Наверняка, тому виной был заезжий француз, о романе с которым судачило пол города.
Сплетни сами по себе неоступно вились вокруг дам за шестьдесят, потому что в этом возрасте большинству, разговоры о собственной жизни представляются обсуждением расписания заключенного на пожизненный срок – изо дня в день одни и те же занятия, а вот жизнь окружающих обмусоливается небольшими группами женщин в слабых попытках воскресить былые переживания и применить «во благо» накопленный жизненный опыт.
- Извините, преподобный Моррет, благодарю Вас за чудесную проповедь. Мудро, истересно и на злобу дня, мне очень понравилось, - Анна встряла с извинением.
Проповедник благодарно склонил голову.
- Знаете, было бы очень интересно послушать проповедь на тему благих намерений…. или о «лжи во благо».
Непринужденные улыбки деда и отца грозили вот-вот исчезнуть с их лиц и превратились - в натянутые, в лице не изменилась только мать.
- К сожалению, лицемерие кроется за ложью в любом ее проявлении, даже во благо, дитя мое, - тяжело вздохнул отец Моррет и пожал Анне руку. – Обязательно поразмышляю над этой темой.
Анна благодарно кивнула. Состроив невинное лицо, она взглянула на отца.
- Я подойду к миссис Бигль, буду ждать вас у выхода.
- Конечно, дорогая.
Едва отвернувшись от родственников, Анна сбросила с лица маску доброжелательности и выпустила на волю истинные чувства – тревогу.
Старушка все еще ее ждала. Церковь уже практически опустела, из открытых дверей лился морозный воздух.
- Миссис Бигль, рада Вас видеть. У Вас все в порядке?
Даже понизив голос до тихого, слова Анны разлетались далеко по залу.
- Вы бледны…
- Плохо спала! – узловатыми пальцами миссис Бигль взялась за согнутую руку девушки и они медленно направились к выходу. – И я рада тебя видеть…
Женщина замолчала, было видно, что ее терзает некий вопрос, который она не решалась воплотить в слова.
- Хватит, стесняться, миссис Бигль, куда подевалась Ваша решительность! – подбодрила ее Анна, когда они оказались на улице. Прищурившись от яркого утреннего солнца, которое разливалось по покрытым снегом лужайкам мириадами искр, девушка повернулась и вопросительно уставилась на старушку.
- Ты права…, - кашлянула миссис Бигль. – Анна! Не хочу давить на жалость и … Нет, не так! Я очень тебе благодарна, за помощь… Если бы не …
У миссис Бигль надломился голос и покраснели глаза.
-… ты….я вполне вероятно жила впроголодь.
От услышанного у Анны похолодело все внутри. Столь неожиданное заявление пробило в ее невозмутимости брешь.
- Миссис Бигль, о чем Вы говорите?
- Я хотела попросить аванс...Все никак не решалась. Моя стряпня это чистой воды блажь и ты так великодушно принимаешь ее...А я вот, что-то расклеилась и хотела передохнуть недельку. Я знаю, сейчас мало у кого есть возможность... Ты рвешься с рестораном.
На душе стало противно, что эта женщина, прожив в два с половиной раза больше Анны, опустилась до столь унизительных для нее объяснений, а попросту клянчила милости.
Проморгавшись и проглотив болезненный комок в горле, Анна взяла миссис Бигль за руки.
- Дорогая моя, Вы вне конкуренции. И я буду оскорблена до глубины души, если Вы сейчас же не прекратите тут мне разводить вселенскую скорбь. Мне еще придется хорошенько заплатить, чтобы я отказалась от Ваших булочек! Я буду Вашим постоянным клиентом! Все! Точка! Больше к этому вопросу не возвращаемся. Договорились? Прямо сейчас отправляйтесь в «Бруно», я предупрежу Кейт и она выдаст Вам аванс. Отдыхайте и поправляйтесь. Надеюсь у Вас со здоровьем ничего серьезного
- Нет. Что серьезного может быть в мои годы...?! Ох, спасибо, Анна!
Анна адресовала миссис Бигль укоризненный взгляд.
- Никаких больше извинений, миссис Бигль, я рада Вам помочь!
Старушка промокнула уголки глаз желтоватым кружевным платком и благодарно улыбнулась.
- Так-то лучше! Ой, ну все! Мне пора! Еду обедать к родителям! Они уже ждут меня в машине.
- Про нового жениха они уже знают?
Анна замерла как вкопанная. Воистину ничего не скрыть от местного клуба сплетников. Буркнув что-то невразумительное в ответ Анна рассеянно улыбнулась на прощание миссис Бигль и отняв, у старухи тяжелый камень, который придавил чувствительную, потрепанную годами душу, переложила его на свою – еще пока молодую и сильную.
По брусчатой дорожке Анна торопливо шагала к стоянке, опустив низко голову. Раньше, когда она с семьей посещала воскресную службу, это мероприятие всегда вызывало в ней уныние. С раннего детства не мать, а дед настаивал, чтобы внуки посещали храм и внимательно слушали проповедь. Это не было навязыванием веры, но приучало к сдержанности и золотому закону взрослой жизни – не ставить свои желания впереди вездесущного слова «надо».
Верующей Анна не могла себя назвать, но и в атеистки записана не была – не определилась. Однако, сейчас, у нее возникло чувство уверенности, что в скором будущем выбор будет сделан, потому что ничто так не кидает людей в веру, как злоключения и переживания. Раньше Анна полагалась только на себя и расчет был оправдан, так как ее цели были неодушевленные, насущные и вполне определенные. В конечном итоге их можно было потрогать.
С отношениями, наоборот, все разрозненно и непонятно, а ее вариант со всех сторон как не посмотри – чистой воды авантюра. Слепая уверенность, что ее история не закончится обманом и морем слез, к сожалению, не могла быть передана окружающим. Вокруг пруд пруди противоположных примеров…Поэтому рассчитывать приходилось только на чудо, для вот этих троих «сомневающихся», которые уже ждали ее на стоянке. Современность нуждается в вере, потому то на ее долю выпадает подавляющее количество случаев свершения чудес, чтобы укрепить ее.
С небольшой высоты прожитых лет Анна заметила, что настало время не совсем простых решений и запутанных переживаний. Можно ли это было назвать трудностями? Для нее – пожалуй… Совершенно в другой среде она варилась с детства и от серьезных потрясений оберегалась родителями. Сейчас же приходилось полагаться только на себя.
- Анна, поторопись! У нас на сегодня много планов, - Кларисса нетерпеливо выглядывала из окна машины.
Стараясь не подскользнуться Анна пробежала мелкими шажками оставшиеся метры до машины и открыв дверцу, шлепнулась на заднее сиденье.
- Мама, ты же знаешь! Я сюрпризы не люблю. Что ты там напридумывала? – продолжая улыбаться, Анна почувствовала, что в кармане завибрировал телефон. Пришло сообщение.
Анна повернула голову к деду. Бен пожал плечами и подмигнул.
- После обеда я пригласила на чай миссис Делтори, миссис Смитсон и Памелу Хэмсли с племянницей Эмили.
По мере озвучки приглашенных, улыбка на губах Анны становилась все кривее и кривее, а брови сползались ближе к переносице. Половина ее внимания собралась вокруг сообщения от Верт, в котором была лаконично изложена диллема по поводу списания части налогов на доход от ресторана, за счет подачи заявления на поддержку предприятий малого и среднего бизнеса в мэрию или переход на другой вид налогообложения, который окупится не менее чем через пол года, но будет крайне выгодным. Верт твердила ей об этом уже почти с месяц, а раньше на принятие решения по столь важному вопросу Анна потратила бы пару дней. Еще одно свидетельство, что прежние «важные» дела в «до-маркусовую» эпоху сейчас перешли в разряд второстепенных забот.
Анна приобрела здание, в котором располагался ресторан на средства целевого займа, а по законодательству Великобритании ей была положена льгота, которая составляет десять процентов от суммы займа. Сумма займа ограничена тридцатью тысячами фунтов. Разумеется, денег на приобретение помещения потребовалось в три раза больше и недостающую сумму инвестировали отец и дедушка. Тем не менее, какая ни какая, а помощь от государства.
Бегло набирая ответ Верт, Анна внутренне сокрушалась, что такой чудесный день она должна разделить с самыми скучными кумушками Эксетера. Благо хоть с семьей побудет. Лишенная напрочь злопамятства Анна, уже проглотила удушливый комок обиды на мать, когда та вылила столько желчи и презрения на Маркуса и обе делали вид, что того разговора не было вовсе. Проще говоря, вели себя, как профессиональные взрослые.
