— Чтобы писательская работа не шла вразрез с остальными твоими делами, выделяй для нее, допустим, два часа каждый день. Тогда она станет необременительной и легко выполнимой.

— Мне придется писать письма друзьям тоже этим пером? — спросил Поттер.

— Да. Ничего страшного не случится. Это всего лишь перо, хотя его возможности весьма интересны, — хмыкнул я, заканчивая разговор.

Поттер был готов попробовать. Мы располагались в гостиной, у теплого камина в креслах. Зеленый предмет мебели по праву был моим, а синий пришлось взять из старого склада мебели Хогвартса.

Вначале гриффиндорец думал. Страдальческое выражение было написано на его лице. Наконец ему пришла в голову идея, и он стал черкать на пергаменте. Писал он минут пятнадцать, затем остановился и опять задумался.

— Идей почти нет? — спросил я, переворачивая страницу монографии по ядам некоего Баркли Унылого. — На большее не хватает воображения?

— Что вы, профессор, у меня полно идей, — дерзко ответил Поттер, и яростно застрочил по пергаменту.

Исписав через час весь пергамент, он удовлетворенно улыбнулся, скрутил пергамент и бросил в чашу знаний. Она будто нехотя зажглась, чтобы принять жертву. Поттер внимательно наблюдал за происходящим. Пергамент сгорел, оставляя после себя легкую пыль, которая мгновенно осела на лице и мантии ученика.

— Апчхи! — сказал Поттер. — И где же обещанное развлечение в виде радужного света?

— Это была первая попытка, — усмехнулся я. — Старайтесь больше.

Поттер зло сверкнул своими зелеными глазищами. Тьфу ты, зеленоглазая гидра, изыди! Я щелкнул пальцами, чтобы невербально очистить мантию паршивца. Поттер буркнул «спасибо», но все равно пришлось идти умываться.

Выйдя из ванной, Гарри спросил:

— Профессор, могу я идти полетать?

— Погода нелетная, — сообщил я неактуальную новость, кивая головой в сторону зачарованного окна, показывающего дождь, который шел с самого утра.

— Я наложу водоотталкивающие чары, — не унимался гриффиндорец.

— Дело твое, тебе уже шестнадцать лет, своим досугом распоряжайся по своему усмотрению, — ответил я, — когда придешь, будешь варить Перечное зелье. В ближайшее время оно тебе пригодится.

Поттер застонал. Он с решительным видом отправился в свою комнату и через пару минут вышел с метлой. Час спокойного существования без желанного молодого человека был обеспечен.

Ученик

Гарри разозлился. Ему не понравилось сидеть рядом с профессором. Он был слишком близко и был чересчур уравновешенным, невероятно спокойным. Он уже не мог представить, что раньше Снейп его третировал и провоцировал на вспышки гнева. Конечно, учитель по привычке задевал чувства гриффиндорца, но привычная злоба и гнев у него незаметно ушли. Было сложно привыкнуть к такому отношению, будто Снейп… неравнодушен к Гарри. Или молодому волшебнику только кажется? Уже давно Северус Снейп занял место в сердце Гарри, только тот не признавался в этом даже себе. Они слишком разные и невозможно представить их вместе. Но они уже вместе! Но Гарри не признавался в этом даже себе. И злился. И летел среди тяжелых облаков, чтобы успокоить свои мысли и чувства.

***

Учитель

Я шел к Альбусу Дамблдору, чтобы поговорить об успехах Гарри. Но директор чем-то был занят. Он торопился, невольно выдавая свои эмоции. Причем тут старый дом каких-то Гонтов? И какое-то кольцо? Я поймал его поверхностные мысли и уже не отпускал.

— Альбус, ты не хочешь мне что-нибудь рассказать? — спросил я, впиваясь в него взглядом так, что директор не мог отвести свои голубые глаза, прикрытые очками-половинками.

— Нет-нет, мой мальчик, все в порядке, я никуда не тороплюсь, — начал уверять меня мой старый друг и сел в директорское кресло. Феникс обеспокоенно курлыкнул. Я понимал его речь и сообразил, что Фоукс тоже волнуется.

— Инканцеро! — произнес я, махнув палочкой. Сильные веревки стянули старческое тело.

— Северус, ты понимаешь, что ты делаешь? — ворчливо спросил Альбус. Казалось, он совсем не удивлен моим поступком.

— Я готов признать, что ты собираешься влезть в какую-то авантюру, и хочу спасти тебя от очередной ошибки. Просто посиди и подумай, все ли ты предусмотрел? Если все, то веревки будут готовы исчезнуть. Фоукс об этом позаботится.

Директор откинулся на спинку кресла. Он был готов разразиться гневной тирадой, но я ему не позволил и закрыл дверь. Чертов Альбус! Как его игры выводят меня из себя! Что он задумал?

Торопясь к себе в подземелья, я столкнулся с Поттером в коридоре первого этажа.

— Ой! — сказал он и рухнул, как подкошенный, со своей метлой.

— Поттер, в чем дело? — раздраженно спросил я.

— Ничего, я просто упал, — приглушенно сказал он, укутанный мантией с головой. Виднелась задранная рубашка, и с ней вместе пупок и живот.

Я взял его за руку и заставил подняться. Поттер раскраснелся и стал рассматривать свою конечность, которую я схватил.

— У вас удивительно развита координация движений, Поттер. Как вы только на метле держитесь? — произнес я, собираясь идти по своим делам в подземелья.

Поттер не отстал, а начал идти в мою сторону, чтобы поставить метлу в свою комнату в слизеринских подземельях.

— Так же, как я готовлю, — ответил Гарри. — Зелья получаются плохо, а готовка — отлично. Вы бы попробовали мой утренний омлет.

— Избавьте меня от своего омлета, — скривился я, — сейчас возьметесь за Перечное зелье.

От Гарри несло юношеским потом, влажным ветром, свежей травой и легким дымком. Так и хочется зарыться носом в его волосы и вдохнуть глубже этот замечательный глубокий аромат.

— Только душ приму, — рассеяно произнес Поттер, совершенно не желая заниматься сейчас варкой зелья.

О Мерлин! Одна фантазия сменилась другой. Я сдержал свой порыв схватить этого юнца и не отпускать, и отправился в свои апартаменты. Поттер пошел к себе, чтобы поставить на место метлу и принять душ.

Через час молодой человек соизволил придти в лабораторию, захватив книгу с рецептами зелий. Он достал котел стандартного третьего размера, поставил на горелку и зажег огонь. Нашел в книге рецепт и погрузился в работу. Мелко нарезал перечную мяту и эвкалипт и бросил в котел с водой. Когда основа закипела, Гарри метнулся к банке с тритоньими глазами.

— Поттер, заранее можно все приготовить! — заявил я, наблюдая за варкой зелья.

— Да, действительно, — пробормотал гриффиндорец и, не глядя, бросил в котел три глаза вместо двух. Когда приготовление зелья достигло стадии добавления рога двурога, Поттер только додумался начать его растирать в ступке. Я кипел от негодования вместе с зельем. И последний штрих — пыльца из лунного камня. Поттер и тут смог напортачить, добавив двойную порцию.

— Зелье готово, — сказал Гарри, когда зелье приняло цвет морской волны, в то время, когда оно должно было быть зеленым, как весенняя трава.

— Пробуй свое творение, иначе рискуешь схватить простуду, — заявил я.

Поттер чихнул.

— Вы правы, профессор. Вы тоже так проверяете свои зелья? — с хитринкой спросил он.

— Вы думаете, что при приготовлении противоядий я специально травлюсь? — ухмыльнулся я.

— Нет, конечно! — задорно ответил Поттер, зачерпнув черпаком зелье.

— Апчхи! — снова сказал Поттер и, не задумываясь больше, выпил Перечную бурду. Я не мог назвать ее иначе!

Из ушей и носа вырвался пар. Гарри раскраснелся и поспешил выйти из лаборатории, чтобы пригреться под пледом в гостиной. Я погасил огонь, набросил чары стазиса и вышел.

— Это вы накаркали, — забубнил гриффиндорец под пледом, — простуда. Ага!

— Поттер, научитесь отвечать за свои поступки. Кто же вас гнал под дождь летать? Зачем?

— Мне… мне нужно было развеяться, — хмуро ответил ученик, на щеках которого разливался румянец, то ли от выпитого зелья, то ли по другой причине.

Я пожал плечами. Гриффиндор — это состояние души. Я уже хотел распорядиться насчет крепкого чая, чтобы напоить паршивца, как вдруг посреди гостиной появился патронус Альбуса — феникс.