«На самом деле — чтобы население не очень-то рыпалось», — мрачно закончил Кот.

Пока длился этот очень быстрый, со скоростью сжатых образов диалог, полупрозрачный силовой купол над кабиной изчез, и на крыло машины выбралась Матриарх.

Безмятежная маска на лице Яноса не дрогнула, но Кхайнэ отчетливо почувствовал его неприязнь.

Сделав знак пилоту оставаться на месте, Харш-а-Хин легко спустилась на землю. Это оказалось высокая и сухощавая, лишенная пышных форм, нечеловечески красивая в самом прямом значении этих слов женщина. Узкое лицо с резко очерченными скулами и тонкими губами, зеленовато-сера кожа, яркие изумрудные глаза с узкими вертикальными зрачками. Ото лба поднимались две ветвистые костяные пластины, закрывавшие голову своеобразным щитом почти до затылка и образовывавшие роскошный, украшенный сейчас тонкими цепочками и подвесками гребень, кое-где просверленный под инкрустированные самоцветами золотые и платиновые кольца. От Яноса пришло короткое пояснение: в некоторых случаях пол алден можно определить только по числу пластин гребня — две у женщин, три у мужчин. Одиночные перепонки коротких и маленьких, явно негодных к полету крыльев тоже звенели многочисленными украшениями. Грациозно переступая лапами и взмахивая длинным гибким хвостом в такт шагам, одетая в странный светлый наряд с широким полукруглым воротником женщина приблизилась к будущим собеседникам. Ровно с таким же безмятежным видом она изобразила сложный церемониальный поклон, обращенный к обоим в равной степени.

Началась игра церемониала, официальных слов и жестов, за которыми чаще всего скрывался далеко не один смысл. И вестись она будет для свидетелей, которых потом прижмут с расспросами старики из Совета, давно уже существующего лишь формально, но при этом продолжавшего портить жизнь Вождю.

Янос поклонился в ответ, шурша перьями. Кхайнэ последовал его примеру, не желая подводить, хотя не видел смысла в подобных жестах со своей стороны. Не опуская взгляда, он всматривался в лицо женщины, пожелавшей увидеться с ним и просившей на это дозволения. Он узнал это лицо из снов, и по спине потянуло холодком, но сейчас страх был неуместен и глуп.

— Я рада встрече с вами, господа, — прошелестел ее низкий, грудной и слегка шипящий голос. — Рада, что прежние разногласия и конфликты не стали помехой для этого разговора.

Ее лицо не выражало ничего, улыбка не тронула даже кончики губ. Если и присутствовала в эмоциях какая-то радость, а точнее, удовлетворение, то оно было хорошо скрыто.

— Чем мы обязаны столь внезапному визиту? — спокойным и даже доброжелательным тоном спросил Янос. Но напряжение от него все равно исходило, отголосок застарелой ненависти колол Кхайнэ нервы. Видел ли Янос врага в самой Харш, или она для него олицетворяла всех алден сразу? Железная выдержка позволяла ему не топорщить перья, но глаза больше походили на красно-оранжевые драгоценные камешки — такие же холодные и твердые.

Кхайнэ прекрасно понимал, что он сейчас сдерживает друга от опрометчивых поступков и слов одним своим присутствием, и от этого становилось не по себе. Нет, он верил, что Янос не испортит отношения с Акреем — не дурак же все-таки и не порывистый мальчишка. Но кто знает, насколько велико терпение Матриарха? Ее оказалось невозможно читать по движениям и мимике, а ментальный фон был предусмотрительно закрыт.

— Это личный визит, — отозвалась на это Харш-а-Хин. — Я не представляю интересов Акрея и не буду говорить от имени своего народа.

Заявление прозвучало неожиданно и настораживающе. Существовал один маленький нюанс, который следовало помнить при общении с алден — они не делают ничего, что не было бы им выгодно. В своих поступках они никогда не руководствуются эмоциями, всегда — логикой. И при этом они никогда не лгут, просто не понимают, зачем это нужно. Зато прекрасно умеют играть фактами и аккуратно недоговаривать.

Что нужно лично Харш-а-Хин от вождя последних пернатых и Хранителя Равновесия, которого она чуть не убила?

— Я рада видеть вас обоих в добром здравии и хотела бы принести свои извинения Кхайнериару эль Шиар-ад’Дину за причиненный его личности непоправимый вред. И хоть действовала я не по своей воле, не зная всей правды, это незнание не освобождает меня от ответственности за содеянное. И я готова принять на себя эту ответственность в любой разумной форме.

Оба, не сдержав удивления, моргнули и в первый момент решили, что ослышались. Матриарх приносит извинения и фактически сама предлагает себя использовать?! Но нет, лишенная чувства юмора Харш не шутила. И, разумеется, не лгала. Вот только, что она понимала под этим предложением?

Янос набрал было воздуха в грудь, но Кхайнэ перехватил инициативу.

— Я принимаю ваши извинения, Мать, — сказал он — И ваше предложение. Но, что если я захочу потребовать равноценную виру? Или отомстить, убив вас?

— Я надеюсь на твое благоразумие, — алден чуть склонила голову. Показалось, или в ее интонациях все-таки проскальзывала тень чувства вины? Длинный хвост покачивался туда-сюда медленно и мерно, выписывая четкую волну, но… неужели дрогнул? — Живой я могу быть гораздо полезнее, а в слепой мести исполнителю нет никакого смысла.

Оба пока не понимали, чем руководствуется Матриарх. Если бы она просила каких-то привилегий и поблажек для всего народа, это было бы логично, но она не собиралась этого делать. В муки совести тоже не очень-то верилось. Совесть? У химеролога, к которой на стол и в колбы разумные попадают сотнями? Не смешно.

Так какой выгоды она ищет для себя?

— Я хочу заслужить твое доверие, — проговорила Харш, и впервые голос ее прозвучал чуть иначе, не настолько холодно и отстраненно.

Янос отчетливо фыркнул. Все это время он стоял в привычной своей позе: заложив руки за спину и сцепив пальцы в замок. Крылья были плотно прижаты к спине, взгляд все так же остр. Необходимость соблюдать видимость протокольной дипломатии лишь подливала масла в огонь раздражения.

— Я вполне понимаю негодование главы Рода Аэрон, — продолжила Матриарх, сцепив перед собой тонкие четырехпалые руки. — Но увы, не я несу ответственность за гибель вашего города и сородичей. Она целиком лежит на плечах тех, кто уже давно ушел на Колесо, с них и спрос, а не с вас и не с меня. Если бы это была я, то приложила бы все силы к тому, чтобы не допустить столь разрушительного конфликта, избежать бессмысленных жертв. Анализ доступной информации по тем событиям показывает, что это было возможно. Но увы, мы имеем, что имеем. Я считаю необходимым пытаться выстроить что-то новое на руинах прошлого. Потому что спросят с нас за то, почему мы не попытались исправить нанесенный вред.

Кхайнэ опустил руку на плечо друга, незаметно вытягивая зарождающийся гнев. Она была права. Не оставалось больше никакого смысла в продолжении вражды. Но и вот так вот сходу доверять алден — тоже не стоит. Они в любом случае будут претендовать на главенство на планете хотя бы в силу того, что все еще превосходят остальные народы и технологиями, и выживаемостью. В подходящих условиях размножаются они быстро. Стоит им вернуться обратно, приспосабливаются тоже, и экспансия вида станет по планетарным меркам мгновенной. А балансира в виде птиц — уже не будет. Оказаться в один прекрасный день под диктатурой жесткого рационального кастового общества как-то не хотелось.

Кхайнэ понимал, что ему самому не грозит ничего — приемная птичья родня, друг и немногочисленные, но все-таки сторонники просто не дадут его тронуть. И все же от мысли о правлении Харш на планете и превращении алден в доминирующий вид, по хребту продрало морозом.

— Допустим, я не откажусь от помощи, — кивнул Кхайнэ. — И как это будет выглядеть?

— Я могу предоставить любые из доступных нам технологий. Любую посильную личную помощь. Даже помощь военными отрядами при необходимости.

— Отрядами, презирающими местное население? — вмешался Янос. — Я лично не уверен, что мои подданные адекватно оценят подобный жест доброй воли, а ваши — не вцепятся им в глотки при случае. Мне бы не хотелось подобных стычек.