– Устраивайтесь, – велела Санни. Оглянулась на Адена. – Я бы хотела отдохнуть, если не возражаешь. Я усилю вашу связь, так что ты сразу поймёшь, если что не так.

Аден кивнул и опустился в кресло рядом. Злобный хорёк устроился напротив, сверкнул гневным взглядом из-под чёлки и отвернулся к окошку. Миг спустя Адена накрыла с головой волна чувств, и без того зудевших через связь, а теперь усиленных стократ – горячая злость смешивалась с ледяным страхом во взрывном коктейле. На секунду богу огня стало жаль эту бестолковую девчонку, плохо понимающую, что она натворила, и в чьих руках теперь её жизнь. Но стоило вспомнить, с кем она спуталась, как жалость растворилась без следа.

– А ты, оказывается, чувствительная натура, – хмыкнул злобный хорёк.

Аден пожал плечами. Привычно отстранился от чужих чувств, как будто отмахивался от назойливой мухи. Откуда-то взялось нужное знание, как будто это случалось не впервые.

– Я была бы рада узнать, что заставило тебя поступить вот так, – послышался голос Санни. – Мне казалось, Ника всегда была добра к тебе, и…

– Пожалуйста, пристегните ремни, – донёсся из динамика механический бесполый голос.

Словно в ответ снаружи послышался тяжёлый гул. Злобный хорёк молчал, и Аден счёл, что пока есть время, надо… как там это? Пристегнуть ремни? Он вытащил из-под кресла чёрные тянущиеся ленты, заканчивающиеся странными серебристыми штуковинами, и растерянно посмотрел на них. И как пользоваться этой ерундой? Откуда достать – знал, это – нет.

Повеяло знакомым цветочным ароматом. Длинные светлые волосы скользнули по плечу Адена и накрыли руку.

– Прости, всё время забываю, что ты слишком мало времени провёл в нашем мире, – сказала Санни и ловко защёлкнула непонятную конструкцию. Он даже не успел заметить, что именно она сделала. – Ну, всё, приятного полёта, – она перешла на шёпот. – Разговори её любой ценой.

Изнутри обожгло привычное сладкое пламя, почти забытое из-за всех этих приключений. Аден проследил за тем, как Санни прошла в конец салона, как устроилась в кресле, как тёплый плед, принесённый миловидной девушкой в синей униформе, накрыл стройные ножки красавицы. Надо же. И правда, почти как Лилиан, и даже лучше.

– Не стыдно? – пробурчал злобный хорёк.

Аден ещё смотрел на то, как Санни кутается в плед, когда понял, что Алина обращается к нему.

– Что, прости? – он обернулся.

– Не стыдно, говорю? – повторила Алина. – Тебя, вообще-то, где там ждёт Ника.

– Кто?

– Ника. Та, кто тебя спасла.

– И почему мне должно быть перед ней стыдно?

Злобный хорёк нахмурился и превратился в недоверчивого хорька. Аден усмехнулся про себя. А эта девица забавная, если за ней понаблюдать.

– Ты что, совсем ничего не помнишь?

– А что я должен был помнить?

Алина открыла рот, но ничего не сказала. Внутри эхом отдавалось её непонимание и недоверие. Могла бы проявить уважение к соседу и тоже отгородиться немного.

Гул за окном нарастал. Самолёт вздрогнул, словно ему не терпелось сорваться с места и взлететь в мрачное небо.

– Я думала, что когда разрываю связь между людьми, они просто перестают понимать друг друга, – раздался голос Алины на грани слышимости. – А вы, получается, всё забыли?

– Как можно не знать, как действует твой Дар? – не выдержал бог огня.

– Наверное, потому что ни один обычный Одарённый этого не знает?

– Значит, надо было учиться и узнавать. Дар не покоряется тем, кто не хочет его обуздать.

Недоверчивый хорёк нахмурился и снова превратился в злобного, а у Адена появилось ощущение, что он тысячу раз повторял это. Или повторял не он, а тот человек, с которым они всегда были рядом?..

– Как вы меня достали, – процедила Алина. – Можно подумать, вы все меня знаете и понимаете, что для меня лучше, а что нет…

– Так расскажи, – оборвал её Аден. – Если я был не прав, я извинюсь.

– Дурацкая шутка.

Самолёт вздрогнул.

– Я не шучу.

– С чего бы богу извиняться перед преступницей?

– С того, что я сам не лучше.

Слова сорвались с языка прежде, чем бог огня успел осознать, что, собственно, говорит.

Он уставился в окошко. Чёрная взлётная полоса, прочерченная зелёными светлячками, стремительно уменьшалась. Взгляду открывались огни аэропорта, близлежащих улиц… Надо же. Не заметил, как они поднялись в воздух.

И не заметил, как размяк. Очеловечился, что ли… Видимо, из памяти действительно что-то улетучилось.

– Хорошо, – послышался тихий голос Алины. – Я всё расскажу.

Аден мгновенно отбросил в сторону ненужные мысли и обернулся к девчонке. Сначала дело. Всё остальное потом.

Алина родилась в семье военного и учительницы. Строгое воспитание, ни минуты свободного времени, постоянно под наблюдением – в школе, дома, даже на улице… Наверное, если бы у родителей была возможность нацепить на неё браслет с gps-маячком, они сделали бы это без колебаний. А ещё строгие наряды, никакой косметики, украшений, даже распущенных волос. И до двенадцати лет Алине это казалось нормальным, но потом что-то переклинило. Может быть, первая любовь, может быть, новая компания друзей. Кто знает.

Два года длилась война. Алина сбегала из дома, прогуливала уроки и секции, начала курить, выпивать и встречаться с мальчиками. Её запирали, сажали под домашний арест, запрещали общаться с друзьями. Бесполезно. Это только разжигало азарт. Сама строптивая девчонка была убеждена, что не могла просто так сорваться. Она чувствовала, что от неё что-то скрывают, но, сколько ни обыскивала квартиру, ничего не находила; подслушанные родительские разговоры ничего полезного тоже не давали.

Ответ нашёлся, когда Алине исполнилось четырнадцать. Через два дня после дня рождения её встретили парень и девушка, Кейт и Майкл. Девушка говорила по-русски, хотя и с сильным акцентом. Она объяснила, что Алина не такая, как обычные подростки, и со дня на день сможет это заметить. Одарённые – так она называла «не таких, как все» – умели видеть духов и обладали невероятными способностями. Причём, по словам Кейт, Дары принадлежат людям по праву рождения.

Новость не укладывалась в голове. Алина попросила немного времени на размышление и решила сначала поговорить с родителями. Раз уж по праву рождения…

Отец воспринял новость неадекватно. Выставил дочь за дверь кухни и закатил скандал матери. Через час после возвращения Алины в воздухе молнией пролетело слово «развод». Сложно было сказать, кто его произнёс первым. Мать потребовала уйти, отец собрал необходимое и, не попрощавшись, растворился в вечерних сумерках.

Женщины остались на кухне одни. Мать достала из холодильника коньяк, выпила. Дочери предлагать не стала – впрочем, ничего нового.

Заговорила она только после третьей рюмки.

Оказалось, она тоже была Одарённой. Видела духов, умела управлять связями. Такими же способностями обладала бабушка, прадедушка, и другие мужчины и женщины рода, восходящего к некоей Джине. Но ни за кем из них не приходили рекрутеры, их не находили другие герои, хотя родственнички знали, что Священная земля и Санктум существуют. И знали о богах, о зове Дара, о других Одарённых и полубогах…

Мать рассказала, что Дар связей не такой, как у остальных. Он передаётся по наследству, едва рождается ребёнок. Глаза светятся красным, видеть духов можно только с момента пробуждения Дара. И главное – на тебе всегда клеймо некоей цели, которую тебе поставила Прародительница, как называли в роду таинственную Джину.

Прежде чем ехать на Священную землю, тебе надо установить связь с ней, говорила мать. Узнать, чего она хочет, раз позволила Видящему тебя отыскать. Наверное, пришло время исполнить предназначение, и будет лучше, если ты первая заговоришь об этом.

Алине ничего не оставалось, кроме как согласиться. Она глубоко вздохнула, выдохнула, в последний раз оглянулась на мать и ушла в свою комнату.

Девчонка ощущала себя очень глупо, когда спрашивала у пустоты, что от неё требуется. И ещё глупее – когда пустота ответила. Голос сказал, что Алина действительно рождена, чтобы достичь великой цели – призвать на землю божество Хаоса, создателя мироздания. Хотя, конечно, это может и не понадобиться, если Джина сумеет навести порядок здесь и сейчас. А для этого надо приехать на Священную землю, устроиться в академии и понаблюдать за одной девчонкой. Не так сложно, правда?