, но зато он теперь надеялся, что синекурой они эту работу считать больше не будут.

Через долгих три месяца микросхема на 8 терабит, организованных по 160 бит в слове, была наконец готова. Этот упорный труд, увенчавшийся успехом, был оценён сообщением Спутника:

Характеристика Интеллект увеличена на 1, всего 31

Уровень увеличен на 1, всего 23

Первым делом Витя проверил свою производительность на тестовом куске кварца весом 200 грамм, на его формирование понадобилось 3 минуты 13 секунд. Гипотеза о приросте производительности артефактора на 25 % за каждый общий уровень подтвердилась, теперь за минуту он формирует 62 грамма вещества вместо 50. Следовательно, прирост навыка артефактора на 1 даст прирост производительности на 100 %, и это уже не гипотеза, а математический факт.

За это время разработчики БЭСМ-6 посетили их в лаборатории ещё дважды, один раз, чтобы убедиться, что микросхема ОЗУ существует и попросить её себе, им было отказано по причине секретности, второй раз подписать второй акт сдачи-приёмки, Витя не вникал в суть дела, потому что ждал законченный проект. Получив микросхему памяти чудовищного объёма, он впервые задумался, а чем, собственно, эти терабиты заполнять. Откуда взять программы такого гигантского размера? Производительность работы программиста ограничена, даже с учётом транслятора он вряд ли создаст больше десятка мегабит программного кода в день, а скорее всего, и того меньше. Получается, чтобы заполнить такую память эффективным программным кодом потребуется, примерно, миллион человеко-дней, а ведь вся эта память помещается на одной единственной микросхеме. Напрашивается вывод, вся принятая система программирования полностью перестаёт соответствовать создаваемым аппаратным средствам. Нужен принципиально иной транслятор.

Как в идеале должна выглядеть работа человека, например, конструктора с ЭВМ? Человек-конструктор говорит, к примеру, нужен одноцилиндровый двигатель для мотоцикла, мощностью 60 лошадиных сил, с крутящим моментом на валу таким-то, оборотов столько-то, габариты такие-то, точки крепления там-то, а ЭВМ выдаёт ему рабочие чертежи, ну, может быть, сначала аксонометрию на экране. Они вдвоём покрутят варианты, выберут лучший, и можно отправлять чертежи на изготовление, а возможно, ЭВМ сразу выдаст программы для станков автоматов. Вот это было бы другое дело, и не нужно сотни тысяч людей учить программированию.

Какие сложности есть на этом пути? Проблема первая, возможно, самая главная, ЭВМ должна понимать языки людей, в том числе язык формул и графиков. Отсюда проблема вторая, чтобы понимать язык формул она должна уметь учиться. Витя почувствовал, что эти проблемы начали его увлекать, он уже знал один из своих главных недостатков — увлечённость, точнее увлекаемость, увлёкшись какой-нибудь идеей, он мог отложить остальные задачи в долгий ящик, но не мог ничего с собой поделать.

Задача первая, научить ЭВМ понимать человеческий язык, то, что годам к трём умеет делать любой ребёнок. В то же время, научить животных нормальному человеческому языку не удаётся, даже если они вырастают в человеческой семье и с ними общаются как с детьми. В чём может быть причина? Скорее всего, в том, что в мозгу животных отсутствует какая-то важная структура, которая есть у любого ребёнка, или почти у любого. У человека она либо заложена в генном коде, либо ребёнок получает её в процессе внутриутробного развития от матери. Этот момент прояснить можно экспериментально. Если центр распознавания языка ребёнок получает от матери, то обезьяний детёныш, выращенный в утробе человеческой женщины, должен заговорить.

Витя представил подобный эксперимент, бр-р, его передёрнуло, это вивисекция какая-то получается, «Остров доктора Моро» Уэллса. Другой эксперимент, вырастить ребёнка в пробирке, или, скорее, автоклаве, и если его не удастся научить говорить, значит, центр распознавания языка передаётся от матери. Тоже, конечно, кошмар, хотя бывают ведь бесплодные женщины, и может быть, какая-нибудь из них, согласится? Правда, это всё очень долго, после рождения и то нужно ждать года два, а то и три, заговорит или нет. А вдруг не заговорит, тогда его мать получит животное вместо человека. Ну его к чёрту, такие эксперименты.

Сделаем допущение, что искомая структура передаётся через генетический код, содержащийся в половых клетках, интересен также и объём информации, в нём находящийся, он не должен быть слишком велик. Половые клетки у Вити есть, так что: