- Тебе Анна сейчас будет очень легко отвлечься от этих дурных мыслей! – Анна дернулась возмущенно, но Маркус сжал ее крепче. – Тссс- с-с-с… Послушай. У тебя теперь другая забота.

Он положил ладони ей на живот и Анна затаила дыхание.

- Не смотря ни на что, ты должна родить нашего ребенка. Это все, что тебя должно интересовать. Я знаю, насколько сильно хочешь этого ты, однако, даже не представляешь, как жажду этого я,- уже в сотый раз повторил он. - Мне надо завершить все свои дела и на этот раз я не вернусь ни через месяц, ни через пол года, но я буду стараться звонить как можно чаще. Судебные разбирательства затянутся на неопределенный срок. Это нужно, чтобы поставить точку в деле с Шарлин. Я главный свидетель. Мы не будем с тобой оглядываться и бежать всю жизнь от ее злобной и грязной сущности.

Эта тема коробила сердце Анны и вызывала панику. Разум был полностью на стороне аргументов Дэнвуда, но кому нужны здравые рассуждения в амурных делах.

- В малыше ведь часть меня, так что я всегда буду рядом и это не просто слова, это нечто осязаемое, к чему можно прикоснуться, обнять. На малыша ты обрушишь все, что у тебя накопится, все, что захочешь сказать мне, всю свою любовь и заботу. Наступит день, и ты заметишь, что ни разу обо мне не вспомнила, потому что тебе будет некогда. Не смейся! Это правда! И я буду этому только рад. Это правильно! Да и твои родители не дадут скучать. Не отказывайся от их помощи. Может что-то они делают неправильно, но тебя любят до безумия. У семьи любовь слепая и понятие благого – весьма витиевато.

Анна развернулась к Маркусу лицом, в глазах застыли слезы и понимание.

- Ничего себе, у тебя предположения!? Ты давно все решил и твой отъезд просто вопрос времени? – Анна знала ответ на заданный ею вопрос и словно хотела услышать утешение, а значит – неправду.

- Это будет совсем нескоро, - последовал тихий ответ.

- Сколько? - выдавила из себя Анна.

- У нас с тобой еще есть время. К тому же... О тебе позаботится Серж. Анна! Только умоляю, живи так, будто я вот-вот вернусь, каждый раз как дверь в твой дом будет распахиваться надейся, что сейчас в нее войду я, каждый телефонный звонок, каждое письмо… Милая Анна, знай, что я вернусь к тебе рано или поздно. Это все, что я могу тебе пообещать. И вот еще что…

Маркус смахнул с глаз Анны слезы.

- А как же сына назвать?

- Даниэль, если можно. Так моего деда звали. Я мало его помню, он рано умер, когда мне еще и шести не исполнилось. Он был мне за отца.

- Красивое имя, - прошептала Анна.

Напускная веселость Маркуса не обманула Анну, он старался смотреть ей прямо в глаза, но когда отводил их – искусно подстроенная бравада тут же сменялась нечеловеческой болью.

Анна кивнула, к горлу опять подкатил комок.

- Не забывай жить за двоих, а как только я вернусь, мы наверстаем упущенное...

Легкая усмешка заиграла на губах Анны, она хотела что-то еще спросить...

Дэнвуд не дал ей больше развивать эту тему и потянул за пояс на халате. Анна с удовольствием приняла безмолвное предложение о небольшом переносе ночной прогулки. Но счастье было разбавлено ожиданием неминуемого расставания. Из размытой тени грядущего уже робко выглядывала тоска. Она ждала своего часа терпеливо, сдерживаясь, чтобы контраст между «до» и «после» был не просто болезненно явным, а реальным до остроты.

Не прошло и часа, как они втроем с Сержем вышли на широкий проспект, присоединяясь к толпе, которая веселым гвалтом выбивала из головы все мысли, заполняя временной мишурой праздника, то, на что претендовала боль.

-27-

Звук вибрирующего телефона вырвал Сержа из утренней дремы. Сон пришел только с рассветом, а потому не размыкая век, он рукой нащупал назойливо дребезжащий кусок пластика и поднес к уху.

- Да.

- Серж, привет. Это Кейт, ты еще спишь?! Я получила твое сообщение вчера ночью. И Анна уже звонила. Я так рада, что вы вернулись,- в голосе послышалось любопытство.

- Еще? - легкая оглушенность опутала мутную голову и Серж все же разлепил глаза, чтобы посмотреть на часы. Как оказалось день уверенно подползал к полудню.

Еще – да.

Рейс из Копенгагена был довольно поздним и еще нужно было добираться от Лондона, так что в Эксетере, Анна и Серж оказались только в половину четвертого утра.

- Извини, но я не могу дозвониться до Анны, думала, что ты с ней... И вот теперь я нервничаю еще больше.

- Она должно быть к родителям уехала. Мы можем встретиться? Позавтракаем и порадуемся.

- Думаю - да. Я что-нибудь придумаю на работе. А что есть хорошие новости?

- Похоже я потерял работу в "Хелим-кебаб".

- Давно пора! Это все равно что, если бы Донателла Версаче шила униформу для уборщиков...

- Разделяю твой энтузиазм. И еще кое что... на счет Анны. У нее все в порядке, но учитывая кое какие события, она не скоро вспомнит о нашем существовании.

- Еще бы! Официальной версии практически никто не поверил. Через двадцать минут в "Мэддис хаус", - нетерпеливо выпалила Кейт.

- Фу, какой дурной тон, - Серж поморщился, вспоминая не самые лучшие минуты препровождения свободного времени, среди запаха горелого масла в заведении старушки Мэддис - толстухи, гениально пекущей венские вафли и круассаны.

- Переживешь, неженка! После Хелима, ты переживешь все.

Телефон отключился и Серж внутренне согласившись с Кейт, с трудом оторвался от постели. Обведя взглядом гостиную Анны, в которую он обитал, Серж не почувствовал привычного подъема настроения. Удивительная способность, выработанная с годами - радоваться привычному, похоже изживала себя, косясь дряблым лицом на розовощекие перемены, которые глупо переминались с ноги на ногу, стоя прямо у порога.

Наспех одевшись, Серж выглядел как итальянский манекенщик. самые дешевые вещи на нем смотрелись восхитительно, поэтому с гардеробом Ватисьер никогда не заморачивался. Потертые джинсы, футболка, кожаная куртка, видавшая виды кеды.

Выкрашенные в ярко-синий цвет стены небольшого кафе "Мэддис хаус", радовали не столько глаз, сколько привыкшую к пастельным тонам вялотекущей, размеренной жизни, душу.

На улице около входа, одетая в легкое весеннее пальто, стояла Кейт, вся скукожившись от бодрящего холодного ветра, который то и дело насмешливо теребил ей волосы.

Завидев Сержа, который не в пример самому себе пришел пешком, девушка широко улыбнулась, но радость была не единственным гостем в ее глазах. Похоже Кейт была единственным человеком, который свято верил, что ресторан Анны вскоре чудесным образом снова будет работать, вернутся прежние времена и кратковременные трудности будут ежедневно подниматься на смех.

Оптимизм это хорошо. Только его хрупкая поддержка и отделяла Кейт от депрессии. Он был продиктован то ли наивностью, то ли это была последняя попытка отбиться от отчаяния.

Кейт почувствовала, как у нее потеплело на душе. В этом мире могло измениться что угодно и кто угодно... Благо, что Серж не менялся. Все такой же Чарли Ханнэм со взглядом Черрчиля.

- Долго ждешь? - Серж подошел и нагнулся, чтобы Кейт по обыкновению поцеловала его в щеку.

- Нет, - соврала Кейт. Лютой ненавистью окружая свою нынешнюю работу, она буквально сбегала, по поручениям, которые давала ей новая работодательница, чувствуя, что вырывается на свободу из четырех стен, пропитанных женским одиночеством, лаком для волос и сплетнями.

Галантно открыв дверь, Серж пропустил Кейт вперед себя и глубоко вздохнул, словно собирался надолго нырять. Впрочем трагизмом здесь и пахло. Внутри кафе жутко воняло маслом для жарки.

Борьба сверлящих взглядов, вместо приветствия, было обычным и давним делом между Мэддис и Сержем. Первая годилась второму в матери, но непримиримые противоречия во взглядах на запахи, которые должны витать в воздухе кафе, ресторанов или уличных забегаловок - растаскивали двух упертых поваров по разные стороны баррикад.