Эту безделушку из белого золота Маркус получил от своего тестя, на первую годовщину с Шарлин. Вещица давно его бесила. Выбросить было жалко, а доставать всякий раз когда хотелось курить и невольно вспоминать о жене - аж тошнить начинало! Более удачного способа избавиться от "подарка" Маркус представить не смог бы. Суматошный и безрадостный день закончился на удивление легко. Маркус от души радовался за нечаянное счастье охранника, которого обычно даже не замечал. Оказывается отдавать тоже бывает приятно так же как и получать. Неожиданно новый опыт и собственная щедрость удивили и озадачили Маркуса. Позабыв о своем внезапном желании, как можно дольше не приезжать домой, именно туда он и заявился.

Едва дотронувшись до замка ключом, дверь распахнулась и показалась невозмутимая физиономия Бернея.

- Ты, что спишь тут, Берни? - Маркус устал удивляться расторопности своего дворецкого и просто нещадно эксплуатировал бездонную прорву юмора, открывшуюся благодаря педантичности Бернея.

- Добрый вечер, мсье, - дворецкий отворил широко дверь и галантно кивнул, пропустив мимо ушей грубоватую шутку.

- Было бы неплохо, если "добрый", - Маркус позволил содрать с себя пальто. - Шарлин дома?

- Мадам Гэттар уехала больше часа назад, - дворецкий застыл с согнутой в локте рукой, на которой повисло пальто.

- Ну вот, уже неплохо, - грустно усмехнулся Маркус и направился к бару.

В этот момент Берней обычно удалялся в свой закуток, откуда по первому зову материлизовался, будто джинн из бутылки, едва ли не с фразой "слушаю и повинуюсь", но дворецкий замешкался, явно желая что-то сообщить.

- Говори Берни, - Маркус с грустью посмотрел на бар.

- Мадам Гэттар...

- Ну, разумеется она...., - горько усмехнулся Маркус и по спине пополз ледяной червячок безысходности. - Что... хм .... или кто, на этот раз?

- Магда...

Не тратя времени на распросы Маркус решил увидеть все своими глазами и решительно направился в цокольный этаж, где распологались комнаты прислуги, Берней следовал по пятам.

- Она, верно, уже спит, мсье.

Но Дэнвуд бесцеремонно постучал в одну из трех однотипных дверей, расположенных в один ряд в тусклом коридоре. Открывать не торопились, Маркус постучал громче. Послышались неторопливые, тяжелые шаги и поворот ключа в замке. Еще мгновенье и скудный свет впился в заспанные глаза кухарки. Коренастая, добродушная, дородная Магда куталась в шерстяную накидку старательно прикрывая руки.

- Мсье Дэнвуд, - едва смущенно произнесла она и перевела укоризненный взгляд на Бернея. Женщина сонно моргала и сдерживала зевоту.

Опытным взглядом Дэнвуд сразу обнаружил следы деятельности своей женушки. Довольно бесцеремонно Маркус взял кухарку за левую руку и медленно вытянул из-под шали. Перебинтованная ладонь скрывала длинный порез. Это было излюбленное развлечение Шарлин - кидать в слуг стекланную посуду, переодически уже разбитую, с острыми сколами. Маркус выложил несколько сотен тысяч франков, чтобы избежать судебных разбирательств с десятком пострадавших слуг и о хозяйке доме на Сен-Жермен бульваре ходили скверные слухи в рядах агенств по подбору обслуживающего персонала.

Нынешний штат более менее прижился. Берней и Магда были ветеранами в особняке. Они уже несколько лет работали в доме Шарлин, когда Маркус появился на горизонте в качестве мужа и вверг прислугу с глубочайшее уныние. Никто не ожидал, что муж мадам не будет ей ровней в безумии и жестокости. Только со временем Дэнвуд смог понять причину их пугливого поведения. Все как один ожидали от него если не увечий, то мелких травм.

Настроение у мадам Гэттар было крайне переменчивым и в целом - недобрым. Ее редко видели дома, все больше она пропадала у подруг, в салонах красоты, по ночам - в клубах или на вечеринках. Но всякий раз, как мадам Гэттар изволила прибывать в стенах особняка - она цеплялась к служанкам, выискивая недочеты в уборке, устраивая истерики из-за недостаточно проглаженного постельного белья, хотя то всегда было безукоризненно или ругала за несуществующие следы пыли.

Зачастую ее настроение можно было бы отнести к удобоваримому, но тогда комната хозяйки напоминала притон наркомана - на стеклянном столике, расположенном у окна вся поверхность была испещрена ровными дорожками белого порошка, иногда такие дорожки обнаруживались на комоде, прикроватных тумбочках, на раковине или мраморных подоконниках и даже на полу, в эти дни никто не смел появляться к ней на глаза, кроме бесстрашного Бернея. Иногда сразу в нескольких местах.

Неизменно в такие дни комната мадам была уставлена бутылками шампанского или шерри, насчитывая по десятку стаканов, брошенных то тут, то там. Под действием наркотиков хозяйка ползала на четвереньках, выкрикивая бредовые, бессвязные слова, впадала в приступы безумного веселья, устраивала опасные игры с битьем хрусталя об обложенные мозаикой стены в ванной и разбрасывая искрящиеся осколки по всей спальне.

Мало того, что служанки кололи себе руки, наводя чистоту, после таких дебошей, мелкие обломки не раз впивались в стопы или колени, когда добросовестно убираясь несчастные женщины пытались вычистить пространство под диванами, креслами и кроватью.

Но самое возмутительное творилось, когда хозяйка была на взводе в трезвом состоянии. Шарлин могла выйти из себя по любому пустяку и без зазрения совести осыпала головы несчатной прислуги последними ругательствами, обвиняла в воровстве и кидала в несчастных первое, что попадалось под руку.

- Опять стаканы? - устало спросил Маркус, разворачивая повязку на руке кухарки.

- Мсье, не надо, - Магда попыталась выдернуть руку, но безуспешно. Дэнвуд снял последний слой бинта и его взору предстал уродливый длинный разрез через всю ладонь.

- Как это произошло?

Магда всхлипнула и опустила голову, ее плечи едва заметно затряслись.

- Мадам, распорядилась подать ей легкий ужин, как обычно, - начал рассказывать Берней довольно бесстрасным тоном, но Маркус знал разницу, между его спокойствием и возмущением. В голосе дворецкого тихим эхом тлела тревога. - Но по ее мнению паштет был не первой свежести и она позвола Магду, обвинила в воровстве, халатности, желании отравить ее несвежей пищей, а когда Магда протянула руку, чтобы взять тарелку и убедиться в свежести приготовленного, мадам полоснула ее сервировочным ножом и сказала, что не позволит ставить свои слова под сомнение. Мадам крайне разозлилась.

Крепко выругавшись, Маркус стал обратно забинтовывать руку, чем окончательно смутил женщину. Его пальцы едва заметно дрожали и перехватив испуганный взгляд Магды, Берней едва заметно покачал головой, говоря тем самым, чтобы та не сопротивлялась.

- Извини, Магда. Правда, мне очень жаль.

Маркус не поднимал глаза, уплывая мыслями к будущему разговору с женой и пропитывался бессильной злобой и ненавистью. Он настолько туго затянул повязку, что пальцы на руке женщины тут же начали заметно синеть.

Инициативу перехватил Берней.

- Я закончу, мсье, - дворецкий без труда вызволил руку женщины из пальцев хозяина.

- Завтра я запишу тебя на прием к моему врачу, он осмотрит рану и назначит лечение. Извини, еще раз Магда. Можешь взять небольшой отпуск, я оплачу.

Женщина не сопротивлялась, хотя всегда отличалась завидной самоотверженностью в работе и редко покидала особняк. В ее крохотной квартире жила родная дочь со своей семьей, а потому если Магда и брала выходной, то пол дня помогала Эльзе с внуками, готовила, убирала, чтобы дать небольшую передышку своему ребенку в каждодневной суматохе, а оставшиеся пол дня гуляла по городу. Собственно ей и возвращаться некуда было в случае чего. На сорока квадратных метрах законного жилья Магды, ей самой уже места не оставалось.

Честно сдерживая слезы Магда кивнула Дэнвуду и открыла было рот, чтобы его поблагодарить, но промолчала. Хозяин был единственным человеком, кто мог еще сдерживать необузданный нрав мадам, но он слишком редко радовал своим присутствием этот дом, оставляя его вынужденных обитателей наедине с наполированным до блеска, красиво одетым монстром в лице своей жены, не говоря уже о Дефанисе, от которого вообще волосы дыбом вставали от страха.