Густой, аппетитный, посыпанный перцем поверх золотистых кусочков хорошо прожаренного лука и разводов расплавленного сыра.

Наши жены священнодействовали над ним полдня.

Рита записывала каждый шаг, пробовала на вкус каждую стадию.

Я знал, что она теперь будет готовить это для меня.

Сейчас женщины уехали по магазинам, сын ушел к приятелю в соседний подъезд, а мы с Сергеем счастливо сидели за столом, пили водку, закусывали королевским супом и блаженствовали, как два бухарских эмира.

Причину своего блаженства я знал; классический французский суп в исполнении наших жен был выше всех похвал.

Но почему так искрился счастьем Колманович, которого этим супом кормили регулярно, я понять не мог.

– Будем, Саня!

– Будем, Серега!

Мы выпили еще.

Счастье плавало вокруг меня, как этот самый суп.

– Мы все большие молодцы.

– Я тоже так думаю.

– И наши жены и мы с тобой.

– И мы с тобой, Саня. Но все-таки жены – больше.

Я повернулся к двери.

Квартира была пуста, но я увидел жену – тоже счастливую в предвкушении того, чем начнет заниматься без мыслей о водосчетчиках и стиральной машине.

И тут же увидел Ирину.

В одном переднике она была, конечно, ужасно хороша.

Я понял, что хочу ее до потери пульса.

– Ну что, Сергей, строим дальнейшие планы?

Странно улыбнувшись, Колманович промолчал.

– Дед с бабкой отдохнули, Колю сплавим нахер в ближайшие выходные.

– Нет, Саня. Сплавлять никого не надо. Ни на хер, ни в другое место.

– А что так?

Я не понимал, что он имеет в виду, ведь мы только что говорили, какие все молодцы.

И говорил он сейчас без капли досады, естественной в такой ситуации.

– Ирка непригодна для сплава.

Сергей улыбался и улыбался, а я так не понимал.

– А в одну сторону будет уже не своп, а блядство.

– Согласен.

Последнее утверждение показалось верным.

Я опять налил водки.

Так вышло, что мы не встречались с того дня, когда Ирина до вечера проходила в черных чулках, надетых специально для меня, и я не ориентировался в ее месячных.

Причина была ясной без слов.

Выпив, Колманович улыбнулся еще раз.

– Ирка беременна.

– Беременна?!

– Да.

Я вспомнил все, что происходило между нами.

Срок, несомненно, был малым, все висело на волоске, Ирине стоило беречься от всего, любые отношения с ней вышли за рамки допустимого.

Это не подлежало сомнениям, поскольку являлось жизненной необходимостью.

Мне хотелось сказать массу слов.

Порадоваться за Ирину, за Сергея и заодно за всех нас.

Сказать, что ради этого стоит жить.

Что мы четверо в самом деле очень большие молодцы и «своп», организованный женой, был устроен не зря.

Но говорить лишнего не стоило.

Я поднял свою рюмку, чокнулся с Сергеем, улыбнулся и просто сказал:

– Поздравляю.

1

Темная сине-зеленая волна с шумом ударила в берег, гоня перед собой гальку в кипящей пене.

В волне появилась Милана.

Белый купальник, сделавшись прозрачным, облепил тело, проявил детали. Особенно хороша была нижняя часть – заманчивые линии зрелой нерожавшей женщины.

Зная это, она любила дразнить окружающих – стояла голая от воды и не спеша отжимала мокрые волосы, давая любоваться собой. Острота была особенной в первые дни приезда.

Сидя в шезлонге первого ряда, Попов физически ощущал, как ее тело разглядывают все, находящиеся поблизости.

Женщины со злобной завистью, мужчины – с почти таким же злобным вожделением.

Он знал, что постояв, как на подиуме, Милана грациозно пройдет по песку и сядет рядом. Повернется спиной, давая ему расстегнуть лифчик. И ни от кого не скрываясь сменит купальник, поскольку не любила быть в мокром на ветру.

Такова была его тридцатипятилетняя жена, не боящаяся никого и принадлежавшая только ему.

Не принадлежаЩая, а именно принадлежаВшая – в прошедшем времени. В прошедшем и только прошедшем, он это понимал сильнее с каждым днем.

Показав себя всему пляжу, Милана повернулась идти, но дорогу преградил какой-то невысокий парнишка. Она склонилась, тот говорил, сопровождая слова жестами. Кругом ходили люди, шумели и брызгались дети – жена оглянулась, отчего-то смутилась, лицо ее вспыхнуло сильнее, чем от соли и горячего ветра.

Он о чем-то просил, хотя было непонятно, что может просить мальчик у незнакомой тетки.

Сотовый телефон, чтобы позвонить родителям, немного денег? Это казалось абсурдом, под Миланиным купальником не могло спрятаться десятикопеечной монетки.

Показать дорогу на соседний пляж или в соседний отель? Но для этого не требовалось много слов, да и жена не вела бы себя столь странно.

Попов поднялся, настал момент выяснить проблему.

Но спорщики сами шли к нему.

2

– Сядь пока.

Жена кивнула в сторону шезлонгу.

– А ты Саша, иди сюда…

На ее лице играла краска не то смущения, не то чувства, Попову неизвестного.

ПахнУв морем, она приникла к его уху, зашептала:

– Представляешь себе, что просит у меня… у нас… этот парень?

– Что?

Она казалась почти радостной и это радовало.

– Он…

Покраснев еще сильней, жена прыснула. И даже закашлялась, спрятала лицо в ладонях. Он терпеливо ждал, догадавшись, что просьба мальчика нешуточна, но даже отдаленно не представляя сути.

– Саш, Саш!

От усилия сдерживать смех из ее глаз потекли слезы.

– Представляешь, мальчишка просит нас с тобой… как бы сказать… перепихнуться. И предлагает за это заплатить.

– Не понял.

Попов был оглушен набором слов, которые не соединялись между собой.

– Поясни.

– Поясняю.

Милана слегка успокоилась.

– Он говорит, что заплатит нам за то, чтобы мы совершили при нем супружеское соединение.

– И… только?

– И только. А тебе мало?

– Да нет, не мало.

Услышанное казалось абсурдом.

– Зачем ему это надо?

– Хочет посмотреть, как происходит главное дело всей жизни. Все толково, кстати, объяснил. Умный мальчик.

– Да уж. И даже чересчур. Ну и что? Ты его, надеюсь, послала к ебеням? Или… судя по тому, что он за тобой увязался, не послала?

Жена промолчала.

– Так?

– Саш.

Смех зазвучал растерянно.

– Конечно, надо было его послать и впридачу надрать уши за приставание с неприличными просьбами. Но… Я не знаю, что произошло.

Она повела плечами, пока еще белыми.

– Я не поняла, как ввязалась в разговор. И, кажется, успела что-то пообещать.

– Зачем тебе это?

– Не знаю. Как-то так получилось.

– Ну и ну…

Попов покачал головой.

Просьба мальчика была столь дикой, что выпадала из разряда требующих реакции. И он понимал жену, огорошенную наглостью в сочетании с юным возрастом.

– Так что ты ему обещала?

– Да в общем ничего. Сказала – просьба серьезная, надо посоветоваться с мужем.

– Это верная мысль.

Он помолчал.

– Но чего хочешь ты сама?

– Сама…

Темно-зеленые Миланины глаза глядели в сторону.

– Саша, со мной творится нечто странное. Умом я понимаю, что все полная дичь. Но вот этим местом…

– Этим?

Переодеть насквозь просвечивающие трусики она не успела, вопрос был понятен.

– Ага, этим.

– Так что этим?

– Этим кажется, что ничего особенного. Что для меня… для нас с тобой будет прикольно потрахаться на глазах у мальчишки. От нас ничего не убудет, а ему… удовольствие.

Попов вспомнил себя в том возрасте. Представить, что он обратился с подобной просьбой, было немыслимо, да и взрослые иначе относились к процессу. Мальчишкам оставалось блуждание в потемках, отрывочные знания и разглядывание картинок с пловчихами или фигуристками.