— Алден хорошо понимают значение слова «приказ», — возразила Харш-а-Хин, ничем не выдав своих эмоций. Янос сделал вид, что пропустил мимо ушей намек на бестолковость сородичей. — Регламент проведения подобных совместных операций можно заранее обговорить. Я не думаю, что возникнут серьезные проблемы.

Значит, она хочет, чтобы обе стороны снова начали учиться взаимопониманию? И все-таки, какие-то далеко идущие планы у нее есть. Но она, похоже, вполне готова ждать столетиями, пока ее усилия увенчаются успехом.

Что ж, за это время балансир вполне можно попробовать вырастить заново. Не из птиц, так из людей, даэйров или, чем демоны не шутят, обращенных кхаэлей…

— Хорошо, допустим, — снова кивнул Кот. — Что взамен?

— Доверие. Я обязуюсь неукоснительно следовать условиям, которые будут обговорены, если вы того пожелаете.

Она ждала решения от Кхайнэ, понимая, что согласиться может только он, а пернатый, все обозленный за недавно отгремевшую по меркам Старших рас войну, жерновами прокатившуюся по его семьи и дому, просто последует за другом.

Матриарх — ценный союзник. Отвергать столь откровенно предложенную дружбу, пусть и в такой странной форме — глупо. Личные старые страхи не играют никакой роли, когда речь заходит о глобальных вещах, о поисках утраченных знаний, о сохранении цивилизации от окончательного распада, о требованиях постоянно стенающих духов, жаждущих найти безымянного «кого-то», оставшегося в их нестойкой памяти смутным образом из времен изобилия и расцвета.

— Я согласен обговорить условия, — сказал Кот.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь» — мысленным эхом отозвался Янос.

В реальность вернула птаха, внезапно севшая на плечо. Серая невзрачная лесная пичуга, видать, решила, что раз возле дома появился разумный, ей может перепасть крошек или еще чего-нибудь. Пощекотав мелюзгу под клювом, Кот встал и все тем же неторопливым шагом двинулся прочь от дома, на тропу, ведущую к Колоннам Хэйвы.

Они стояли аккурат на границе леса и южных предгорий кряжа Нар-Эйри, где дальше на север пряталась Ареи-Калэн. Восемь столбов ярчайшего света вздымались над кронами деревьев и пропадали, растворялись в недосягаемой вышине, разливая в окрестностях низкий басовитый звон. Во всяком случае, Кхайнэ слышал их голос именно так.

Раздвинув пушистые ветви, Хранитель вышел на просторную луговину, поросшую буйно цветущим разнотравьем. Пестрый ковер покачивался под легким ветерком, словно волновалось растительное море. Сияние Колонн впереди перекрывало даже солнечный свет. И, как всегда, их запредельная тяжелая мощь в первый момент рухнула на плечи, придавив раскаленной тяжестью. Не пытаясь бороться с этим, Кхайнэ встряхнулся, расслабился и позволил энергии течь сквозь себя — дышать сразу стало легче. Он привычно преодолел несколько ступеней, поднимаясь на круглую платформу из того же странного незнакомого камня, что и стены Белой Крепости. Диск двадцати шести с половиной маутов[1] в поперечнике был покрыт закольцованным узором давно нечитаемых странных письмен и чертежей, словно бы вытравленных золотом в камне. Сами по себе эти символы были знакомы многим магам, они часто встречались среди древних руин и еще сохранившихся подземных залов, но расшифровать их не получалось — едва переводчику начинало казаться, что он что-то понимает, как смысл тут же ускользал, внимание странным образом рассеивалось, а знаки снова превращались в набор нечитаемых закорючек.

Кхайнэ помедлил на краю диска, привыкая к мощному, часто непосильному для обычных разумных фону. По венам будто начинало течь расплавленное золото плазмы, ослепляя изнутри и наполняя тело жаром. Все чувства невероятно обострились, краски мира, запахи и звуки стали ярче, разум и тело переполняло ощущение собственной бесконечной силы. Но кхаэль не поддался притягательному желанию выплеснуть ее на планету разрушительным ураганом, который вполне способен был смести все живое начисто, оставив от Хэйвы обугленный каменный шарик. Сдерживаясь, он дал накопившейся силе спокойно вытечь, слиться с общим потоком. Положив ладонь на Колонну рядом, он ощутил под пальцами ее теплую стеклянисто-гладкую поверхность — уплотнившийся до материальности Свет, внутри которого струился вверх напряженный поток. Еще пара десятков шагов, и накроет эйфория слияния с планетой… Сладкая отрава, наркотик, к которому привыкаешь с одного раза, желая потом еще и еще. Кхайнэ прикладывал все усилия, чтобы не дать себе раствориться в собственном мире.

Он прошел вдоль одной из восьми золотых линий, тянущихся от каждой Колонны к центру круга и образующих спицы гигантского колеса. Опустился в позу медитации в центре чертежа, закрыл глаза. Свет уже не звенел, он гудел низко и гулко, отдаваясь вибрацией по всему телу. Где-то высоко над головой Колонны сходились в иллюзорную точку, создавая все то же Колесо о восьми спицах, древнейший знак Домена.

Все мысли и чувства привычно и легко устремились вверх, в эту точку, которой не было, и которая все же существовала где-то за пределом реальности…

Вокруг царил мрак. И тишина. В этом месте не было звуков, лишь оставшееся в памяти представление о том, что они должны быть. И представление о том, как должно выглядеть это место.

Сначала из мрака проступила Ось — необъятная тугая спираль, скрученная из золотисто-белого Света и сияюще-фиолетовой Тьмы, уходящая куда-то вверх и вниз, в темное, скрытое пространство. Она дышала, шевелилась, поворачивалась вместе с каменной платформой гигантской ступицы Колеса. Неведомый Создатель придал ей вид двух наложенных друг на друга восьмиконечных звезд, одна из которых служила опорой спицам. Обод терялся в необозримой дали

Колесо медленно, почти неощутимо вращалось. А вместе с ним — миллиарды звезд и планет, миллиарды миров, видимых отсюда, как разноцветные сверкающие точки. Свет Оси и Спиц разгонял мрак. В сознании звучал воображаемый скрежет каменной плиты.

Осознав себя и окружающее пространство полностью, Кхайнэ сосредоточился на поддержании собственной формы. Здесь это всегда важно. Сохранишь контроль над собой — обретешь контроль над пространством.

Ни Янос, ни кто-либо еще не знал о существовании этого странного нереального места, способного изменяться по воле того, кто в нем находится. Возможно, знал Даэрасаш, но Кот предпочел пока не говорить об этом месте даже ему и попытаться разобраться самостоятельно. Пока ясно было одно — отсюда можно дотянуться до любого мира Домена и, скорее всего, как-то воздействовать на него через иллюзорное отображение, не сходя с места. Но Кхайнэ не рисковал ставить подобные эксперименты, не зная толком, как это работает и какие последствия вызовет в самих мирах подобное вмешательство. Пока он просто наблюдал. Особенно тщательно — за двумя планетами, выбивавшимися из общей массы. За Хэйвой и Динтаром.

Иллюзорные копии этих миров висели совершенно отдельно, возле самой Оси, прикрепленные к ней энергетическими жгутами, каждый к своей составляющей. Но если золотистый шарик Хэйвы выглядел здоровым и ярким, то мрачный черный Динтар вызывал серьезные опасения. От него исходили холод и злоба, а силовой жгут сильно истончился. К тому же, мир наотрез отказывался пускать на свою территорию и говорить — тоже. Кхайнэ пока так и не придумал, как к нему подступиться.

Зато мониторить отсюда систему внешней обороны Домена можно было прекрасно. Кот пробовал разобраться в ее структуре, пробовал чинить, но это оказалось неожиданно затратно — он вываливался в реальность через пять минут работы с больной до слепоты головой и дрожащими руками. Требовалась раскачка энергорезерва непонятно до каких пределов. Так что приходилось пока, как и раньше, заниматься ремонтом локальных дыр прямо на местах, попутно зачищая нечисть, а здесь ограничиваться наблюдением.

И сейчас Кхайнэ интересовали отнюдь не щиты, а расслоения поля вероятностей и, соответственно, реальности.

Он легко вызвал мерцающую многомерную сеть, наложившуюся на проекции миров. То, что там, «внизу» видел только мозг, здесь «наверху» прекрасно различалось глазами. Впрочем, глазами ли? Неважно. Кот внимательно всмотрелся в сеть.