- Побеседуйте с Совуньей, ее опыт больше, - лосиха не обратила внимания на его извинения.
- Совунья не подходит, - поморщился ворон. – Кхм. С чего бы начать…
- Начните с начала, - посоветовала она. – Обычно это помогает.
Карыч тяжело вздохнул. – Лосиния, получится сразу с места в карьер, но того требует ситуация. Видите ли, наша Нюша… вы же знакомы с ней? Ну так вот, наша Нюша, кажется, питает некие романтические чувства к Лосяшу. Девочка запуталась, ее взросление в связи с этим происходит непоследовательно, какими-то рывками. Она уже не ребенок, но вы и сами понимаете, что это разные поколения, фактически разные плоскости.
Лосиния кивнула, не обнаружив, впрочем, особой заинтересованности полученной информацией. Карыч начинал нервничать. – Поэтому я позвал вас.
- И что вы хотите от меня услышать? Подробности наших отношений, дабы передать девочке сей бесценный опыт? Боюсь, вы выбрали заведомо проигрышный вариант: я уже вышла из того возраста, когда этим положено с гордостью делиться.
- Лосиния..! – старый ворон горестно вздохнул, окинув собеседницу взглядом. – Простите. Даже я сам не совсем понимаю, чего от вас хочу, - честно признался он, оставив попытки пробить ее безразличие. – Вы знаете его так, как не знает никто из нас. Вот и все.
- Между нами уже давно ничего нет. Даже я переболела, хоть и не думала, что это когда-то случится. Вы же психолог, Кар-Карыч, да? Тогда это по вашей части.
Ворон разлил по чашкам свежезаваренный чай. – Лосиния, вы удивительная женщина. Вы никогда не просите о помощи?
Она молчала. Иногда Карычу казалось, что она его вовсе не слышит, полностью уйдя в свои мысли. И от этого психолог в его душе распалялся все больше. Слишком долго Карыч ждал, пытаясь собрать воедино мозаику разорванных фактов и фраз, чтобы сейчас остановиться. – Вы боитесь, Лосиния. Вы расстались, имея каждый свою версию происходящего. Он обвинил вас в легкомыслии, ведь так? А вы? Ревность или что-то в этом роде, ведь вы же были…
- Я была молодой, - лосиха внезапно улыбнулась. А у нее, оказывается, такая искренняя улыбка. – Вы правы, хоть и психолог…
- Что значит “хоть и психолог”?! – взвился ворон. – Я и есть психолог! Знаток душ!
- Не подумайте, что причина в моем упрямстве. Я просто пытаюсь понять, зачем вам это. Записать еще одну байку в историю долины? Как-то смысла нет. Или вы хотите наставить вашу девочку на путь истинный? Я бы в этом случае больше боялась за Лосяша – ему будет скучно, он быстро от нее устанет.
Ворон покачал головой. – Я бы хотел вам помочь, Лосиния. Если вы мне позволите понять то, что вы когда-то называли поверхностным натяжением.
Лосиния встала из-за стола и, заложив копыта за спину, принялась мерить шагами комнату. Карыч не отрывал от нее взгляда. – Совунья? – понимающе усмехнулась лосиха. – Как быстро у вас здесь распространяется информация. Ладно, ваша взяла. Хотя это уже очень давняя история, да и не столь интересная, как вы думаете. Я была аспиранткой Лосяша. Сначала мы просто вместе работали, потом начали встречаться. Хотя я бы не сказала, что что-то изменилось, просто он впустил меня в свою жизнь. На первом месте для нас по-прежнему была работа. Мои подруги ходили на свидания в парке и получали по праздникам букеты и воздушные шарики, а мы… вы будете смеяться, мы могли просидеть всю ночь в лаборатории, за расчетами или гоняя какой-нибудь синтез для совместного проекта с конкурирующей кафедрой, и это было нормально. Потом мы первый раз поехали за границу – на недельную школу-конференцию. Там он встретил какого-то приятеля, кивнул на меня: “Она умная девочка, справится одна”, - и утащил его в буфет на два часа. А я краснела как школьница, потому что никогда не видела столько академиков сразу.
Не сдержав смешок, Карыч прикрыл клюв крылом. – Я почему-то предполагал нечто подобное. Он учил вас плавать – по-своему.
Лосиния кивнула.
- Я переехала к нему на наш второй совместный Новый год. Нас всегда связывала прежде всего работа, эта связь для нас была дороже любой романтики. Он настаивал, чтобы я выходила на защиту до завершения третьего года. Планировалась очередная раздача ставок, и я могла стать научным сотрудником практически сразу после. Защищаться мы думали в июле. Ну, точнее, я в июле, он в августе. Но год у нас начался неудачно: мы упустили крупный грант, на который он уже расписал оборудование, на это наложился конфликт с деканом… Вы знаете Лосяша, он бывает упрям до абсурда. Ну и апофеоз… рога.
- Рога?
- Точно. Он вообще забыл о моем существовании, а я была слишком подавлена. От депрессии меня спасал бывший одногруппник – дарил всякие милые глупости, таскал по музеям. Старый друг, знаете…
Ворон потер клюв. Он догадывался, чем это пахнет. Лосиния печально усмехнулась.
- Моя ошибка, но тогда я этого не понимала. Моя ошибка в том, что я была молодой. Мы и поссорились-то только однажды, где-то в начале июня. Тогда и всплыл этот вопрос рогов, - они у него, видите ли, маленькие, и меня это не устраивает. Меня не устраивало то, что мы разучились друг друга понимать, но никак не это! Я и не подозревала, что все настолько серьезно… пока не осталась у разбитого корыта, с написанной работой, но без руководителя. Хотя, с другой стороны, если бы он меня не бросил, я бы, наверно, ушла сама. Моя защита для меня была как поминки. Меня успокаивали всей лабораторией, когда я рыдала через полгода на вручении диплома. А что толку… глупо вышло, правда?
- Глупо, согласен. Нужно же разговаривать, обсуждать… слушать друг друга, наконец!
- Он был безумно упрямым, а я – просто молодой. Вот поэтому мы друг друга и не поняли. Дальше истолковывайте как хотите, здесь я вам не помощник. Я могу вас предупредить только о двух вещах. Очень трудно стать для Лосяша по-настоящему близким. Я была последней, кому это удалось. Он общителен, он легко заводит друзей, способен увлечь своей идеей… но всё это – шелуха, она для него ничего не значит. И еще одно. Он почему-то уверен, что окружающие о его настроении должны догадываться сами, что можно сколько угодно молчать и ждать, пока проблемы в отношениях решатся действиями противоположной стороны. Будь у меня чуть больше времени, я бы постигла эту науку. На откровенный разговор его можно вызвать только прямым текстом, намеков он не поймет. Вот и все. Я удовлетворила ваше любопытство?
Ворон медленно кивнул.
- Я подозревал что-то подобное… Как все-таки жизнь иногда любит над нами посмеяться. А молодость… это такой грех, Лосиния, который излечивается сам собой.
Она встала со стула, протянула ворону копыто. Карыч пожал.
- Копаться в себе – это, конечно, трата времени, но иногда помогает. Надеюсь, я сумела вас развлечь.
- Лосиния! – Карыч скорбно воздел крылья к небесам. Она улыбнулась.
- Давайте ваш подарок, зря я, что ли, приходила? У нас еще гора несделанной работы, да и почистить растворитель – не газету прочитать.
Ворон поспешно протянул ей несколько былинок, торжественно перевязанных алой лентой. Лосиния удивленно моргнула, но промолчала. Ей незачем было знать, что эти былинки Карыч надергал у себя под окном буквально перед ее приходом.
Она ушла. Старый ворон, стоя на пороге, задумчиво проводил ее взглядом. Чутье психолога бесновалось от осознания ошибки, совершенной несколько лет назад. Какая же все-таки странная штука жизнь… В кои-то веки ему не хотелось, чтобы здесь была Совунья.
2
Первая красавица долины, заперевшись в своей розовой крепости, посвятила вечер безутешным рыданиям. Напрасно Бараш пытался ее выманить, распевая под окнами серенады, - Нюша была непреклонна. Если бы кто-то спросил у нее, что произошло, хрюшка поначалу не сразу нашла бы приемлемый ответ, а потом разразилась новой порцией слез. Ей казалось, что теперь, когда ее чувства уже не являются для Лосяша тайной, ее сердце вот-вот разлетится вдребезги. Пылкая любовь юной хрюшки пока что не доставляла ей особой радости.
Картина, которую Нюша выстроила в своем воображении, соответствовала действительности лишь отчасти. Лосяш действительно не замечал ни ее смущения, ни томных многозначительных вздохов, но причина этого была не в Лосинии, которая постоянно находилась рядом с ним. Причина этого лежала на поверхности – в его мышлении гениального ученого и ее юном, ограниченном журнальными шаблонами сознании. “Девушка не должна делать первый шаг”. Нюша пыталась действовать окольными путями, даже напросилась в помощники, но в ее собственных глазах это была всего лишь жалкая попытка.
