========== Глава 1 ==========
1
- Как я мог перепутать данные?
Нюша страдальчески закатила глаза. Сколько раз она слышала этот вопрос? Лосяш бормотал тихо, не рассчитывая на ответную реакцию, но она слышала. Слышала и не могла выбросить из головы.
- Нюш, иди поспи, - ворвался в размышления хрюшки заботливый голос Совуньи. – Отдохни, отдохни, вон какая бледная. Мешки под глазами, да где ж это видано, так себя выматывать! Погубишь свое здоровье смолоду, глупая.
Нюша не сопротивлялась. Послушно встала со стула и, медленно переставляя копытца, вышла из тесных рядов полок с книгами. Солнечные лучи мягко защекотали ресницы. Солнце… На полу – яркий круг падавшего из окна света. Который же сейчас час?.. И как долго она просидела на этом стуле, забыв обо всем, что находилось вне пределов заваленного книгами и непонятной техникой дома… Хрюшка подошла к окну. Поздняя весна, конец мая. Светает рано и оглушительно-ярко, с переливчатыми трелями, шелестом листвы и розоватыми проблесками безоблачного неба. Совунья всегда вскакивает на рассвете. Разминается на полянке перед домом и с головой бросается в дела, всегда энергичная, всегда собранная. Вот и сейчас, несмотря на ранний час, она полна сил.
Нюша другая. Иногда она завидует Совунье и мечтает о такой же непрошибаемой жизненной энергии. Сама она слишком зависима от собственного настроения. Когда Нюша счастлива – все вокруг нее словно играет красками. Ее гнев и истерики в долине тоже хорошо известны. Но сейчас… она и сама не понимает, что происходит. Ей не хочется ни рыдать, ни кричать на Бараша за любые пустяки, - ей просто хочется, чтобы все было хорошо.
Она не сразу заметила, что Совунья заботливо обнимает ее крыльями. – Иди, девочка, иди… я побуду здесь.
Хрюшка отрицательно дернула пятачком. – Никуда не пойду, - не дожидаясь возражений, она высвободилась из объятий совы и направилась к раскладушке у окна. Пожалуй, она приляжет здесь. На часок, не больше… ей хватит. Нюша плюхнулась поверх одеяла и с наслаждением вытянула копытца. Что ни говори, а она неподвижно просидела на стуле всю ночь. Из открытого окна доносилось веселое щебетание птиц. Только сейчас Нюша поняла, насколько сильно она устала. Но сон не шел. Не отпускало что-то… давящее, безысходное. Даже присутствие Совуньи не приносило покоя.
- Так, а ты, герой науки… вставай, вставай! Сколько ты кофе за ночь выхлестал, бессовестный?! Пошли со мной, хоть на воздух выйдешь. Спать ты все равно не уснешь. И ребенок из-за тебя страдает! Где только Бараша черти носят!
- Как я мог…
- Слышала уже! – не терпящим возражений тоном отрезала Совунья. – По новой переделаешь! Совсем спятил… вставай, кому сказала. Тебе нужен свежий воздух.
Возня, пыхтение Совуньи. Она, конечно, сильная, но тащить на горбу Лосяша… Хрюшка вздохнула. В окно был виден маленький кусочек неба. Такого чистого и пронзительно голубого.
Все ведь было так хорошо. Безоблачно, легко и радостно. В конце апреля Лосяш получил письмо. Ему присуждали Нобелевскую премию за работу, которую он забросил еще до переезда в долину. Кстати, почему именно, - Нюша так и не выяснила. Приглашение поставило на уши буквально всех. Кроме самого виновника торжества. Изучение взаимосвязи между простой порядочностью и размерами рогового покрытия лосей просто перестало его интересовать. Тот день хрюшка помнила так отчетливо, словно это было вчера. Лосяш отрезал: «Не поеду!» - и захлопнул дверь. А они остались во дворе, растерянные и огорченные, с так нелепо смотревшимися воздушными шариками в лапах. Крош, Ёжик и она сама.
Слишком хорошо в долине был известен характер Лосяша. Его интерес к чему-либо, будь то взгляд на эволюцию живых существ или новый пирог Совуньи, невозможно было подогреть никакими внешними стимулами. Это должно было вспыхнуть только само собой. А в сочетании с истинно лосиным упрямством… В общем, сомневаться в том, что он никуда не поедет, не приходилось. Награды за работу, которую Лосяш оставил в прошлом, были ему не нужны. К тому же у него была новая страсть, забиравшая почти все его время. Крош и Ёжик, заядлые путешественники, подбросили ему идею повышения прочности обычных веревок. Разумеется, они преследовали свои собственные цели: с такими веревками ходить в походы будет еще удобнее. Но Лосяша эта тема неожиданно зацепила. Он подошел к делу со всей ответственностью: перерыл кучу литературы, заказал в интернете оборудование и реактивы… и понеслось. С начала весны в его доме непрерывно что-то кипело, перегонялось, испарялось через трубу дымом самых невероятных оттенков. Лосяш носился между установками, на ходу жуя бутерброды, что-то доливал, смешивал, проверял датчики. Два месяца непрерывной работы.
А потом грохнул взрыв. Это случилось ночью, Нюша помнила, как вскочила с кровати под грохот и звон бьющейся посуды, всполошивший всю долину. Когда она выбежала на улицу, по тропинке к дому Лосяша уже мчались все остальные. Стояла ясная теплая ночь. Стрекотали сверчки, на небе перемигивались звезды.
Как ни странно, дом не пострадал. Конечно, внутри разгром, гора битого стекла, поваленные банки с реактивами, разбросанные книги. Мокрое пятно на потолке, почему-то оно особенно запомнилось Нюше. А в целом – с чисто бытовой точки зрения, могло быть и хуже. Не теряя времени, Совунья подрядила на уборку Пина и Копатыча, и вскоре те мешками выносили во двор то, что было установкой по синтезу повышающего прочность вещества. Ремонту это не подлежало.
- Эй… ты как? – Нюша неслышно подошла к неподвижно стоявшему посреди всей этой суматохи ученому и взяла его за копыто. Лосяш не слышал. Он смотрел на потолок остановившимся взглядом и, кажется, вообще не понимал, что происходит. Видеть его таким хрюшке еще не приходилось. Словно что-то надломилось, погасло в его глазах.
- В испарителе… перемкнуло что-то. Х…холодильник взлетел и…
Хрюшка вытаращила глаза: точно тронулся. Холодильники у него уже летают. В центре мокрого пятна в потолок вонзился осколок стеклянного цилиндра с извитой трубкой внутри.
- Испаритель взорваться, - профессионально пояснил Пин, шествуя мимо с ведром. – Хлороформ?
- С бензолом, - тихо подтвердил Лосяш, наконец медленно переводя взгляд на Нюшу. – Я почти закончил. Утром бы почистил – и всё.
Его голос звучал бесстрастно и как-то непривычно глухо. Словно ученый сдерживал стоящий в горле ком.
- Немедленно проветривать! – откуда-то издалека скомандовала Совунья, распахивая окна. Сладковатый запах чего-то химического смешался с ворвавшимся в комнату свежим ветром. Лосяш повел носом и медленно, словно лунатик, направился к тому месту, где буквально час назад располагалась установка. – Этого не может быть. Не может… быть…
- Да ладно тебе! – подскочил Крош, хлопнул его по плечу. – Мы и с обычными веревками неплохо управляемся. Пошли с нами на следующей неделе? Тебе самому надо проветриться, весь пропах уже своей химией!
- Крош прав, - снова вмешалась Совунья. – Заканчивай уже с ума сходить. И вообще, всем спать. Утро вечера мудренее. Ну и мастер же ты нас пугать…
Бараш задержался на пороге. Хрюшка стояла к нему спиной, просто знала, что дверь открыта. – Нюш, ты идешь?
- Идите, - она решительно взмахнула косичкой. – Я с Лосяшем побуду. Уж я-то разбираюсь в грусти.
Совунья уходила последней. Смерила задумчивым взглядом Нюшину спину, и глаза умудренной опытом совы на миг подернулись влажной поволокой. Неслышно шмыгнув клювом, Совунья закрыла дверь. Хрюшка этого не видела.
Лосяш продолжал неподвижно стоять на том же месте. Казалось, он не понимал, куда за несколько минут исчезло громоздкое переплетение колб, переходников и шлангов. Эта установка, занимавшая добрую треть его дома, красовалась на самом видном месте уже месяца полтора. А теперь ее не было. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Нюша поставила чайник, водрузила на стол две кружки и снова подошла к ученому.
Ей было бы легче, если бы он с руганью и проклятиями носился по дому и призывал все кары небесные на свою непутевую голову и на подлый холодильник заодно. Бился рогами об стену, швырял тяжелые фолианты. Вполне нормальная реакция гениального лося на собственные неудачи. Однажды он, как рассказывает Совунья, застрял рогами в дереве, сетуя на какую-то астрономическую проблему. Подобные вспышки были хоть и бурными, но кратковременными, и грозу требовалось всего лишь переждать. Что делать сейчас – Нюша не знала.
