- Тише, успокойся. Я достану сама. Лосяш, ты ничего необычного не замечаешь? – Нет, а что я должен заметить? – ученый тоже понизил голос. Лосиния обладала каким-то особым навыком справляться с его гневом.

- По-моему, эта девочка в тебя влюбилась. Когда ты рядом, она даже дышать забывает от волнения. – Лосиния, не говори ерунды, а? Она ребенок, я для нее – старый пень вроде Кар-Карыча.

- Как я любила эту твою черту… пока тебе прямым текстом не скажешь, ты не поймешь, - Лосиния тихо рассмеялась. Дальше слушать Нюша не смогла. Закрыв глаза копытцами, она бросилась прочь.

***

После ночной вылазки Карычу не спалось. Неудовлетворенное любопытство не давало ему покоя, заставляя ворочаться с боку на бок и снова и снова прокручивать в голове разговор с Лосяшем. Поведением Нюши ученый удивлен, но не более того. В отличие от своей энергичной коллеги, ворон не мог столь однозначно сказать, хорошо это или плохо. Конечно, пары бы из них не получилось… он – гений науки, она – будущая светская львица, это и сейчас уже видно. По единому мнению старожилов долины, Бараш был для хрюшки куда более подходящей партией: он находит счастье в том, чтобы любить, она – в том, чтобы быть любимой. Пусть это и звучало немного цинично, но Карыч и Совунья прожили слишком долгую жизнь, чтобы до сих пор оставаться во власти сентиментальных иллюзий. С Лосяшем девочка действительно зачахнет.

Но с другой стороны, даже сквозь призму прожитых лет коллеги не могли отрицать, что первая любовь – прекрасное, хрупкое чувство, и нет ничего прекраснее, чем вспоминать ее без горечи. А если смотреть под этим углом… черт знает, может, и правда, было бы лучше, если бы он ответил? Забыть про годы, их разделяющие, и про разницу мировоззрений, и хотя бы попытаться сделать эту девочку счастливой. Карыч в гневе на непрошеные мысли смял крыльями ночной колпак. Нюша в любом случае останется с разбитым сердцем. Проворочавшись так полночи, ворон пришел к верному, как ему казалось, решению. Он должен поговорить с Лосинией. Белокурая лосиха – единственный ключ: несмотря на долгую разлуку и туманные обстоятельства разрыва, она знает Лосяша как никто другой. Возможно, ее послало провидение. Бараш пусть и дальше строит маловыполнимые планы, а он, Карыч, пойдет своим путем. Хоть какая-то определенность дальнейших действий немного успокоила ворона, и он заснул прежде, чем небо у горизонта начало светлеть.

Просыпался Карыч всегда поздно: Совунья, например, в это время уже обедала. Захватив с собой свежую газету, ворон вышел на улицу – он решил не тратить время зря. Уже на подходе к дому Лосяша Карыч едва не был сбит с ног Нюшей, которая, не разбирая дороги, мчалась прочь. Когда, столкнувшись с ним, хрюшка на мгновение отняла копыта от лица, ворон машинально отметил лиловые струйки вокруг ее заплаканных глаз. Последний раз он видел хрюшку такой, когда прошлой осенью вышли из моды сарафаны. Настоящие, не показные, рыдания можно было легко отличить по этим потекам на ее лице. Карыч не был медиком, и причины такой реакции его не интересовали. Он просто наблюдал.

Даже не поздоровавшись, Нюша исчезла в направлении своего дома. Ворон покачал головой и продолжил путь, и уже через несколько минут его взору открылась хорошо знакомая лужайка с украшенным рогами домом и бадьей во дворе. Реактор этот, к которому Карыч из благоразумной осторожности предпочел не подходить, сегодня выглядел несколько иначе: мешалка крутилась на полную мощность, создавая внутри сосуда воронку бесцветной жидкости. Упомянутая жидкость подавалась в реактор через один из шлангов, тянущихся из окна, и через приоткрытый кран сливалась внизу в большую канистру, распространяя вокруг себя раздражающий эфирный запах. С непривычки ворон закашлялся и торопливо зажал крылом клюв.

- Что это такое? – по большой дуге огибая бадью, скорбно вопросил Карыч. Лосяш и Лосиния, явно его не заметившие, одновременно оглянулись.

- ТГФ, - невозмутимо ответил ученый, словно о чем-то очевидном. – Реактор моем.

- Спасибо, - скептически процедил Карыч сквозь крыло. – Это был риторический вопрос. Вы бы этим дома занимались, вся природа завянет скоро!

- ТГФ летит, - пожала плечами Лосиния. Этот факт, видимо, должен был Карыча успокоить. “Я уже понял”, - мысленно согласился старый путешественник, однако вслух дискуссию продолжать не стал. Подойти ближе он не мог: было жарко, вещество и впрямь безбожно летело. Но и уйти ворон тоже не мог себе позволить. Когда они поставили под слив уже четвертую по счету канистру (три предыдущих гордо красовались на ступеньках) и вновь обратили внимание на гостя, Карыч деликатно кашлянул в крыло.

- Лосяш, я заберу у тебя ненадолго прекрасную Лосинию?

- А? Да, конечно, - ученый кивнул ей и чуть подкрутил кран. Лосиха подошла к Карычу и недоуменно взглянула на него. Она была в заляпанном разноцветными пятнами халате, из прически привычно торчал карандаш. Ворон галантно взял ее под копыто и отвел чуть в сторону.

- Могу ли я просить вашей помощи, Лосиния? – при необходимости он мог задействовать весь свой арсенал светских манер. Лосиха немного подумала.

- Если это в моих силах, я постараюсь вам помочь.

До ее приезда в долину Карыч считал себя знатоком чужих душ. Он гордился тем, что может читать их, словно открытые книги. Лосиния, однако, была для него не просто закрыта, - она была для него на замке.

- Видите ли, - он замялся, старательно разыгрывая смущение. – Я хотел сделать сюрприз Совунье и преподнести ей целебный сбор сушеных трав. Но если я приду лично, это не будет сюрпризом. Вы не могли бы сегодня вечером забрать его у меня и оставить где-нибудь на видном месте: в ее кресле или на веранде… чтобы завтра с утра она нашла этот подарок. Вы окажете мне большую услугу, Лосиния.

Она вытащила карандаш из волос и удивленно на него воззрилась, словно видела впервые. Ворон терпеливо ждал.

- Лосяш! – Что? – Ты все это сегодня будешь чистить?

- Ну а когда, если мы завтра по новой начинаем? А вы, коллега, что-то от нее хотели? – оставив свой пост, к ним подошел Лосяш.

- Хочу сделать сюрприз Совунье, - вновь пустился в объяснения Карыч. – Прошу твою прекрасную ученицу об одолжении отнести небольшой подарок. Для сохранения интриги, так сказать.

- А, - лось понимающе кивнул. – Сюрприз – это интересно, я люблю сюрпризы. Лосиния, я могу тебя отпустить, помоги им. А то ведь так и будут кругами ходить.

- Эй! – возмутился ворон. – Мы не кругами ходим, а ответственно относимся к чувствам друг друга!

- Ты один справишься? – Лосиния стряхнула с халата ученого красноватую блестящую пыль. – Это ты в чем, собственно?

- Нафтол с крышки просыпался, - нетерпеливо отмахнулся тот. – Лосиния, я вообще работаю один.

Карычу захотелось снова кашлянуть, однако он сдержался. Лосиха обернулась к нему. – Я зайду к вам в шесть, идет?

Ворон кивнул. Все указывало на то, что ему пора откланяться.

Лосиния оказалась пунктуальна, что было несколько необычно для ученицы Лосяша. Ибо он, как уже давно и прочно усвоили в долине, жил в каком-то своем, альтернативном времени, лишь изредка пересекаясь с распорядком дня окружающих. Но, как бы то ни было, ровно в шесть часов лосиха постучалась в дверь Карыча – тот как раз прилаживал перед зеркалом новую бабочку. – Не заперто!

Лосиния открыла дверь и вошла. – Добрый вечер. Я готова отнести подарок Совунье.

Ворон развернулся и как мог грациозно, едва не приплясывая, приблизился к ней. – Счастлив вас видеть! Как вы находите мою бабочку?

- Думаю, вам идет.

- Ну же, не стойте на пороге, окажите честь старому фокуснику! Может быть, выпьем по чашечке чая? Вы же еще не были у меня, я не смею отпустить вас просто так.

- Благодарю, - не стала сопротивляться Лосиния. Ворон бросился накрывать на стол.

Лишь когда по первой чашке ароматного чая все с тем же клубничным вареньем Совуньи было выпито, Карыч решился приступить к делу. Отчасти он не хотел затягивать потому, что боялся: Бараш наломает дров. А отчасти потому, что не любил неразрешимых задач. – Лосиния, простите мне маленькую ложь… я должен был побеседовать с вами наедине. Тут довольно тонкое дело, а вы обладаете достаточным жизненным опытом…