— Там была и карта, верно?

— Да. Карта подземелий, известных на тот момент. Понимаешь, что это значит?

— Понимаю. Но нам этого хватит. Я уверен, что ход, который нам нужен, идет не ниже пятого слоя.

— Пятого! Ты хоть понимаешь, какая это глубина?

— Приблизительно, — Адам легкомысленно пожал плечами. — Но я еще и то понимаю, что абсолютно безразлично, на каком уровне ты окажешься. Смерть там везде одинаковая.

— Тут ты прав, — усмехнулась Айви. — А что насчет тебя? Твоя очередь. Твои резоны.

— Мы еще с тобой не разобрались, — поднял палец Адам. — Ты сказала, что у тебя в Катакомбах погибла мать. И что? Зачем тебе повторять ее судьбу? Ты ведь не надеешься найти там ее тело и похоронить? Или вообще найти ее живой? Потому что это я уж точно сочту симптомом… сама понимаешь чего.

— Издеваешься? — Айви обернулась. — Конечно, я не надеюсь найти там… Ничего. Просто… Тут много всякого, Адам, так с ходу и не объяснишь всё сразу… Коротко говоря — мне всё равно, умру я или выживу. Как-то так. И если уж умирать — пусть это будет… поинтереснее, чем… — она замолчала.

— Понимаю, — неожиданно отозвался Адам. — Вообще-то о себе я хотел сказать примерно то же самое. Причин не дорожить жизнью может быть много. Но в конечном итоге всё сводится к одному — плевать, буду я жить или умру. А если умирать — то как-нибудь небанально. Можно считать это безумием. А можно назвать последней попыткой сохранить человеческий разум.

— А ты интересно рассуждаешь, — Айви снова вернулась к столу и уселась на его край. — Вот сейчас у меня такое ощущение, что ты старше меня лет на десять. Тебе сколько лет вообще?

— Двадцать один.

— А выглядишь еще младше.

— Ростом не вышел, — усмехнулся Адам.

— Поведением, скорее, — съехидничала Айви.

— Но всё дело в опыте. В жизненном, черт его дери, опыте. А у меня его побольше, чем положено в моем возрасте. Ты хоть догадываешься, скольких людей я самолично умертвил? — Адам выделил интонацией слово «людей», и у Айви по позвоночнику прошел холодок. Огневик из отряда зачистки…

— Не надо об этом, — она поежилась и нервно хмыкнула, — мне с тобой еще ночевать в одной комнате.

— Не переживай, маньяком я так и не стал, — невесело усмехнулся Адам. — Но и нормальным после такого остаться… Вряд ли удалось бы, сама понимаешь.

— Так в этом причина… того, что тебе стало наплевать на свою жизнь?

— И в этом, — Адам кивнул и снова открыл книгу. — И в том, что я знаю. И с чем вынужден жить.

— Ты расскажешь? Или… еще рано?

— Расскажу, сколько смогу. Я ведь очень старался всё это забыть. Поводов для того, чтобы свихнуться от страха, и так было предостаточно.

— И что ты такого знаешь?

— Мама с детства состоит… состояла в общине Священного Сосуда. И в последние годы занимала достаточно высокий пост при храме. И, соответственно, имела доступ к кое-каким секретам… — Адам говорил словно через силу, толкая из себя слова, как круглые валуны вверх по склону. — Она… говорила во сне. Ей было страшно, и она… Она хотела уйти. Но ее не отпускали.

— Ты хочешь сказать… — Айви даже не стала продолжать фразу. Она мгновенно поняла, о чем он говорит.

— Церковь — это группировка похуже Факельщиков, — горько сказал Адам. — Только они действуют скрытно, и никто даже не подозревает. По сравнению с ними мои бывшие товарищи по оружию — прямо-таки порядочные люди. Священный Сосуд… Да, ты веришь в Незримых?

— Не знаю, — растерялась Айви. — Я как-то не думала об этом…

— Странно, — Адам покачал головой. — И я тебе не верю. Все думают о боге. Все определяют для себя, есть он или нет — не на самом деле, а конкретно для них.

— Мне и без бога было над чем подумать, — отрезала Айви.

— Ну ладно, дело твоё. Не хочешь — не говори. А я вот знаю… Незримые существуют. И то, что они передают нам через Сосуд — вовсе не для нашей пользы, как подумал преподобный Милфорд. Вот и всё.

— А что они передают?.. — Айви отчаянно хотелось прекратить этот разговор, но она не могла, просто не могла. Знание, которое она столько лет пыталась изгнать из головы, выкарабкивалось наружу, разрывая мозг острыми ядовитыми когтями.

— Они над нами эксперименты ставят, — просто сказал Адам. — И когда я об этом узнал, я захотел умереть. Не хочу я быть подопытным… А теперь у нас весь город — чьи-то подопытные. И друг у друга, и у Незримых.

— Ребакт?..

Адам печально кивнул.

— И террум, которым младенцев прививают. Все, все люди — их лабораторные крысы…

Айви встала и как в тумане прошлась по комнате.

— Так вот почему… — ошеломленно сказала она.

— Что — почему?

— Мама наотрез отказалась ставить мне прививку. И ребакт никогда мне не давала… А отец… Погоди-ка! — она вдруг застыла на месте, странно скрючив руки, словно готовилась вцепиться кому-то в глотку. — Он ведь… Он не заставлял ее! Как это понимать?

— А что — отец? — осторожно спросил Адам.

— Неважно, — Айви расслабилась. — Так, одну загадку я в свое время упустила из виду. Ну что ж, теперь выясню. Хорошо, что ты об этом заговорил, спасибо тебе. Ты мне очень помог. Наверно.

— Ну… Я рад, — сказал явно озадаченный Адам. — А кто твой отец? Он жив?

— Жив, ага, — рассеянно сказала Айви и зевнула. — Давай-ка кофе пить и спать. Устала — сил нет. Дурацкая и скучная служба — караулить вход, а устаешь там почему-то зверски.

— Ладно, — Адам поднялся, почтительно поставил книгу на полку, подошел к кухонному углу и налил себе и ей кофе.

Айви стащила со своей кровати матрас и положила у стены рядом с печью. Достав из шкафа два одеяла, она застелила одним металлическую кроватную сетку, второе бросила на матрас.

— Подушки нет, — сказала она, — как-то не рассчитывала я, что у меня будут гости ночевать.

— У тебя здесь и днем-то никто не бывает, — проницательно заметил Адам.

— Ага, а зачем мне тут посторонние? В монастырском дворе от галдежа и толкучки так устаешь, что в выходные хочется вообще ни видеть и ни слышать ни одного человека.

— А на службе друзья есть?

— А тебе-то что? — возмутилась Айви. — Чего пристал, как на допросе? Решил меня выбесить в моем собственном доме? Так я тебя к Паулю отправлю, дальше отмораживать всё, что можно…

— Всё, молчу, — Адам примирительно поднял руки. — Дождевик…

Айви, не удержавшись, тихонько хихикнула.

Ведь у нее мог бы быть такой младший братишка… Бесящий, но забавный. И она любила бы его, несмотря на его капризы и дурацкие выходки. Ради него она полезла бы и в Катакомбы, и к черту на рога. Но таких людей в ее жизни нет. И уже не будет. И, пожалуй, это и к лучшему.

Собираясь на смерть, лучше быть уверенным в том, что этим ты никого не подставляешь…

***

— Один огнемёт, — зачитывал Пауль, глядя в тетрадку, — два автомата с запасом патронов — возьмём столько, сколько позволит вес. Ножи и прочее холодное оружие — на ваше усмотрение. Два пистолета…

— У меня свой есть, — вставила Айви. — И патронов достаточно.

— Что еще? — Пауль исподлобья глянул на нее поверх листка.

— Две ампулы ребакта, — Пауль краем глаза заметил, что Адам при этих словах слегка дернулся, — обезболивающие, обычные антибиотики, антисептики, перевязочные…

— А не перебор? — бывший лучевик с сомнением покосился на Айви.

— Лучше «пере», чем «недо», — отрезала она. — Лекарства весят немного. Пусть лучше будет запас.

— Ну, тебе виднее. Конденсеры?

— Пять штук. Производительность — сто миллилитров в час.

— Ого!..

— Самая новая модель. Ну и сухие пайки — запас примерно на двенадцать дней.

— Отлично. Карта?

Айви молча показала сложенный в несколько раз ламинированный лист.

— Фонарики, батарейки, веревки, альпинистское снаряжение, спальные мешки, водоотталкивающая пленка, — продолжил читать Пауль. — Вроде бы всё. За личное снаряжение каждый отвечает сам. Не маленькие.

— Подготовка — как будто мы там на месяц застрять планируем, — хмыкнул Адам.