Лосиния уткнулась взглядом в стакан, ее уши печально поникли, почти скрывшись в прическе. Совунья аж на табуретке приподнялась от любопытства. – Так он и летом простыть умудряется, - мигом наябедничала она, доверительно склонившись к лосихе. Та молча кивнула. – А вообще молодец, что приехала, я смотрю, ожил наш гений науки.

- А зачем ты, собственно, приехала? – запоздало поинтересовался Лосяш с таким видом, что сразу становилось понятно: он и без этой информации прекрасно бы прожил, но спросить приличия требуют.

Лосиния тяжело вздохнула, словно собираясь с духом, взгляд ее стал решительнее. – Привет тебе привезла. От коллег, - отрывисто произнесла она. – И приглашение на церемонию вручения премии от Нобелевского комитета. Мне поручено убедить тебя поехать.

- Исключено, - Лосяш встал из-за стола и удалился к компьютеру. – Я в этом фарсе участвовать не планирую. И вспоминать исследования, которые закончил, - тоже.

- Но… послушай…

- Лосиния, это не обсуждается. Твоя задача не имеет путей решения.

Нюша подергала себя за косичку. Лосиха ей не нравилась: весьма посредственные внешние данные не мешали ей быть самодостаточной и решительной и обладать характерным видовым отличием – упрямством. А еще говорят, что бараны упрямые… да Бараш по сравнению с этой парочкой – образец послушания!

Но, несмотря на уже оформившуюся антипатию, сейчас хрюшке Лосинию было даже жаль. – С дамой нельзя так разговаривать! – напомнила Нюша специальным тоном, который, как она считала, наиболее подходит настоящей принцессе. Но тут сидевшая рядом лосиха предупреждающе покачала головой, останавливая дальнейшую дискуссию, и Нюша от удивления захлопнула рот.

- А что произошло? – тихо спросила Лосиния, обернувшись к сове. – Почему вы говорите «ожил»?

- А, это… – Совунья махнула крылом. – У него вчера установка взлетела в почти законченном опыте. Вот, справляет похороны. Да ты видела, наверно, осколки во дворе, - ну вот это вчера выносили.

Лосиния кивнула, она о чем-то напряженно размышляла. Потом, видимо, приняв решение, встала и направилась к Лосяшу. – В чем заключался твой последний опыт?

Он развернулся на табуретке и некоторое время изучал Лосинию взглядом. Потом нехотя ответил:

- Я пытался улучшить прочностные характеристики веревок. Разработал методику, думал, если все получится, потом когда-нибудь оформлю на нее патент. Но – не знаю, может, тебе уже рассказали – я ошибся с параметрами отгонки. Я! Доктор наук! И как последний тупица!..

- Подожди, подожди, - Лосиния успокаивающе тронула его за копыто. – Я не совсем поняла, какая-то полимерная обработка или что? Покажи мне методику.

Ученый порылся в куче бумаг на столе и наконец извлек на свет длинную распечатку, на которой был явственно заметен след бутерброда. Лосиния придвинула свободную табуретку и тоже села. Изучение схемы повлекло за собой бурную дискуссию с перекрикиванием друг друга, гневными ударами копыт по столу и потоком непонятных Нюше терминов. В процессе оба периодически вскакивали, потрясая злосчастным листом, или пытались писать на нем одновременно, причем одним и тем же карандашом. Несмотря на то, что они едва не ругались, каким-то шестым чувством Нюша понимала, что Лосяш и Лосиния, профессор и его аспирантка, знают друг друга настолько близко, что понимают с полуслова. Знают, чего друг от друга ждать. И этот, казалось бы, незначительный факт, ранил до странности больно.

Страсти улеглись минут через пятнадцать. Лосяш сложил лист и убрал его в какую-то толстую книгу, Лосиния воткнула карандаш в прическу и решительно встала с табуретки. – Послушай меня. Я не химик, меня никто не учил химии. Но из меня неплохой ассистент, этого ты забыть не мог. Давай попробуем повторить этот опыт за две недели. Если у нас получится и ты добьешься своей цели, ты едешь со мной на церемонию. Если мы не успеем, я уеду и никогда больше здесь не появлюсь.

Лосяш не сразу нашел, что ответить. Несколько минут он, подперев копытом щеку, смотрел в выключенный монитор.

- Я никуда не поеду. Мне это не интересно, - наконец буркнул он. – Да и тебе следует быть осторожнее в своих предложениях. Это невыполнимо.

А она… только фыркнула. – Ты работал один и пробовал новую методику. Запустим два параллельных эксперимента: один – контрольный, второй будем модифицировать. Поменяем катализатор, мешалку помощнее, да мало ли! Я могу работать в твоем режиме, вспомни. Ну а нет – значит, нет. Лосяш, да что ты как дитя малое! – неожиданно взорвалась она. – Или ты получаешь отработанную методику, которую потом запатентуешь, и в таком случае церемония для тебя пройдет в эйфории и гордости за себя, или ты опять ничего не теряешь, сиди тут сколько угодно в своей норе! Наука в обоих случаях только выиграет.

Совунья стянула с головы шапку и теперь машинально мяла ее в крыльях. Эта девица оказалась умнее, чем она ожидала. Но два лося… два лося – это то, что в народе называют «нашла коса на камень». Ученый молчал. Лосиния выдернула из волос карандаш, бросила его на стол, и он со стуком откатился к монитору. Это оборвало словно повисшие в воздухе секунды напряжения.

- Лосиния, я должен подумать.

Такой ответ ее устроил. Она молча протянула копыто, он так же молча пожал. Взгляды, которыми они при этом обменялись, больше подошли бы соперникам на ринге. «Не получится». – «Посмотрим». По выражению лица Совуньи Нюша окончательно поняла, что в качестве двигателя прогресса два лося – страшная сила.

- Когда ты решишь? – Я зайду к тебе. Ты ведь живешь у Совуньи?

- У меня, у меня, - вклинилась упомянутая. Это сколько ж можно не обращать на нее внимания! Поняв, что сейчас самое время откланяться, сова встала из-за стола. – Идем, девочки. Впереди длинный день.

Лосиния, не оборачиваясь, направилась к двери. Сова вышла следом, Нюша, еле переставляя копытца, плелась последней. Уже когда она надевала плащ, Лосяш негромко ее окликнул. Не веря своим ушам, хрюшка остановилась. Как была, в заляпанных грязью сапогах и расстегнутом дождевике.

- Спасибо. – За что?

Несколько неуверенных шагов обратно, бурые следы подсыхающей грязи на полу. Потом, потом она вымоет пол, не сейчас.

- Ну, ведь вы, самоотверженная моя, были здесь всю прошлую ночь. Вы меня жалеете?

Нюша растерялась. Нет, то была не жалость. Желание поддержать, разделить с ним его злость на самого себя, его разочарование. Одна ноша на двоих – всё легче. Но как это выразить словами… Объясняйся она с каким-нибудь Барашем – и за словом бы принцесса долины в карман не лезла. А вот с лосем все иначе. И маленькая розовая хрюшка для него – еще ребенок.

- Нет, - выдавила она, стараясь скрыть вспыхнувший на щеках румянец. – Ты умный. Я просто думала, что хочу… чтобы в следующий раз у тебя всё получилось. Ну или хотя бы пусть неудача будет не твоей виной, - сбивчиво закончила Нюша, не зная, снять плащ или не стоит, всё равно она вроде как уже уходит. От этого она еще больше смущалась.

Лосяш кивнул. То ли своим мыслям, то ли согласился с Нюшиным бормотанием, но в любом случае это ее подбодрило. – Лосяш… скажи, а почему ты к нам обращаешься на вы, а к ней одной, - она махнула копытцем в сторону выхода, - на ты?

Этот день определенно должен был стать днем длинных пауз.

- Ох, любознательная моя… если хотите, я расскажу вам одну историю. Но для этого вам придется снова разуться и пройти.

Нюша торопливо скинула сапоги на коврик у двери и протопала к компьютерному столу. Уселась на свободную табуретку и приготовилась ждать. Лосяш мерил шагами комнату.

- Когда я был молод… это, конечно, было не так давно, как у уважаемого Кар-Карыча, но тоже достаточно приличный срок назад… у меня была аспирантка. Она имела какой-то невразумительный диплом бакалавра, не тянущий и на среднюю курсовую, но очень хотела быть биологом. Как она сдавала вступительные экзамены, я не знаю, принимал ее не я. Но однажды утром она появилась на пороге моей лаборатории, девушка с двумя косами, уложенными вокруг ушей. И сказала, что теперь она будет работать у меня. Готова приходить к шести утра и, если того потребует задача, даже раньше.