— Чш-ш-ш… Смотри!

Открывшаяся в предутреннем сумраке картина завораживала.

На присыпанных снегом белых плитах окруженного арочной колоннадой двора замер Кхайнэ. Он сидел в позе сосредоточения и медитации, низко опустив голову и сжимая рукоять хищного черного фламберга с оскаленным клыкастым черепом в перекрестье гарды. Белоснежные волосы разметались по обтянутым темной тканью свободной одежды плечам и спине, поблескивали видневшиеся между белых прядей короткие черные рога — больше ни у кого из кхаэлей таких не имелось, и сейчас они особенно явственно казались украшением, а не частью тела. Кхайнэ был так неподвижен, что только белый парок дыхания, да тающие на одежде снежинки давали понять, что он не иллюзия и не статуя.

Стояла оглушающая тишина. И в этой тишине меч… пел.

Его низкий, вибрирующий гул тек над камнями, собирался между стен, отсекал от реальности, пробирал древним холодом. Небо постепенно светлело, становясь жемчужно-серым. Тихо опускался снег. Песня меча отдавалась в сердце болью и умиротворением.

Но вот Кхайнэ легко встал на ноги и поднял голову, глаза его оставались закрыты. Тело бесшумно перетекло в боевую стойку, длинное острие клинка уставилось в сердце незримого противника слегка сверху вниз. Колени чуть согнуты, мышцы расслаблены.

Начинался бой с тенью.

Короткий точный шаг, меч опустился в блок, последовал рубящий удар, потом резкий колющий. Движение снова перешло в блок и вспороло невидимого противника наискось. Отбитый удар, опять выпад и широкая размашистая дуга, разрезающая невидимого врага от паха до горла. Еще шаг, два, три, четыре отбитых удара, выпад, дернуть клинок, отшагнув назад, и развернувшись, рассечь еще одну тень пополам… Каждое движение казалось легким и точным, словно тяжелый фламберг ничего не весил, каждый шаг — выверен и лаконичен. И казалось, что если дать полную волю этой сдерживаемой мощи меча и его хозяина, они превратятся в кошмарный смертоносный ураган. Любая инерция клинка переходила в еще один смертельный удар, любая инерция тела только точнее направляла меч. Они составляли единое целое — кхаэль и его оружие, и этот танец был их разговором наедине. Все быстрее становились движения, все отчетливее виделось, что меч почти взлетает в руках Кхайнэ сам, чтобы обрушиться на нового врага. Или это Кхайнэ летит за клинком, обретшим собственную свободу? Вот снова несколько быстрых атак сменились жестким блоком, кхаэль уходит от еще одного удара в сторону и длинным режущим движением добивает врага, снова поворачиваясь и уходя в защиту… Вот он всем весом проламывает чужую оборону, но движение неточно и превращается в спасший от падения перекат. Кхайнэ на доли мгновения замер на одном колене с упертым в плиты мечом, уткнувшись лбом в оскаленный череп… а потом ураган помчался с новой силой, молчаливый, без подбадривающих криков, без ярости — только движение, только беззвучный диалог и бесконечно повторяющиеся связки, иногда подряд одни и те же. Что-то не нравилось воину в их исполнении, и он раз за разом возвращался к ним. Но чем дольше это длилось, тем больше начинало казаться, что это не просто тренировочный бой, доводящий до совершенства навыки, но действительно танец с мечом. Каждое движение и действие имело свой смысл, несло за собой чувства.

И лишь когда тяжело дышащий, взмокший от пота Кхайнэ остановился и, держа оружие на руках, благодарно коснулся губами холодного металла, завороженно застывший Рей начал, наконец, понимать, что поющий клинок — живой.

А холод и звон источает заключенная в нем душа. Темная, древняя, смертоносная, полная знакомой серебряной стыни.

Вот кто оберегает Кхайнэ из рейда в рейд. Вот он — его единственный реальный напарник и друг. Неизвестный, согласившийся стать мечом и смотревший теперь из пустых глазниц. Кем была та личность? Мужчиной или женщиной, человеком или нет? Кто она самому Кхайнэ?

Воин открыл глаза, проморгался и повернул голову, посмотрев точно под арку. Неужели слышал молчаливых наблюдателей все это время? Кивком головы поманил обоих. Рей нерешительно вышел на свет, все еще пребывая под впечатлением увиденного, и тут же был скептически осмотрен с головы до ног.

— А вот это ты зря. В северных широтах ваше самое уязвимое место — крылья. Застудишь и пиши пропало.

— Я ему сказал, — поклонился Кайр хозяину. — он несся к тебе, сломя голову.

— Я вижу, — хмыкнул кхаэль. — Но впредь, пожалуйста, не надо таких пустых геройств. Или прячь крылья совсем, или одевайся соответственно. Ты меня понял?

— Да, — Рей виновато опустил уши. А что тут скажешь, сам дурак.

— Хорошо. Я тебя вот зачем позвал: тебе давно пора начать заниматься собой. Ты сейчас легкая добыча для любого отморозка с большой дороги, не говоря уже о профессиональных бойцах. И не думаю, что тебе хочется таковым оставаться. Тык, конечно, молодец, что попросил у Дима нож, но пока это всего лишь красивая игрушка. С чего начать, я тебе подскажу и помогу. Согласен?

Рейнар снова кивнул, все еще цепляясь взглядом за меч, чья рукоять покоилась у Кота на сгибе локтя. Что-то останавливало даже от попыток просить разрешения дотронуться до зеленовато-черного металла, и юноша лишь проследил, как оружие исчезает где-то в глубинах подпространства. А потом стало не до него. Кайр куда-то тихонько исчез, они с Кхайнэ остались вдвоем под быстро проясняющимся небом. Вот только снег здесь стает хорошо если к полудню, когда солнце начнет подходить к зениту и, наконец, заглянет во двор.

— Пройдись, — велел кхаэль. — Плащ кинь вон туда, на перила. И не пытайся что-то демонстрировать, двигайся, как обычно.

Рейнар послушался, про себя недоумевая, к чему такая просьба? Логичнее прозвучало бы предложение попробовать напасть. Потом была бы бесполезная попытка, болезненный ответ на нее, объяснение, где и в чем Рей ошибся, новая попытка, и так по кругу, пока не дойдет или он не вымотается. Но просто погулять?..

Под внимательным взглядом оказалось не так-то просто расслабиться и не думать. Тело резко стало деревянным, в спину словно смотрело острое сверло. Рей невольно спотыкался и путался в конечностях.

— Еще, — подстегнул требовательный голос. — И расслабься. Вот так.

Со второй попытки неторопливый прогулочный шаг дался легче, подмерзающие крылья отмахивали в такт — влево, вправо… После круга по двору Кхайнэ жестом остановил даэйра.

— Достаточно, я увидел все, что нужно.

— Что?

— От того, как ты двигаешься, зависит то, чему и как я буду тебя учить.

— А разве это важно?

Кхайнэ кивнул.

— Важно. Есть вещи, которым ты никогда не сможешь выучиться просто в силу своего телосложения и заложенной твоим видом пластики. Это ни хорошо, ни плохо, это — факт. Ты в первую очередь летун, а не тяжелый боец, и тем более не годишься, чтобы натаскивать из тебя убийцу-диверсанта.

— Почему? — слова нисколько не задели Рея, интересно было узнать причину такого вывода. Да, воинов от обычных людей отличают походка и манеры, но сам он тут при чем?

— Потому что у тебя маловато веса для первого и недостаточно гибкости и легкости для второго. Нужно искать что-то среднее. Тебе не слишком годится и то, чему в свое время учили меня. Ты порывист, тебе привычно резко и в лоб набрасываться на жертву. Но у тебя есть одно неоспоримое преимущество — крылья! Его можно и нужно использовать!

— В бою? — изумился Рейнар. — Но они же…

— Это сейчас. Но когда они окрепнут, то вполне могут превратиться в оружие. Хотя для этого придется много и упорно работать.

Рей вытянул левое крыло, покосился на тонкую перепонку, на гибкие кости, снова поджал и метнулся за плащом, на ходу вспомнив, что нужно будет вернуть его Кайру потом. Спину от ветра все-таки сводило.

— Летать я тебя не научу, — продолжил Кзаэль, проводив юношу одобрительным взглядом, — но могу посоветовать: шевели крыльями, иначе ты их потеряешь! Понял меня? Постоянно по несколько часов в день в любом облике, а потом придется всю оставшуюся жизнь ежедневно и помногу летать. Иначе они быстро превратятся в бесполезные тряпки, и ты будешь корчиться от боли в мышцах.