- Нет, петь не надо, - машинально ответил Лосяш, неловким движением сбрасывая на пол полупустую кружку. Остатки кофе бурой лужей расползлись по половику. Опять кофе. Нюша вздохнула. – А, это ты… – похоже, принцессу долины он заметил только сейчас. – Добрый… вечер?

- Утро, - поправила Нюша, сдувая со лба прядь волос. – Ты что, всю ночь тут морзянку выстукивал?

- Не знаю… нет, кажется. Я не следил за временем, - Лосяш чуть наклонился вперед. Нюша уже ставшим привычным движением провела копытцем по его рогам. – Нюша, скажи мне, как я мог так глупо ошибиться?

- Да ладно тебе… с кем не бывает. Лосяш, это же такие пустяки. Нужно больше отдыхать, делать перерывы… так ты себя совсем загоняешь. Хотя бы обзаведись помощником!

Он удивленно приподнял брови. Нюша окончательно расхрабрилась. – Предлагаю… себя!

Ученый встал с табуретки – Нюше пришлось убрать копытце с его рогов – и подошел к плите. Чиркнул спичкой, поджигая газ, поставил на конфорку чайник. – Не говорите ерунды, самоотверженная моя, - не оборачиваясь, усмехнулся он. Возвращались привычные интонации его голоса. Нюша едва не вздрогнула – так ясно встала перед ней картина из ее тревожного сна. Ощущение бесполезности собственных попыток расплести хитрые узлы кольчуги, затронуть сквозь змеящиеся витки его душу. – Помощники приходят и уходят, едва успеваешь к ним привыкнуть, а наука остается – и ее нужно двигать вперед.

Нюша прерывисто вздохнула. Сердце колотилось как сумасшедшее. – Но я не уйду! Если ты захочешь, чтобы я помогала тебе, я всегда буду рядом.

- Нюша, оставим эту тему. Чаю?

Она кивнула. – Да, пожалуй.

Сахар в чай он положить забыл. Спасибо хоть не посолил, мысленно успокоила себя Нюша, принимая из копыт ученого стакан в массивном металлическом подстаканнике. Лосяш поднял с пола упавшую кружку, потряс ее кверху дном (видимо, это заменяло мытье) и плеснул туда кипятка.

- Расскажи что-нибудь, - попросила Нюша: нужно было чем-то его отвлечь. Пока не вернулась бессильная опустошенность, за ночь отгородившая лося от остального мира. Он выглядел разбитым и больным, под глазами залегли тени, но уж пусть лучше так, чем этот пустой взгляд в никуда.

- Что тебе рассказать? Я не знаю историй про принцесс.

- Про принцесс я и сама себе расскажу, - фыркнула Нюша. – Что-нибудь научное. Ты же много всего знаешь.

По крыше, стекая, шуршала вода. Погода создавала своеобразный уют: там, на улице, грязь, серость и сплошная стена дождя. О том, чтобы идти обратно, не может быть и речи. Так решила маленькая розовая хрюшка, устраиваясь поудобнее и подперев копытцами щеки. Мечты о принцах отступили куда-то далеко. Самое время начать очаровывать Лосяша… Исполнению этого сумбурно родившегося плана мешали лишь две проблемы. Первая – он был невосприимчив к старательно посылаемым ею томным взглядам. Бараш с его вечным «пожаром души» вспыхивал на раз-два уже от куда более прозрачных уловок. А этот просто не замечал. И Нюша терялась, боясь показаться смешной. И вторая – он и саму Нюшу-то замечал через раз. Как будто новый элемент его бесконечного бардака.

- Я сейчас плохой собеседник, Нюша, - негромко ответил ученый и уткнулся взглядом в кружку. По именам он к соседям обращался редко, всё больше эпитетами, коих хватило бы на небольшой словарь. Хрюшка вздохнула.

Входная дверь медленно приоткрылась, показалось удерживающее ручку фиолетовое крыло. Нюша только и успела мысленно пожелать оказаться с Лосяшем на необитаемом острове, как ее размышления были прерваны самым бесцеремонным образом. – Утро доброе! О, смотрю, оживаешь потихоньку, молодца! Лосиния, иди сюда. С утра ж ведь меня изводила!

Нюша зажмурилась, будто ожидая удара. Тихий стук копыт, шелест дождя, доносящийся из открытой двери. Она приоткрыла один глаз, успела заметить, как вздрогнул Лосяш… а он уже, снова опрокинув кружку, бросился к мокрой насквозь лосихе. Та стояла на коврике при входе, с прически текла вода, а за ее спиной мутные косые струи устремились в дверной проем. Растеряна, не знает, как реагировать, не верит, что снова видит своего профессора, - на лице написано, даже неприлично как-то, настолько бесхитростно. Нюша тихо фыркнула и вздернула пятачок. А Лосяш крепко стиснул бывшую аспирантку в объятиях и звучно расцеловал в обе щеки. Как будто и не было ничего, - вот он, прежний.

- Лосиния, ты ли это, дорогая моя! Какими судьбами? Как же занесло-то тебя сюда… – ученый тормошил словно оцепеневшую лосиху. Она неуверенно положила копыта ему на плечи, то ли пытаясь прижаться крепче, то ли оттолкнуть.

Совунья умиленно сложила крылья. – С утра не давала покоя, несносная! - стараясь выглядеть недовольной, заворчала она. – Увидела его? Рада? Всё, теперь чай, потом наобнимаетесь. Нюша! Ставь чайник, я стол накрою.

Хрюшка не стала спорить. Набрала воды, бухнула чайник на плиту. Совунья между тем сметала со стола все, что, по ее мнению, там было лишним: крошки, какие-то бумаги, фантики от конфет (это уже следы Нюшиного пребывания). В ее ловких крыльях спорилась любая работа: пока Нюша возилась с чайником, сова успела расставить приборы и с довольным видом усесться во главе стола. И ведь как быстро она здесь ориентируется… у Нюши бы задание «найди в этих завалах еще две кружки» отняло в три раза больше времени. Лосиния тем временем вытянула из прически шпильки, отжала мокрую косу и снова уложила вокруг головы. Нюша в поисках своего стиля тоже пару раз пыталась сообразить из своих волос что-то подобное, - пока не добралась до беспроигрышного варианта в виде копны завитых локонов.

Она уселась напротив Совуньи и лукаво улыбнулась самой себе: ещё не хватало, чтобы Лосяш и эта простушка оказались рядом, достаточно уже и того, как он ее обнимал. Сова разлила чай, выудила откуда-то (из-под стола, что ли?) банку малинового варенья. И выжидающе сцепила крылья, положив на них клюв. Мудрейшая и уважаемая сова долины разве что не лучилась от любопытства.

- Ну-с? Ты, конспиратор рогатый, почему никогда про нее не рассказывал? Сваливается, понимаешь, как снег на голову, профессора Лосяша ей подавай! – ей никак не хотелось расставаться с напускной ворчливостью.

Ученый пожал плечами. – А зачем? Я не думал, что кому-то из вас интересно. Лосиния – последняя моя аспирантка, после нее я собирался защищать докторскую. Как сотрудник она бесценна, даже с моим режимом работы смирилась.

Лосиния хмыкнула. К ней уже вернулось привычное спокойствие. – Потому что иначе с тобой невозможно работать. Ты вспомни, в каком шоке я первые полгода была! Честная студентка Лосиния уже пришла на работу – руководитель еще не уходил. Нет, потом привыкла, конечно, куда деваться, - она перевела взгляд на Совунью. – Я жаворонок. В далеком прошлом. За год вот этот кадр, - обвиняющий кивок в сторону Лосяша, - сломал мне режим без возможности возвращения. Мы работали втроем в одной комнате, но третий наш коллега нашел себя в науке и потерял там же. Он приходил, усаживался в углу возле вытяжки и весь рабочий день храпел под хлороформом. Просыпался где-то раз в три часа, пять минут работал – и снова на боковую.

- Экстракция – процесс долгий, я же тебе объяснял…

- После этой вашей экстракции в комнате не продохнуть было! А когда я просила открыть окно, кто больше всех кричал, что холодно?

- Потому что январь месяц, а тебе окно открыть!

Переглянулись и одновременно рассмеялись. Нюша тихо скрипнула зубами. За пять минут этой дамочке удалось то, над чем первая красавица долины безуспешно билась всю ночь: Лосиния отвлекла ученого от трагедии с экспериментом. Это казалось непостижимым. Как, абсолютно не умея себя подать, ничего не зная о последних тенденциях моды и макияжа, невзрачная гостья сумела вытряхнуть его из траура по безвременно почившей установке? Ну нет… пора менять расклад. Нюша скромно кашлянула в копытце, привлекая внимание. – Значит, вы вместе работали? Тогда почему ты сбежал и уехал сюда?

Они снова переглянулись. – Пустяки, - негромко, но твердо ответил Лосяш, давая понять, что не намерен развивать тему. – Это личное.